Света улыбнулась, взяла Пашку за руку. Она у него была сильной и холодной. Повернула ладонью к себе.
На руке было не счесть мозолей и ссадин. Она, жалеючи, погладила, как сделала бы это мать…
– Это от колец…
– А я ведь тоже из Ленинграда. Все мои предки блокадники. Там и остались. Их дом на Кондратьевском стоял – разбомбили. Маму по Ладоге вывезли ребёнком. Оказалась на Дальнем Востоке. Я там родилась, у океана. Потом переехали в Севастополь. В институте училась в Ленинграде. Теперь живу там. Круг замкнулся. Я девушка двух морей и одного океана. Так что во мне и черноморский жар, и балтийский холодок, и ещё что-то от Тихого…
– От него у тебя – тишина, ширь и покой! – Пашка улыбнулся и покачал головой. – С ума можно сойти! Опять – Ленинград! Это не город, это капкан какой-то!
– А может, это пункт «Ц»?..
Пашка не услышал последнюю фразу Светы. Он снова был там, в осеннем Ленинграде, на одной из линий Васильевского, на ледяном ветру Дворцового, на коленкоровом диване холодной гардеробной цирка и в мыслях, нырнувших в чёрную воду продрогшей Фонтанки…
Глава тридцать шестая
Восемь молодых крепких парней, сдвинув столы, сидели в ресторане и шумно кутили. Знакомы они были ещё со времён учёбы в цирковом училище. Лет десять назад выпустились акробатами с подкидными досками и с тех пор не расставались, работая в одном номере. Это был не просто коллектив единомышленников, а так называемый золотой фонд «Союзгосцирка».
Сегодня они праздновали день рождения своего руководителя Виталия и одновременно отмечали успешную премьеру в очередном городе, куда их забросила гастрольная жизнь. Виновник торжества работал нижним, который все эти годы держал на своих плечах не только колонны из партнёров, но и груз ответственности за номер. Это был широкоплечий розовощёкий красавец с умными глазами. Два года назад его труппа выиграла международный конкурс в Монте-Карло, иными словами – забралась на Эверест мирового цирка. Виталий получил звание заслуженного артиста, его партнёры – хорошие ставки. Они стали выступать в лучших цирках страны. Трижды съездили на гастроли в капстраны. Приобрели машины, квартиры, короче – стали баловнями судьбы.
В этот вечер головы были под хмельком. Парни громко вспоминали давние истории, хохотали, произносили тосты и обнимали именинника.
Обслуживала акробатов официантка. Она обращала на себя внимание яркой внешностью, загадочным, непроницаемым выражением лица. Сказать, что выглядела красавицей, можно было с натяжкой, но и не дурнушкой. Принятое спиртное, словно лупа, выпячивало её достоинства и отсекало в этот вечер недостатки на корню. К тому же смотрелась она привлекательно: стройная фигура, длинные обнажённые ноги на высоких каблуках, чёрная мини-юбка на грани фола, белая манящая приоткрытая блузка, куда невольно хотелось заглянуть, особенно, когда она ставила очередные блюда на стол. Отходила официантка от стола с этаким эпатажным поворотом бёдер, который каждый раз вызывал волнение среди акробатов и кучу комментариев. Её пытались пригласить в компанию, но она с выражением лица: «Хм, достали!..» в который раз без слов отворачивалась от веселящихся. Когда же она однажды бросила реплику-вопрос, мол, «Вы все там, циркачи, такие?», парни бурно отреагировали, услышав её голос, и тут же бросились объяснять: «Э, родная! Мы не циркачи, мы – артисты цирка, или цирковые!
А Виталий у нас – вообще заслуженный артист! Так что знай наших!»
Вечер подходил к концу. Официантка принесла счёт. Самый трезвый из компании, абсолютно непьющий верхний Шурка подсчитал и понял, что их крепко нагрели, о чём он тут же и сообщил своим партнёрам. Кровь, смешанная со спиртным, начала закипать. Наметился скандал. Ребята не были жлобами, они даже договорились в процессе о щедрых чаевых своей благодетельнице, но тут!..
