— Сейчас отпустит и пойду, — подняв глаза, пообещал Клим Пантелеевич. Незаметно он прихватил пригоршню песка у стены (сюда ночной дождь не добрался) и насыпал в туфлю. Затем надел её и поднялся. Прихрамывая, зашагал вместе с конвоем.
Неподалёку их ожидало четырёхместное ландо, запряжёнными двумя усталыми и исхудавшими лошадьми. Статский советник сразу узнал этот выезд. Он принадлежал известному в Ставрополе купцу и меценату Петру Степановичу Ерганжиеву, построившему ещё пять лет назад на углу Николаевского проспекта и Архиерейской улицы великолепный двухэтажный дом, освещённый газовыми фонарями. Последние годы нижний этаж сдавался коммерсанту Романцову под «Модно-галантерейный магазин», в котором Вероника Альбертовна была частым гостем, а верхний арендовали различные общества. Но на прошлой неделе, когда в его дверь стучали сапогами чекисты, купец достал из письменного ящика парабеллум и застрелился. Почему? Вопрос так и остался без ответа. Говорили, что якобы Коппе внёс Ерганжиева в список социально-опасных элементов и негоцианта всё равно бы замучили матросы, а имущество разграбили бы. Наверняка, не пощадили бы и его дочерей. А так, услышав выстрел, потрясённые увиденным, большевики ушли, реквизировав лишь коляску и двух лошадей, голодных и замученных теперь до неузнаваемости. «Вот же, как непредсказуемо устроена жизнь, — подумал бывший присяжный поверенный, усаживаясь на скамью в экипаже. — Ещё совсем недавно Пётр Степанович разъезжал в ландо — важный, довольный и уверенный, что так будет всегда. Помню, как мы раскланивались с ним при встрече. А теперь — его уже нет и, вероятно, настал мой черёд, хотя… — статский советник окинул взглядом своих конвоиров, — можно попытаться отправить этих полупьяных вояк к праотцам. Надо только всё досконально просчитать. Начинать, вероятно, придётся с главаря и его подручного. Оба — напротив меня. Я вновь сделаю вид, что у меня болит нога и сниму ботинок. Высыпав в руку песок, тотчас же брошу им в глаза. И почти одновременно нанесу удар локтем в челюсть своему соседу. Если попаду точно — отключится сразу. Затем выхвачу у матроса шашку и рубану…Тут уже куда придётся. Даже если резану кому-нибудь по верхней части лица и не убью с первого удара, то, по крайней мере, кровь зальёт им глаза, и на несколько секунд они окажутся беззащитными. Надо признать, что я не особенно владею этим холодным оружием и, скорее всего, с ними придётся не просто. Плохо, что кровищи и криков будет так много, что с округи сбегутся все красносочувствующие элементы. И уж тогда мне точно не уйти. Догонят. Стало быть, нападать на них можно только на подъезде к Холодному роднику. Там, во-первых, их никто не услышит, а во-вторых, это уже привычное место казни, откуда доносятся не только крики, но и выстрелы. Да и скрыться в лесу, и пробраться к Шкуро оттуда будет легче, тем более с оружием».
После этих мыслей пришло успокоение. Клим Пантелеевич почувствовал, что он опять управляет обстоятельствами, а не они им. Это произошло потому, что бывший тайный посланец МИДа сделал, наконец, то, что должен был — выбрал свою сторону борьбы. Теперь он не будет ждать, пока кто-то за него скинет большевиков, пока проснутся все остальные слои общества, ждущие окончания всероссийского сумасшествия. Нет. Он сам начнёт сворачивать им шеи. «И жить этим несчастным осталось, от силы, минуты три-четыре, — без всякого сожаления подумал он, разглядывая своих палачей».
