— Значит, у тебя все нормально?
— Мне интересно жить, если ты это имеешь в виду. Или
тебя занимают более прозаичные вещи? Образование, прописка, сколько раз была
замужем…
— Нет, ну что ты, — заместитель мэра с трудом
взял себя в руки. Так же медленно, со скрипом поворачивается
руль старой лодки с проржавевшим днищем. — Я просто очень, очень рад
тебя видеть. Это неожиданность, но приятная.
— Значит, вы старые знакомые? — спросил
Кудесников. — Надо это отметить. Так что у нас там с программой
мероприятий?
Во время обеда сыщик исподтишка наблюдал за заместителем
мэра, пытаясь понять, держит ли тот камень за пазухой. Будь Арсений на его
месте, он бы так легко не простил какого-то там приезжего за то, что тот
прилюдно уронил его на землю. Он читал на лице Лебедева работу мысли, однако
думал тот скорее всего вовсе не о нем. Он не сводил глаз с Марьяны. Она же
держалась просто великолепно, А когда градус ее настроения падал, Кудесников
вытягивал ногу и дотрагивался до ее лодыжки. Лодыжка отдергивалась, а Марьяна
отчаянно розовела.
— А где ваш… этот… отводырь? — неожиданно
спросил Кондрат Миронович. Он сворачивал ломтики ветчины рулетом и один за
другим отправлял их в рот, где они исчезали бесследно, как вагоны поезда в
темном тоннеле. — Не боитесь скушать что-нибудь опасное для здоровья?
— Ах, кот! К сожалению, его пришлось уступить
селекционерам. Время от времени коты размножаются, знаете ли. Нужно бороться за
чистоту породы. Вместо него мне дали на воспитание карликового степного
каракала. Буду приручать. Я ведь очень опытный приручатель диких животных! — похвастался
он, принюхиваясь к жареному сыру.
— Ешьте, не бойтесь, — хмыкнул
Лебедев. — Начальство не отравят.
— Как раз начальство-то… — пробурчал Кудесников
себе под нос.
К концу ужина в гостинице наконец появилась милиция. Все шло
именно так, как спланировал сыщик. Следователи вознамерились опросить
постояльцев, и Сачков сам вышел в фойе, предупредить, что в триста
четырнадцатом и триста пятнадцатом остановились почетные гости, прибывшие на
День города по приглашению администрации. Сейчас они ужинают вместе с
заместителем мэра в ресторане. Конечно, они ответят на любые вопросы. Позже.
Однако было ясно, что вопросы вряд ли возникнут.
— Убили какого-то
командированного, — поделился сведениями Сачков, засовывая салфетку
за воротник. — Говорят, утром, незадолго до события, его видели на
Рябиновой улице…
Кондрат Миронович произнес это делано невинным тоном и при
этом скосил глаза на своего босса — ни дать ни взять школьница, стреляющая
глазками в соседа по парте.
— На Рябиновой улице много чего
есть, — бросил в ответ тот. — Там одних сувенирных лавок
шесть штук. Мало ли, зачем туда приезжего понесло.
Кудесников взял на карандаш этот разговор и положил его в
свой «запасник». Позже, когда информации будет побольше, он его проанализирует.
Рябиновая улица… Надо будет допросить соседку, что она знает об этом месте.
Аборигенша все-таки…
Давно уже Константин Лебедев не испытывал таких сильных и
смешанных эмоций. Марьяна вернулась — надо же! Кто бы мог подумать? Время
от времени он вспоминал о ней. Размышлял о том, как она теперь выглядит, что
поделывает… Наверняка исполнила свою детскую мечту и стала училкой. Расхаживает
по классу в кримпленовом костюме и узких очках, постукивая длинной указкой по
бедру. У нее двое анемичных детей и муж — мелкий служащий.
То, что он увидит ее такой — цветущей, полной жизни и
сексуальной энергии — оказалось для него настоящим ударом под дых. Он даже
перестал реагировать на того кретина, с которым столкнулся возле памятника
вождю пролетариата. Хрен с ним, пусть живет, не до него сейчас. Опять же
— оценит великодушие заместителя мэра, который, возможно, в следующем году
станет главой города.
Господи, Марьяна оказалась так непохожа на тех деловых,
хватких, жадных до денег и должностей женщин, которыми кишат офисы крупных
фирм! Так непохожа… на его жену. Сплошное очарование. Очарование и призыв. В ее
глазах он видел прекрасные дальние края — стручки лодок на темной воде
Венеции, полотняное небо Иерусалима, апельсиновую Испанию, витражи Сент Шанель…
Он вспомнил о любви, о собственных ошибках, о слабостях, наконец…
— Если захотите увидеть каракала — только
скажите, — заявил Кудесников, поедая траву, которой была украшена его
порция рыбы. — Я сам от него до сих пор в восторге. Дикий, а такой
забавный!
Когда подошло время прощаться, Константин Лебедев подошел к
Марьяне на опасно близкое расстояние и двумя руками сжал ее фарфоровые
пальчики.
— Марьяна! — с чувством сказал он, понизив
голос. — Мы должны встретиться неформально.
Нам ведь есть что вспомнить, есть о чем рассказать друг
другу. По крайней мере, я бы хотел о многом тебе рассказать…
— Ну, конечно, Костя! — Она подарила ему
улыбку. Такие улыбки появляются у женщин, которые точно знают, что они
нравятся. — Мы обязательно встретимся. Выкроим… полчасика!
Она поцеловала свои пальцы и приложила к его щеке.
Развернулась на носочках и упорхнула через стеклянную дверь. Кудесников догнал
ее уже на лестнице. Она неслась вверх, перепрыгивая через ступеньки, держа
двумя руками подол юбки, как деревенская баба, только что полоскавшая белье в
реке. И дышала тяжелее, чем собака, гонявшаяся по лесу за зайцем.
— Эй, надеюсь, вас не хватит этот… апоплексический
удар?
Красивое название застряло в памяти Арсения.
— Меня тошнит! — бросила Марьяна через
плечо. — Мне плохо!
— Так не надо было налегать на
угощение, — попенял он. — В той курочке, которую вы
слопали, было килограмма полтора. Да еще гарнир! Обворожительные феи не должны
жрать, как лошади.
— Мне не поэтому плохо, — выдавила она,
остановившись на площадке второго этажа. — Я испытала стресс. Когда
увидела Костю…
— Я тоже испытал, — тотчас подхватил
Кудесников. — Когда увидел милицию. Ну, так что? Смажете продолжать
дальнейшую трудовую деятельность? Или все-таки нет?
Они добрались до своего коридора и теперь шли по ковровой
дорожке рука об руку.
— Смогу, — ответила она. — Меня
пугала первая встреча.
— Я ведь не просто так спрашиваю, а по поводу. Дело в
том, что завтра мне придется ненадолго отлучиться. Пожалуй, я пропущу
торжественное открытие библиотеки и обед с членами женского совета города. Зато
стопроцентно попадаю на то собрание, где будут выбирать проект памятника…
— Он заглянул в распечатку, которую вручил ему Кондрат
Миронович. — М. Д. Закопашко. Интересно, кто это такой?
— Пейзажист, — потерянным голосом ответила
Марьяна. — Обогатил местную картинную галерею.
— Так у вас тут и галерея имеется? Ну и
местечко, — сказал он это таким тоном, будто галерея безусловно
дискредитировала Аркадьев.