– Ты, гля! Фокусница, едрит-кульбит! Я тя щас вместе с твоей корчмой и твоими кормчими!.. – ярился один из акробатов, зовущийся Валетом. Его так прозвали ещё в училище за то, что когда он в запале, «вальты» у него были явно не на месте. Комплекцией он был под стать Виталию, и силы в нём было тоже немерено. Валет взял стул со стальными ножками и согнул их крест-накрест. Официантов ресторана, выскочивших на шум, как ветром сдуло, когда он бросил его в их сторону. Валет шутить не любил. У него и по-трезвому сначала шли в ход кулаки, потом извилины. Остановить его, если что, было так же трудно, как бронетранспортёр, сорвавшийся с тормозов: если не задавит, то покалечит…
Акробаты успокаивали друг друга, заводились снова, точка кипения была достигнута. Выручил всех, как всегда, руководитель номера. Виталий крикнул: «Ап! Тишина! Все ко мне!». Они встали кругом, обнявшись за плечи, как обычно делали перед выходом на манеж, чтобы хором сказать своё заклинание, которое объединяло и курáжило. Только в этот раз Виталий сказал:
– Парни! Слушайте! Мы сейчас уйдём, спокойно уйдём! Но я вам обещаю – этой «фокуснице» отомщу!
– Как? – Валет уставился на своего руководителя осоловевшим взглядом. Вопрос виделся и в глазах партнёров.
– Самым жестоким образом! Женюсь на ней! И буду её каждый день… по два раза… Клянусь!
Взрыв хохота заставил официантку отпрянуть от цирковых. Виталий с улыбкой отсчитал ей заявленную сумму и положил на скатерть.
– Это за стол!
– А это за стул! – Валет бросил щедрой рукой солидную купюру. – Надеюсь, он будет нормальным! – довольный своей двусмыслицей, он осклабился.
Официантка, опустив веки, приняла деньги.
– До встречи! Я тут буду теперь частым гостем! – именинник галантно раскланялся. – Мужики! По коням!..
…Виталий выполнил своё обещание. Он, высчитав смены роковой официантки, через день обедал в ресторане, каждый раз делая так, чтобы обслуживала именно она. Однажды в свой выходной он пришёл хорошо одетым и пригласил её к себе в гости в цирковую гостиницу, где обещал сам накрыть стол. Она согласилась.
Свою «угрозу» и клятву, данную партнёрам в тот злополучный вечер, руководитель номера, видимо, исполнял исправно, и это произвело впечатление на официантку…
Её стали беспрепятственно пропускать к Виталию в гости. Она таскала еду, спиртное, доставая яства из кульков, как иллюзионист кроликов из цилиндра. Труппа акробатов ликовала и звала кормилицу не иначе как «наша фокусница».
Уже в следующем городе, куда поехала за акробатами бывшая официантка, сыграли свадьбу. Она осталась на девичьей фамилии. На вопрос в ЗАГСе, что писать в регистрационной графе, заявила категорично: «Корсарова! И все дела…»
…Через полгода безделья встал вопрос о том, чем заняться жене Виталия, кроме как собачиться на кухне с цирковыми бабами. Кто-то из партнёров в шутку посоветовал: «Тем же, чем и раньше, – фокусами!»
Муж Корсаровой купил ей готовый иллюзионный номер с цветами. Она, благодаря популярности и связями мужа, была тут же утверждена Главком артисткой. Уже через месяц она вышла на манеж. Дело было нехитрое: знать, когда вовремя дёрнуть за крючок или леску, быстро переодеть «волшебное» платье, достать «из ниоткуда» букет, улыбнуться и сделать поклон-комплимент. Корсарова хоть и выглядела яркой и разодетой, но смотрелась какой-то манекенной, искусственной, как и её цветы. Успех был средним…
