Но… Как говорил ее нынешний помощник Брянцев, абсолютное
счастье всегда стремится к абсолютному нулю. В родной аркадьевский вуз она не
поступила, провалив английский. Целый день плакала навзрыд, считая, что нет на
??вете горя горше. А вечером пришел Костя, взял ее за руку, повел в парк, усадил
на щербатую скамейку и сообщил, что встретил другую девушку, что чувствует себя
виноватым, но поделать ничего не может. Он влюблен, потерял голову. Он ничего
такого не планировал, это налетело на него как тайфун. Она должна простить его
и отпустить с миром.
Марьяна помнила, как в мире исчезли сначала все звуки, а
лотом померк свет. Безголосый черно-белый Костя все открывал и открывал рот.
Потом тряс ее за плечи, а она моталась, как неживая.
— Желаю тебе счастья, — сказала она из центра
своего вакуума, и голос ее был таким странным, словно рождался не в горле, а в
ржавой металлической трубе.
Костя еще некоторое время объяснял что-то, бурно
жестикулируя, потом на секунду замялся, поцеловал ее на прощание странным
клюющим поцелуем и ушел, распрямив плечи, как будто только что освободился от
тяжёлой ноши. Она видела, что в конце дорожки, уже почти за поворотом, он
прибавил шаг, разбежался, подпрыгнул и стукнул рукой по веткам берёзы. Это было
проявление живой радости и жажды жизни, предвкушение грандиозных перспектив и
чудесных свершений.
Она приходила в себя долго. Выздоровлению предшествовали
тяжёлые месяцы, которые Марьяна не любила вспоминать. В то время она делала
стыдные вещи — звонила Косте и умоляла его вернуться, назначала ему
свидания, на которые он приходил с таким видом, словно ему предстояло удалять
зуб. Она следила за его новой невестой Жанной, пылая от ревности и ненависти.
Жанна оказалась высокой сухощавой девицей, красивой и жёсткой. Она отлично знала,
чего хочет, и, стремясь к цели, не ведала поражений. Ее родитель заседал в
городском совете. Папины друзья и прихлебатели уже зажгли зеленый свет вдоль
всей улицы, по которой Жанне предстояло идти в гору. Костю Лебедева она взяла
на буксир.
С тех пор утекло много воды. В настоящий момент Константин
Николаевич Лебедев занимал пост заместителя мэра города и прилагал все силы для
того, чтобы вывести провинциальный Аркадьев на новый, современный уровень. За
последние годы здесь был пущен в действие консервный завод, открыт
драматический театр, построены стадион и детский реабилитационный центр.
Главным спонсором, финансировавшим строительство последнего,
стал холдинг «Медприма», в котором Марьяна занимала одну из руководящих
должностей. То, что детский центр базировался именно в Аркадьеве, оказалось
чистой случайностью. Совпадением, которыми так любит баловаться судьба.
Марьяна не могла пойти к руководству и отказаться от проекта
только потому, что ее мучают тяжёлые личные воспоминания. И в настоящий момент
она возвращалась в родные пенаты, чтобы представлять холдинг на Дне города,
который собирались праздновать с большой помпой. Одним днем, правда, дело не
обошлось. Марьяне предстояла целая неделя официоза. Для нее была составлена
обширная программа, ей придется посетить массу различных мероприятий, а также
присутствовать на праздничном балу.
Больше всего она боялась именно этого дурацкого бала. На дне
ее сумки лежал плотный белый конверт, а в нем — официальное приглашение,
выполненное красивой золотой вязью. Вызывающе крупные буквы в самом низу
складывались в неприятную фразу: «На два лица».