— Что зенки вылупил? Думаешь, разжалобить меня? Зря стараешься. Не выйдет, — осклабился Якшин, но вдруг склонил голову и принялся нашептывать: — Да и вообще, господин хороший, ежели хочите знать, то мы, конечно, не кощеи всякие бессмертные, можем вашу смертушку и отсрочить. А насколько — зависит от вас. Ещё не поздно. Надо только к вам домой заглянуть. Поскребите по сусекам золотишко, ассигнации всякие. Ведь у вас этого добра, как пыли в Ставропыле, — хохотнул он негромко. — Ну чо, развернём телегу и начнём искать сокровища?
«Если даже я и соглашусь, и мы поедем ко мне, то, безусловно, я застрелю их из своего браунинга. Но вот, как и в какую сторону потом бежать? К Алафузовскому саду? Нет. Бесполезно. К Ташле? Так там местное хулиганье сразу выдаст. Так что лучше уж я сделаю так, как наметил. Тем более что мы уже почти приехали», — рассудил бывший дипломат и вдруг услышал шум мотора, доносившейся откуда-то сзади.
— А это кого нечистая несёт? — поправляя бескозырку, спросил один из матросов.
Но тут из-за дерева появился всё тот же чёрный «Форд», на котором Ардашева и увозили из дома. За рулём сидел уже знакомый чекист, подручный Коппе. Поравнявшись с ландо и подав знак, он приказал остановиться. Мотор продолжать работать и это нервировало лошадей.
— Я представитель Губ ЧК. Куда и на каком основании вы везёте этого кадета? — грозно спросил он.
— Хочим в расход пустить, — ответил Якшин.
— У вас есть постановление коллегии Губ ЧК?
— Чаво? — скривился Якшин. — Я сам себе и ЧК, и Исполком! И кто ты тут такой, чтобы мне, матросу революции, приказывать? А то смотри, как бы тебя вместе с ним в овраг не сбросили! Вали отседова, пока цел!
С этими словами Якшин начал расстёгивать деревянную кобуру, но подъехавший неожиданно махнул рукой, и у него в ладони мелькнуло дуло дамского браунинга. Раздался выстрел. На лбу Якшина появилась маленькая дырка, из которой закапала кровь. Он повалился на Ардашева. Двое других замерли, оцепенев от страха. Чекист направил на них оружие и хладнокровно выпустил по пуле в головы конвойных.
— Забирайте оружие и уходите в лес, — велел Ардашеву незнакомец. Держитесь строго север. В пятнадцати верстах от города, за женским монастырём, встретите разъезд белых. Судя по всему, на днях они освободят Ставрополь от красных. Постарайтесь дойти до штаба генерала Деникина. Там представьтесь английскому офицеру связи. Назовите пароль: «северный ветер». Он поможет вам добраться до Черноморского побережья и оказаться на судне, следующим в Константинополь. Оттуда мы доставим вас в Лондон. В России смута, и она, поверьте мне, продлится не один год и не два. Я не оракул, но чтобы повернуть народ в прежнее русло понадобиться много лет. Но сколько за это время будет жертв? А находясь в безопасности, вы окажите своей стране бóльшую помощь, нежели здесь.
— Простите, с кем имею честь?
— Какая разница! Главное, у нас общие цели. Кстати, а где ваша супруга?
— Я её спрятал в одном из сёл.
— Правильно. Тогда дождитесь освобождения Ставрополя и уже вместе с ней отправляйтесь в Новороссийск. Вам помогут.
— Но почему именно в Лондон?
— Потому что, сударь, у вас нет другого выхода. Но об этом позже. Свою часть работы я выполнил и теперь мне надо спешить. Последующие инструкции получите от нашего представителя при Ставке Главнокомандующего Добровольческой армии. Удачи вам.
— Честь имею.
Он сел в автомобиль, развернулся и, оставив за собой клуб пыли, скрылся за густой рощей.
Клим Пантелеевич забрал маузер Якшина, набил вторую кобуру патронами, перебросил оба ремня через плечо, и вошёл в лес.
II
