ГЛАВА 4
Джек Латур с малых лет болтался по морям и океанам. Начав с юнги, дорос до первого помощника капитана, правда, продержался на этой должности только один рейс. Во время плавания забил до смерти юнгу и покалечил матроса, чем едва не подтолкнул команду к бунту. Дело получило широкую огласку. Суд дал ему шесть лет каторги. Если раньше он был просто жестоким человеком, подверженным вспышкам слепой ярости в состоянии сильного опьянения, то после заключения вышел уже законченным убийцей с душой холодной и темной, как дождливая осенняя ночь. И вот сейчас, когда он снова в двух шагах от "капитанской фуражки" какой-то Сержант стал на его пути. Многие становились на пути у Капитана Джека. И где они теперь?! Сейчас он разделается с этим выродком Джоном и займется поганцем Сержантом, которого черти давно заждались в аду. Все произойдет именно так и сейчас! Сомнений, что он зарежет чужака, не было. Он безоружен, он отступает, скоро его спина коснется стены, а там его ножу всласть найдется работы. Вот только почему глаза этого Джона не бегают, почему в них нет ни ярости, ни страха, а только одно… холодное спокойствие?!
* * *
В городе поползли слухи один страшнее другого. Одни говорили о страшном маньяке, собирающем коллекцию из голов, другие — о банде наемных убийц, которые отрезанными головами отчитывались перед заказчиком о сделанной работе, третьи — что таким образом группа честных полицейских решила вершить правосудие над бандитами. Газеты выходили с аршинными заголовками, типа: "Маньяк против банд Нью-Йорка!", "Кто вышел на тропу войну против главарей преступного мира?!", "Необъявленная война преступникам!". Полицейский департамент, как только до него дошли подобные слухи, тут же направил детективов на места преступлений, придав им для безопасности отряд полицейских. По прибытии те смогли найти только замытые пятна крови. Ни тел, ни свидетелей происшедшего, они так и не смогли найти. На все вопросы полиции был только один ответ — угрюмое молчание. Зато все осведомители в один голос утверждали — грядет война банд. Обстановка накалялась не по дням, а по часам. Облавы следовали одна за другой. Полиция, пытаясь показать, что она работает, трясла всех без исключения, хватая и сажая всех тех, на кого падало хоть малейшее подозрение. Районы Мясника и Ирландца теперь патрулировали не только полицейские, но и солдаты, целыми отделениями во главе с сержантом. Криминальный мир залег на дно, но полицейские облавы не прекращались ни днем, ни ночью. Несколько облав прокатилось также по территории Дикого Джима Мортона. Время шло, но никаких результатов полиция так и не смогла предъявить, что дало прессе во всю поиздеваться над ее беспомощностью. Впрочем, политики, зарабатывая себе рейтинг, также старались не отставать от журналистов. Но прошло две недели и газеты переключились на крупную аферу, связанную с облигациями. За ними смолкли политики. С улиц отозвали армейские патрули и усиленные наряды полиции. Жизнь вернулась в свое русло.
Выбор Сержанта пал на вожака Лома Мак-Грегори, в итоге оказавшийся неудачным. Согласившись вести с нами переговоры, претендент на "трон", как оказалось, решил, таким образом, выиграть время. Пока мы ждали его представителей, тот неожиданно напал на штаб-квартиру своего конкурента. После жестокой и кровавой стычки поле боя осталось за Ломом. Нос бежал и теперь где-то скрывался, а Мак-Грегори срочно начал собирать под свои знамена людей. Мы потеряли время и фактор неожиданности, но Сержант решил не менять свои планы и нанести два удара ирландцам: в районе рынка и порта. У нас были все шансы на победу. Неразбериха и разборки в банде покойного Ирландца все еще продолжались, поэтому организованного и сильного отпора мы не ждали, но был еще Дикий Джим Мортон, который мог ударить нам в спину. Вот если бы у нас была договоренность с одним из ирландских главарей… но, к сожалению, эта возможность была упущена. Значит, война! Мне не приходилось участвовать в бандитских войнах, но наслышан о них я был в достаточной степени. Человеческая жизнь в этот период истории, а это я уже знал не понаслышке, не представляла собой особой ценности, поэтому войны между бандами были предельно жестокими и кровопролитными. Люди шли стенка на стенку, убивая и калеча, друг друга. В ход шли кирпичи, железные прутья, кастеты, ножи, револьверы. Баррикадировались улицы, горели дома. Теперь мне предстояло участвовать в подобном побоище. Возможность получить по голове куском кирпича или кусок металлического прута в живот, прямо скажем, меня не вдохновляла. Наверно поэтому у меня в голове созрел план, который соответствовал моим профессиональным навыкам и пониманию, как надо воевать, а главное, в случае удачи, резко повышал наши шансы на победу.
Все это время я находился неотлучно при Сержанте, входя в состав его штаба. На меня косились, за спиной обсуждали мое непонятное возвышение, но никто не возражал против моего присутствия на совещаниях, по крайней мере, прямо. После очередного сборища, на котором было утверждено время нападения, я дождался, когда все уйдут и Сержант останется один, после чего предложил свой план. Тот выслушал меня, покрутил у виска пальцем, затем сказал: — Умирают только один раз!
Вместе с таким своеобразным напутствием я получил под свое командование трех крепких парней. Отведя в сторону, я изложил им свой план, после чего стал ожидать реакции. Головорезы молчали, опустив глаза. Я их прекрасно понимал, умирать никому не хочется, будь ты хоть самый крутой бандит. Прошло пару минут в молчании, и я уже не знал, что думать, пока бандит по кличке Сиплый не сказал: — Нас в аду так и так ждут, парни!
Эти слова, как не странно, вдохновили бандитов.
— Точно! Чем быстрее туда попадем — тем меньше грехов за нами запишут!
— Ха-ха-ха! Если попадешь первым Сиплый, местечко мне там похолоднее найди!
— Тогда все, парни! — подбил я итог короткого совещания. — Идите, готовьтесь. И никому ни слова. Встретимся через час у бара Мельника.
Выйдя вслед за ними на улицу, я на минуту задержался. Поднял голову. Посмотрел на звезды.
"Странно, почему они не такие яркие и большие, как на Западе? Может из-за того, что смотришь на них, как со дна колодца, — я с неприязнью окинул мрачные, сырые стены из красного кирпича, нависавшие с двух сторон на узкую улочку. — Ладно, лирику отложим на потом, если жив останусь. Сначала дело".
— Крыса, ты здесь?
Тень из подворотни неслышно скользнула в моем направлении. Я до сих пор не знал, почему мозг этого ненормального зациклился на мне, но после убийства Ирландца он практически стал следовать за мной по пятам. Единственный способ отделаться от него — дать какое-нибудь задание. Вчера я дал ему поручение и сегодня рассчитывал получить результат.
— Как дела, Джек?
— Лом сейчас у себя в штабе. Там с ним три или четыре человека. Возле дома, где расположен штаб, засада. Человек пять. Сидят за кустами у соседнего дома, — его голос был сух и бесцветен.
— Молодец, Джек. А Сломанный Нос? Его ты нашел?
— У китайцев, в опиумокурильне. Китаец сказал, что Нос не очнется еще часов восемь.
