сам с собой, не обращая внимания ни на собеседника, ни на
его вопросы.
Если бы Сливка уехал, допустим, вчера вечером, то Семен
Павлович запросто мог его не вспомнить вообще. Дорога до вокзала заняла
пятнадцать минут, но Кудесников так устал, будто разгружал вагон с картошкой.
Единственной крупицей золота в этой тонне пустой породы была следующая фраза:
— Гостиница хорошая, клиенты чистые, богатые (это о
«Дубовой роще», догадался Кудесников). А есть плохие, и там ошибаются жулики
разные. Там дешево, невыгодно возить. Ваш-то спросил — какие еще есть,
где. Я родился здесь, все знаю. За баранкой больше сорока лет.
— Он про конкретную гостиницу
спрашивал? — осторожно уточнил Арсений. — Про другую
гостиницу здесь, в Аркадьеве?
— Про все гостиницы. Я ему про все и рассказал. Их в
городе много. Восемь штук. Есть совсем плохие.
Интересно, зачем уезжавший Сливка интересовался гостиницами?
Надо позже все это обдумать. Отпустив машину, Арсений начал методично
прочесывать вокзал в поисках Сливкиных следов. Но их не оказалось. Во-первых,
никаких поездов, отходящих ровно в семь утра, просто не существовало. Был поезд
в шесть двадцать пять до Москвы, а следующий, питерский, лишь в восемь десять.
Аркадьев не принадлежал к крупнейшим промышленным и культурным центрам, поэтому
поезда не уходили отсюда каждые десять-пятнадцать минут.
«Странно, — подумал Кудесников, — может
быть, Роман Петрович имел в виду восьмичасовой поезд? На шесть двадцать пять он
явно не мог успеть. Да и таксист уверен, что они на вокзал приехали без
четверти семь».
Вообще люди, спешащие к поезду или самолету, имеют
обыкновение называть точное время, это происходит чисто автоматически. Тогда в
чем дело? Перепутал? Уехал в восемь? А зачем ему, интересно, в Питер?
Ни у кассиров, ни у носильщиков, ни у дежурных на перроне
фотография Сливки (Ищу брата! Он дебил, ушел из дома и может потеряться!) не
вызвала никаких воспоминаний. Еще немного побродив среди немногочисленных
пассажиров, ожидающих пригородные электрички, Кудесников отправился назад в
гостиницу. Не то чтобы он опустил руки, но расстроился серьезно. Такой промах!
Теперь придется звонить Сливке-жене, объясняться, может быть, даже просить
помощи. Об этом думать вообще не хотелось.
Сейчас у него в руках лишь две ниточки, идя по которым,
можно найти хоть какую-то информацию. Это в первую очередь вероятные связи
Сливки в городе. С кем-то ведь он встречался здесь, к кому-то приезжал. Если уж
не в филиал своей фирмы. И еще — расспросы о гостиницах. Это также стоило
обдумать. Кстати, расспросы о гостиницах подтверждают ту простую истину, что
раньше Сливка останавливался у кого-то в гостях.
Впрочем, нет, была еще одна зацепка — Ксения Лужина и
ее товарищи, живущие в той же «Дубовой роще»! Они, кстати, никуда не делись:
пока Кудесников в холле разговаривал со швейцаром, они все втроем проследовали
в ресторан — завтракать.
«Значит, начну с гостиниц, — решил Арсений, — пока
это наиболее перспективное направление».
Логики, честно говоря, в этом было маловато, но что-то
подсказывало ему — иди, ищи там. А свой внутренний голос Кудесников очень
уважал.
* * *
Все произошло как в третьеразрядном детективе — Роман
Сливка обнаружился в самой последней гостинице из составленного Арсением
списка. Находилась она, кстати, в десяти минутах ходьбы от вокзала, была для
Аркадьева вполне приличной и называлась несколько старомодно — «Заря».
«Зарю» Кудесников посетил уже под вечер, практически ни на
что не надеясь. И вдруг — на тебе.
— У вас, правда, письмо от его жены? Покажите!
Арсений сразу же продемонстрировал заготовленный конверт. А
также сообщил, что передаст его в руки дежурного администратора и немедленно
уберется из гостиницы. На улицу он вышел, еще не веря своему счастью. Он не
увидел Сливку, но узнал, что тот прописан здесь, в этой «Заре».
Присев покурить в скверике напротив гостиницы, он принялся
обдумывать новый план действий. Для начала надо бы выяснить, в номере ли Роман
Сливка, и если да, то в каком. А если его нет на месте, нужно узнать, где он
болтался целый день и зачем устроил эту комедию с переездом. Заподозрил слежку?
Заметал следы? Прятался от кого-то?
Первую проблему сыщик решил довольно легко. Перейдя улицу,
подошел к таксофону, накрыл мембрану носовым платком и, набрав номер гостиницы,
пискляво заголосил:
— Это из Москвы, у вас мой муж остановился. Соедините
меня с ним, наша фамилия — Сливка. Слив-ка!
— В каком он номере?
— Откуда я знаю! Кажется, в сто пятом, я не расслышала,
когда он звонил.
— Щас глянем, — дежурная пошуршала чем-то,
видимо, журналом регистрации, и закричала в сторону: — Марин, посмотри,
там шестьдесят девятый ключ висит?
После минутной паузы в трубке раздалось:
— Его нет на месте, ушел, ключ сдал.
— А вы звонили в номер?
— Зачем я буду звонить? Ключ здесь. Живет он в
шестьдесят девятом.
— Скажите, а вы не знаете, он письмо получил от меня? Я
письмо со знакомым передавала!
— Щас посмотрим. — Пауза. — Лежит
письмо, кто-то оставил.
— А почему не передали?
— Да говорю же, нет его.
— Ладно, спасибо, я еще позвоню позже. Кудесников с
облегчением повесил трубку.
Обернувшись, он увидел, как на него с изумлением таращатся
двое пацанов лет семи-восьми. Подойдя к ним, он заговорщическим тоном произнес:
— Я в театре работаю, тетенек играю. Вот
— тренируюсь.
И направился обратно в знакомый скверик.
«Покараулю его здесь», — решил Кудесников, занимая
наблюдательный пост прямо напротив единственного гостиничного подъезда.
Однако ожидание затянулось. Стемнело, народу на улице резко
поубавилось, потом исчезли припозднившиеся подростки, влюбленные парочки, и
даже пьяницы расползлись куда-то. Было голодно, неуютно и тревожно. К тому же
беспокоили мысли о неухоженном Мерее. А Сливка все не появлялся.
Арсений понял, что надо действовать самому
— перспектива провести еще полночи в обществе нескольких непрезентабельных
проституток, курсировавших от вокзала к гостинице, ему не улыбалась.
И тут в голову пришла шальная идея — почему не попытать
счастья, не осмотреть номер, пока хозяин отсутствует? О том, что деяние это
уголовно наказуемо, Арсению думать не хотелось. Видимо, сказались неудачи
последнего времени, которые для обретения самоуважения необходимо было
компенсировать какими-то дерзкими поступками. Одно дело — ты постоялец той
же гостиницы, можешь отговориться тем, что перепутал двери, а ключ почему-то
подошел. И другое дело, если ты вломился со стороны. Тут уже не отопрешься.