Никакого «второго лица» в жизни Марьяны не было. Просить же
кого-нибудь из коллег стать ее спутником казалось ей унизительным. Да и вообще…
Для такого вечера, на котором она непременно встретится с Костей Лебедевым и
его любимой супругой, ей необходим не абы какой мужик, а о-го-го какой! С того
момента, как приглашение попало к ней в руки, она только и делала, что думала о
бале. О том, как там себя вести. Какой ее увидит Костя? Холодной, уверенной в
себе, успешной, элегантной — неотразимой! Костя должен сразу понять,
что если она пришла одна, то вовсе не потому, что ее некому
сопровождать. Просто ей наплевать на всех мужиков разом, вот так вот.
Как только она решила снять туфли и дать ногам отдохнуть,
человек, носивший жуткое имя Агамемнон, вновь появился в купе.
— Лягу посплю, — с порога сообщил он, грохнув
дверью с такой силой, что из нее чуть не выскочило зеркало. — Если
захотите обсудить погоду на завтра или пофлиртовать, смело будите.
Марьяна фыркнула и поджала ноги под себя. Ей нередко
приходилось сталкиваться с нахалами, но этот был какой-то особенный, весёлый
нахал, на которого даже не хотелось сердиться.
На самом деле Кудесников ходил в туалет, где ненадолго
принял свой обычный вид, чтобы утрясти с проводницей финансовую и
морально-этическую стороны поездки. Затем он под большим секретом сообщил ей о
том, что является секретным агентом Президента, показал ей Сливку и взял с нее
страшную клятву сообщить ему, если тот вдруг намылится сойти с поезда.
Возможное появление Маврушкина и компании он решил игнорировать. Пусть бегают
по вагонам — узнать его все равно невозможно, а кот надежно спрятан.
Кудесников поставил сумку с Мерсом на полку в уголок и,
скинув ботинки, улёгся на бок лицом к стене. Накрылся пледом и через несколько
минут уже сладко посапывал. Марьяна некоторое время смотрела на него, пытаясь
понять, что именно в нем кажется ей знакомым. Потом вспомнила — у того
парня, который целовал ее на перроне, тоже были голубые джинсы и светлая
рубашка. Просто один в один. Только тот был красивым и целовался потрясающе. А
этот не только мордой не вышел, у него еще и прикус неправильный.
Рассматривая тыл своего попутчика, Марьяна неожиданно
заметила, как чёрная спортивная сумка, стоявшая в углу на полке, тихонько
пошевелилась. «Наверное, это он ногой дрыгнул», — решила Марьяна, но
все же слегка напряглась. Через некоторое время сумка шевельнулась снова,
сильнее прежнего.
Марьяна некоторое время сидела неподвижно, затем спустила
ноги на пол и сделала маленький шажок — на цыпочках! — к этой
самой сумке. Не в силах устоять перед искушением., она протянула руку и
потрогала ее округлившийся бок. В тот же самый миг сумка сделала молниеносный
выпад, и страшная боль пронзила Марьянин указательный палец.
— Аи! — воскликнула она, отпрыгнув
назад. — Ай-ай-ай!
Ее попутчик мгновенно вскинулся и, отбросив плед, принял
вертикальное положение. Марьяна смотрела на него круглыми глазами, засунув
палец в рот.
— Вы что это? — спросил он. — Так
нечестно, я ведь предупредил, что ложусь отдыхать! А вы орете. Чего вы орете?
— Ваша сумка меня укусила!
Дурацкий Агамемнон повернулся и посмотрел на свой багаж.
Потом снова на Марьяну. И вместо того чтобы извиниться, завопил:
— А зачем вы ее трогали, а?
— Я не трогала! Я ее случайно задела! Подошла к
зеркалу, чтобы причесаться, махнула рукой, а она… Кто у вас там сидит?!
В голове Кудесникова прокручивались варианты ответов. Через
секунду он пришел к выводу, что говорить можно все, что угодно, кроме правды.
Приходилось учитывать возможное появление на горизонте Маврушкина. Достаточно
этой фифе в неподходящий момент сказать вслух «Кыс-кыс!», как он будет
немедленно расшифрован. А если учесть, что женщины всегда и все говорят не
вовремя, Мерса ей нельзя показывать ни в коем случае.
