Она всхлипнула. Потом втянула носом воздух и пробормотала:
— Я сейчас в Аркадьеве. И мне бы хотелось… Словом, если
бы мы могли поговорить… У нас ведь конфиденциальные отношения?
— Ну да, — осторожно ответил сыщик.
— Не рассказывайте никому о вашем
расследовании, — выдохнула она. — О том, что вы следили за
Романом. Я вам потом все объясню. Где вы остановились?
— В гостинице «Дубовая роща».
— Я приеду к вам, как только… все закончу… — Она
снова всхлипнула. — И я хочу, чтобы вы нашли убийцу. Вот так вот!
Вдруг милиция не найдет? Даже если Рома мне изменял, я все равно хочу добиться
справедливости! И вы не можете отказать! Деньги у меня есть, не сомневайтесь!
— Давайте встретимся в парке и поговорим
поподробнее, — предложил Кудесников и, поглядев на часы, назначил
время. — В Аркадьеве есть парк с чертовым колесом. Вот возле него я
вас и подожду, договорились?
«Интересное кино! — принялся размышлять он,
закончив разговор. — Я собираюсь униженно просить вдову, чтобы она не
сдавала меня милиции, но не успеваю и рта раскрыть, как слышу то же самое
предложение от нее. Она не хочет, чтобы милиция знала о слежке за Романом. В
чем тут закавыка?» Он некоторое время смотрел в окно, на буйную зелень, по
которой ходили волны ветра, но никакого объяснения так и не нашел. Возможно,
она в самом деле расскажет ему? Даст убедительное объяснение?
Выходит, со смертью Сливки работа не закончилась.
Расследование убийства… Вот как чувствовал он с самого начала, что подстерегает
его в Аркадьеве какая-то гадость.
Итак, времени в обрез. Если он в деле, нужно дергать за те
ниточки, которые удалось найти. Сначала — к Люде Пановой. Он должен
поспеть раньше милиции, иначе пассия Сливки замкнется в себе. Пока же она
наверняка слишком потрясена и может рассказать что-то такое, о чем позже решит
умолчать. Потом — рандеву с Викторией Сливкой, и уже на закуску
— ужин с заместителем мэра, который, сам того не подозревая, должен
защитить бедного частного сыщика от милиции.
Пока же разгуливать по городу в «натуральном виде» было
рискованно — вдруг следователи из Кукулева уже разослали описание мужчины
с котом, который подвозил Сливку на своей машине? Необходимо загримироваться
для верности. Вздохнув, Арсений полез в свой рюкзачок.
* * *
Видоизмененный и оттого несколько скованный Кудесников стоял
перед дверью квартиры Людмилы Пановой. Эта женщина, о существовании которой еще
несколько часов назад он и не догадывался, была теперь его единственной
надеждой, спасательным кругом, светом в конце тоннеля и еще бог знает чем, что,
вероятно, поможет разобраться в запутанной истории с исчезновениями и
убийством.
Он звонил в дверь уже несколько минут, однако никто не
торопился открывать, глазок оставался тускло-неподвижным, и не слышно было даже
характерного звука приближающихся к двери с другой стороны шагов. «На работе
она, что ли? — подумал Арсений. — Однако времени уже ого-го
сколько! Или в магазине, или у подруги, или…»
— Вам кого? — прервал эту «угадайку» высокий
женский голос, раздавшийся вовсе не из-за двери, а из-за кудесниковской спины.
От неожиданности Арсений вздрогнул и стремительно обернулся. Перед ним стояла
маленькая решительная женщина с сумочкой на плече, вопросительно и строго
смотревшая на Кудесникова снизу вверх.
— Вы кто? И к кому? — повторила она еще раз,
даже несколько повысив при этом голос.
— Я к Людмиле Пановой, по делу. Но ее, кажется, нет
дома. Вы соседка?
— Я и есть Людмила Панова. Но вас не
знаю! — Женщина казалась встревоженной и расстроенной.
— Разумеется, не знаете: я только недавно приехал сюда
из Москвы. У меня к вам очень важный разговор. Может, мы зайдем в квартиру?
— С какой стати мы пойдем с вами в квартиру? Кто вы
такой? Отвечайте! А то я позову милицию.
— А милиция у вас сегодня еще не
была? — вдруг брякнул уставший от всех свалившихся на него напастей
Арсений.
Женщина от неожиданности оторопела, а потом, испуганно
поморгав глазами, спросила:
— Почему она должна у меня быть?
— Сейчас все объясню, — заторопился
Кудесников, мгновенно сообразив, что оказался первым, кто будет разговаривать с
потенциально важным свидетелем. — Я старинный приятель Романа Сливки,
можно сказать, друг отрочества и юности. В Аркадьеве по делам, и вот
представьте — такая трагедия! Убийство. Бедный Рома! Погибнуть во цвете
лет… Но, может быть, зайдем на минутку, а то на лестнице о таких вещах как-то
неудобно…
Договорить он не успел — дама, громко ойкнув, стала медленно
оседать и, вероятно, через мгновенье оказалась бы на грязном кафеле лестничной
площадки, если бы Арсений не успел вовремя подхватить ее и прислонить к стене.
Кудесников помахал перед лицом Людмилы носовым платком
(непременный атрибут частного сыщика), и немного погодя она пришла в себя.
Бесценная (вероятно) свидетельница молча порылась в сумочке, достала связку
ключей и открыла пару нехитрых замков. Пропустив вперед так же не нарушившего
молчание Арсения, она рукой указала ему на вешалку — раздевайтесь, мол, а
сама пошла прямо по коридору и скрылась за какой-то дверью.
Тотчас же раздался шум воды и приглушенные рыдания
— Людмила Панова, похоже, отпустила скопившиеся эмоции на волю.
Кудесников повесил пиджак на вешалку, осторожно прошел в
комнату и огляделся. Так себе комната, ничего выдающегося — помесь спальни
и рабочего кабинета. Он вышел обратно в коридор и убедился, что квартира
однокомнатная, а ее хозяйка все еще сморкается и переживает в ванной.
Произвести более тщательный осмотр не удалось, так как шум
воды прекратился, и раздались звуки, свидетельствующие о том, что жизнь
продолжается, и в данную минуту как раз идет процесс возрождения Людмилы
Пановой к этой самой жизни.
Она появилась в комнате строгая, серьёзная, правда, с покрасневшими
от слез глазами, но вполне пригодная к разговору.
— Чай, кофе? — спросила она у гостя.
— Кофе, если можно. Без сахара и молока. Спасибо.
Через некоторое время они уже сидели в креслах за журнальным
столиком с чашками кофе. Пока говорил в основном Арсений. Вновь изложенная им
версия «друг Романа и т.д.» была принята Людмилой Пановой на веру без ненужных
расспросов. Она даже не спросила, откуда он вообще узнал о ее существовании и
как выяснил, где она живет. Похоже, смерть Сливки глубоко потрясла ее, а
внезапное появление «друга» усугубило состояние, спровоцировав не только
истерику, но и общую заторможенность мыслительного процесса.
Решив ковать железо, пока оно горячо, Арсений принялся за
дело всерьез. Подгоняемый отчаянием последних дней и острым желанием выяснить
хоть что-нибудь в этой проклятой истории, он засыпал не успевшую прийти в себя
Людмилу Панову вопросами:
