Ребята сочувственно кивали, но отвечали вяло, информацией
делиться не спешили, если вообще таковой обладали. Зато на фамилию Сливка
отреагировали две стоящие неподалёку девушки. Одна была банально-секретарского
вида, белесая, коротко стриженная, в джинсах и турецкой кофточке. Другая
— весьма примечательная брюнетка, длинноногая, не по-российски загорелая,
умело накрашенная и дорого одетая.
Кудесников сразу уловил этот едва обозначившийся интерес, и,
дождавшись, когда его собеседники, получив свою дозу никотина, отправились в
офис, подошел к девушкам и без обиняков поинтересовался:
— Может быть, вы, прекрасные незнакомки, в курсе, куда
исчез мой друг и ваш коллега Рома
Сливка? Не захватили ли его в плен очаровательные амазонки
«Золотого круга»? Отдайте Романа, а я заплачу за него любой выкуп, какой только
пожелаете! Белобрысая «секретарша» захихикала, а брюнетка надменно
поинтересовалась:
— Вы вообще кто такой?
— Я? Друг Романа, мы в одном дворе росли, в один класс
ходили.
— Да-а? — засомневалась строгая
брюнетка. — Роман что, второгодником был?
— Почему?
— Мне кажется, он постарше вас будет.
— Ошибаетесь, — не смутился
Арсений, — просто у меня вид такой — несерьезный. А Рома,
наоборот — слишком серьёзный. Да еще очки…
Кажется, девушки поверили в святую мужскую дружбу и уже
ожидали от этого симпатичного мужика продолжения.
Продолжение последовало незамедлительно.
— Слушайте, — трагическим шепотом произнес
Арсений, — ваши мужчины меня не убьют?
— Это за что?
— За то, что я отнимаю у них вот уже десять минут самых
красивых женщин фирмы и города Аркадьева. Эх, да что гам — как
представитель столичного региона берусь утверждать — самых красивых женщин
не только означенной фирмы и города Аркадьева, но также Москвы и Московской
области!
Девушки радостно засмеялись, принимая комплимент, а
Кудесников развивал тему дальше:
— Вот найду своего друга Рому, наберемся мы с ним
смелости — и пригласим вас в самый роскошный ресторан города!
И тут в поведении девушек произошла мгновенная перемена. Они
как-то сразу перестали улыбаться Арсению, а брюнетка, резким движением отбросив
недокуренную сигарету, довольно зло сказала:
— Вашему Роману есть с кем в рестораны здесь ходить.
Пошли, Надежда!
Вторая девушка стояла подавленная и, казалось, даже не
услышала обращенные к ней слова.
Кудесников мгновенно понял, в чем причина. Следовало что-то
предпринять — ему до зарезу нужно было узнать, с кем у Сливки тут любовь.
— Ради бога, подождите, — взмолился
он. — Я-то здесь при чем? Если у него есть с кем ходить по
ресторанам, то у меня — нет! Сжальтесь над бедным приезжим, не уходите вот
так, не оставив надежды сироте!
Хотя прозвучало это двусмысленно, Надежда все же улыбнулась,
а конкретная брюнетка поинтересовалась:
— Так вам Роман нужен?… После чего рассмеялись все
трое.
— Ну и имена у вас всех — что ни скажешь, все
как-то с подтекстом звучит, — сказал Кудесников.
— А вас как зовут? Так, на всякий случай, — спросила
Надежда
— О! У меня красивейшее из имен
— Арсений, — воздел руки к небу Кудесников.
— Действительно, — согласилась
Надежда. — А все-таки — вы зачем Сливку ищете?
— Я действительно его друг, — тяжело
вздохнув, произнес Арсений. — Узнал, что он тоже здесь,' в Аркадьеве,
дай, думаю, перехвачу. Гульнем, а то в Москве все времени нет. Знаете
— работа, работа…
— Знаем. Но его тут сегодня не
было, — ответила оттаявшая брюнетка.
— А вчера?
— И вчера не было. Странно вообще-то. Он, когда
приезжает в командировку, днями торчит на работе. Вы уверены, что он в
Аркадьеве?
— Конечно. Только не в командировке. Просто, я думал,
вдруг он заскочил на фирму. Я тут уже вашим мальчикам рассказывал…
— Да мы слышали. И удивились — как же вы такой
друг — и не знаете, у кого Романа в Аркадьеве искать нужно. Если он,
конечно, не на службе.
— Да он скрытный такой…
— Ага, — ядовито молвила брюнетка, видимо,
переполненная какими-то нехорошими чувствами, — еще какой скрытный.
Он от нее вот, — она мотнула своей замечательной головкой в сторону
Надежды, — целый год скрывал, что в Москве у него жена имеется.
Тут Кудесников понял — здесь существует мощный пласт
межличностных отношений. И если он хочет получить некоторое количество полезных
сведений, ему лучше всего занять сторону девушек. Что он и сделал.
— Знаете, Роман мне друг, но истина дороже. Я, конечно,
не в курсе его амурных дел в Аркадьеве, но в Москве он такое вытворяет!
Почти двадцатиминутный рассказ о сексуальной разнузданности
Сливки, сотворенный вдохновением Кудесникова, произвел на девушек неизгладимое
впечатление. Похоже, они даже прониклись жалостью к несчастной супруге Романа.
Взамен Арсений, как и ожидал, получил необходимые сведения о личной жизни
Сливки в Аркадьеве. Но, главное — он теперь знал, у кого тот может скрываться.
Прощаясь, Арсений повторил приглашение посетить лучший
ресторан города. Девушки обещали подумать, а телефон дали служебный. Брюнетка,
которая наконец соизволила открыть инкогнито, оказалась Наташей. На том и
расстались.
* * *
Если верить рассказанному девушками из «Золотого круга», у
Сливки сначала была бурная любовь с Надеждой. Отношения длились около года.
Затем Роман стал избегать свою пассию, буквально прятался от нее. И все это без
объяснений. А потом его несколько раз видели с другой женщиной — Наташа
знала ее, она работала бухгалтером на заводе, директором которого был Наташин
отец. Затем кого-то из местных ребят перевели в Москву, в центральный офис, и
от него — случайно! — стало известно, что Сливка вдобавок еще и
женат. В общем — трагедия.
Зато Арсений выяснил, проявив не свойственные нормальным
мужчинам любопытство и страсть к деталям, что коварную разлучницу зовут Людмила
Панова, и даже осторожненько сумел выспросить, где примерно она живет.
Остальное было делом техники.
Голодный, но относительно довольный, Кудесников возвратился
в гостиницу «Дубовая роща» для короткого отдыха и обеда. Заодно следовало
проведать кота, которого теперь приходилось прятать особенно тщательно. О том,
чтобы погулять с ним по травке, дать ему подышать свежим воздухом, не могло
быть и речи.
— Вполне возможно, что ты объявлен в
розыск, — объяснил Арсений Мерседесу, вычистив его
туалет. — Придется пока пожить затворником.
Кот шкуркой валялся на диване. Ему явно было по фигу,
поведут его сегодня на улицу или нет — Арсений привык приписывать Мерсу
свои собственные переживания.
