* * *
— Конечно, он мне изменяет! И вы должны в лепёшку
расшибиться, но добыть доказательства!
— Готовитесь к разводу? — уточнил он.
Виктория Сливка стукнула ладонью по столу с таким видом,
словно поставила печать на приказе. Маленькая и плотная, на мускулистых ногах,
она представлялась воительницей, сражающейся за семейные устои. Короткая
стрижка «под Шерон Стоун» решительно ей не шла, а лишь усугубляла дефицит
женственности.
Частный детектив Арсений Кудесников, сидевший напротив нее в
самом центре бумажного хаоса, достал из стаканчика карандаш и занёс его над
чистой страницей блокнота.
— Не собираюсь я разводиться! — вскричала
клиентка в ответ на его реплику. — Я хочу сохранить семью. Но для
этого мне нужно иметь на руках хоть какие-то козыри!
Кудесников вздохнул. Можно подумать, что, поймав мужа с
поличным, она улучшит семейные отношения.
— Расскажите все с самого начала, — попросил
он. — Когда у вас зародились подозрения? И почему? Вы видели его с
другой?
— Если бы я его видела! — Виктория сжала
кулаки и потрясла ими перед грудью. — Я бы ему!…
Впрочем, гнев почти тотчас сменился бурными слезами.
Кудесников достал из ящика дежурный носовой платок и протянул через стол. Его
восхищала способность женщин, не сходя с места, находить убедительные причины
для того, чтобы расплакаться. Он перестал открыто сочувствовать клиенткам,
когда понял, что это сильно осложняет переговоры. Обманутые жены похожи на
летних клещей — упав с одной шкуры, они в целях выживания стремятся
намертво вцепиться в другую, как правило, первую попавшуюся.
— Как он мог?!
— Я понимаю… Вы съели с ним пуд соли, и все такое…
— Нет, это я, я съела весь пуд! За себя и за него! А
он…
В этот драматический момент в дверь легонько постучали, и на
пороге возникла секретарша Кудесникова Лиза с выражением мрачной решимости на
лице. В руке она сжимала телефонную трубку. В трубке громко рокотало и
булькало.
— Босс, Алиса Маврушкина звонит. Уже в седьмой раз.
Говорит, что если вы сейчас же не ответите, она отравится.
Секретарша была вставлена в аккуратный темно-серый
костюмчик, классику отечественного офисного стиля, и обута в чёрные туфли с
пряжками, украшенные стразами. Когда шкодливое солнце врывалось в кабинет,
плавя рёбрышки жалюзи, стразы вспыхивали пожаром и слепили глаза. Именно из-за
этих туфель Кудесников заметил, что Лиза очень давно приходит на работу в одной
и той же одежде. Спросить об этом у дамы означало смертельно ранить ее гордость
— уж это-то Арсений отлично понимал. Поэтому молчал, конечно. Но тайна
серого костюма и чёрных туфель мучила его отчаянно, и несколько раз он даже
готов был провести внутреннее расследование. Он платил Лизе нормальную
зарплату, достаточную, чтобы купить еще хотя бы один наряд, пусть и недорогой.
И еще одну пару обуви.
Когда он принимал Лизу на работу, то очень серьезно отнёсся
ко всем деталям ее биографии. Она была одинока, не имела на попечении
родственников и располагала личной жилплощадью. Тем не менее у костюмчика не
было сменщика. Но выглядел он всегда чистеньким и аккуратненьким. Арсений
однажды ухитрился попробовать материю на ощупь, когда секретарша повесила
пиджак на спинку стула и вышла в туалет. Какая-то синтетика, не иначе.
Вероятно, она стирает его в газу, а потом сажает на плечики и вешает над
тазиком, чтобы он «стек». Наверняка костюм успевает высохнуть до утра. Она
надевает его и поливает антистатиком, чтобы не трещал и не искрил.
Скудный гардероб секретарши против воли рождал в душе
Кудесникова сочувствие. Он боролся с ним изо всех сил и частенько перебарщивал.
Вот и сейчас одёрнул ее слишком резко.
— Ты же видишь, Лиза, я
занят! — раздосадованно воскликнул он. — Я перезвоню ей позже.
Не сейчас.
Секретарша, однако, не собиралась уходить и упрямо наклонила
голову, словно хотела продемонстрировать заколку, закусившую ее волосы на
затылке:
— Госпожа Маврушкина пообещала, что съест все таблетки,
какие есть у нее в аптечке, — предупредила она.
— Предложи ей начать со слабительного — это
отсрочит самое страшное, — распорядился Кудесников.
Лиза фыркнула, но все-таки вышла, захлопнув за собой дверь.
Она была умна, деятельна и довольно привлекательна. И немножко влюблёна в
босса. Свою симпатию пыталась замаскировать, но делала это плохо, как все
одинокие тридцатилетние женщины, измотанные ожиданием счастья. К настоящему
моменту она знала о личной жизни Арсения больше, чем могла бы знать его родная
сестра. Именно Лизе приходилось с близкого расстояния наблюдать за тем, как
босс флиртует, крутит романы и, мастерски лавируя, уходит от серьёзных
отношений.
— Итак, Виктория, — снова обратился детектив
к рыдающей клиентке, подавшись вперед. — Вы считаете, что муж вам
изменяет, но фактов у вас нет.
— Нет фактов! — простонала та, выглянув из
носового платка. Лицо ее к этому времени потеряло вид: веки набрякли, а белки
покрылись багровыми прожилками. — Но я уверена! Моя интуиция просто
вопит об этом!
— Если ваши предположения подтвердятся…
— А ведь мама меня предупреждала! И что теперь скажут
родственники?!
Кудесников закатил глаза. Некоторые люди поражали его. Их
жизнь рушилась, а они опасались того, что подумают другие!
Клиентка наконец оторвалась от платка окончательно и явила
миру жуткую маску отчаянья.
— Почему это случилось именно со
мной?! — задала она сакраментальный вопрос.
— У вашего мужа подходящий возраст для того, чтобы
увлечься новой женщиной, — доверительно сообщил Кудесников, но не
довел свою мысль до конца.
Дверь кабинета во второй раз приоткрылась, образовав щель, в
которую просунулся острый нос секретарши.
— Что? — раздражённо крикнул
он. — Маврушкина наконец покончила с собой?!
— Нет, она едет сюда, — сообщила
Лиза. — Что делать?
— Опломбируй дверь, — посоветовал
он. — Или вызови спасателей. Или достань из шкафа ракетницу и ее,
когда она будет выходить из машины. Только ради всего святого — оставь
меня в покое!
Острый нос негодующе пошевелил ноздрями и скрылся.
— Десять лет брака! — воздела руки к небу
Виктория Сливка, озабоченная исключительно собственными проблемами.
— Вот именно, — поддакнул Кудесников,
немедленно решив, что, когда состарится и не сможет больше заниматься
оперативной работой, откроет семейную консультацию. — После десяти
лет брака каждый нормальный муж подумывает сбежать из семьи.
— Ведь не все сбегают!
