И вот тут Арсений совершил глупость. Ему нужно было брать
Викторию «тепленькой», заявившись к ней без предупреждения. Вместо этого он
позвонил и потребовал встречи.
— А меня в Москве нет, — поспешно ответила
вдова. — Я сейчас еду с подругой на дачу.
Если она и ехала, то на своем диване — Кудесников
слышал, как где-то рядом бубнит телевизор и позвякивает ложечка о стенки чашки.
Вдова наверняка пила чай. Возможно даже, у себя дома.
— Виктория! — строго сказал он, сообразив,
что теперь ему до нее не добраться. — Виктория, что вы от меня
скрываете? Ведь в настоящий момент я для вас — хирург. Мой скальпель
должен вам помогать, а уж никак не ранить.
— Вы это о чем? — с подозрением спросила
Сливка. — Какой такой скальпель?
Аллегории явно были ей чужды.
— Я о том, что вы должны рассказать мне ВСЕ.
Все-все-все, — добавил он, перефразировав автора
Вишни-Пуха. — Я ведь на вас работаю.
— А я ничего не знаю, — снова принялась
отпираться Виктория.
Вот заладила!
— Может, вы ничего не знаете, — согласился
он, ведя машину одной рукой и с трудом вписываясь в поворот. — Но
определенно что-то такое сделали. Признайтесь немедленно, чем обременена ваша
совесть.
— Она? Ничем, — испуганно ответила клиентка. — И
ничего я не делала. Как я могла сделать, когда я в Москве сидела и ждала от вас
вестей?
«Так, — подумал Кудесников. — В Москве
сидела — это что-то новенькое. Сдается мне, она куда-то рванула в то
время, когда я следил за Сливкой. Может быть, она тоже… следила? Отправилась
вслед за нами и болталась где-то поблизости? Тогда она могла
видеть то, чего я не видел».
— Послушайте, Виктория, я знаю, где вы
были, — соврал он. — Я вас засек.
И тут она взяла себя в руки. И спросила невинным голосом:
— Где? Вы что-то путаете, Арсений. У меня тут подруга
жила, мы с ней платье шили, Пока все это не случилось… И вообще… — Она
всхлипнула. — Лучше не напоминайте мне о моем горе… без всякого
повода.
Это был намек на то, что Арсений еще пока ничего не выяснил.
Он вздохнул и отключился. Некоторое время насвистывал, переваривая информацию,
потом перезвонил Алику Малахову и потребовал:
— Давай! Начинай со статьи Зябликова, другие опусы меня
не волнуют.
— Ладно, — согласился тот. Кудесников
представил себе его озорную физиономию с вечно бегающими
глазками. — Называется она «Принесенные ветром».
— Чертовски оригинально, — хмыкнул сыщик.
— Не сбивай меня своими комментариями. Итак, вот тебе
текст. «Психография… Этот загадочный феномен известен еще с древних времен.
Однако ученые лишь недавно всерьез занялись его исследованием. У психографии
множество механизмов проявления, но, по сути, она сводится к получению
информации помимо воли человека. У психографа возникает невероятное желание
писать или рисовать, или чертить схемы. Он берет в руки ручку или карандаш, но
не понимает того, что пишет, и не знает о том, что рисует. Впрочем, бывает и
по-другому. Психограф отлично понимает смысл всего, что пишет, но осознает при
этом, что излагает чужие мысли. Чаще всего так случается с людьми творческих
профессий. Многие писатели прошлого прямо указывали на то, что испытывают
„влияние извне“, вмешательство в свое художественное творчество.
Известны также случаи, когда информация поступает к человеку
весьма оригинальным образом — он вдруг чувствует в себе умение выполнять
какую-то сложную для него работу. Одна англичанка, волонтер, врач по профессии,
приехавшая в Африку лечить детей, рассказала интересную историю. Как-то раз ее
автомобиль заглох на краю маленькой деревни. Она торопилась и очень расстроилась,
потому что ничего не понимала в шэторах.
Надеяться на помощь местного населения ей даже в голову не
приходило. Однако старейшины привели из деревни маленького мальчика, которому
оказалось достаточно лишь посмотреть под капот для того, чтобы починить мотор.
Было ясно, что он не дипломированный механик и действует скорее интуитивно.
Когда англичанка рассказала об этом чудо-мальчике, возвратившись в город, никто
не удивился. Выяснилось, что юного механика отлично знали в округе Он был
слишком мал, чтобы чему-то учиться, но непостижимым образом мог починить любой
механизм. Объяснить свое умение он, разумеется, оказался не в состоянии».
— Стой! — воскликнул Кудесников, когда
Малахов дочитал до этого места.
— Что такое? — удивился тот.
— Мой труп, то есть Сливка, тоже мог чинить механизмы.
Прекрасно справился с заглохшей машиной, с профессиональной кофеваркой, с
часами и мобильником. Да, еще привел в чувство часы с кукушкой. Все на голом
энтузиазме. Профессионально он занимался продажами и не имел технического
образования. Как ты думаешь, Малахов, это похоже на того негритянского ребенка?
— Один в один, — ответил
тот. — Хочешь сказать, за это его и кокнули, твоего покойничка?
— Может, и за это, — задумчиво ответил
Кудесников. — Если б я знал, за что — нашел бы убийцу в два
счета.
Всю дорогу до Аркадьева сыщик пытался сложить кусочки
информации, собрав их хоть в какую-нибудь картину. В сумасшедший дом и в
краеведческий музей соваться уже не нужно — теперь ясно, кто занимался
всякой муровиной и подходил под определение «психограф». Коренная жительница
Аркадьева Ксения Лужина и москвич Роман Сливка. Вот и связь между ними! Они
отлично знали друг друга — и друг о друге наверняка тоже. Когда Роман
увидел Ксению на вокзале, он сначала обрадовался, но она подала ему знак, чтобы
Сливка лучше не подходил. Роман растерялся и расстроился. Возможно, он снова
попытался связаться с Ксенией, и его просто-напросто шлепнули те два типа,
которых к ней приставили?
Итак, вопрос номер один — кто приставил к Ксении Гришу
и Вову? Вопрос номер два — зачем? Вопрос номер три — где Ксения
познакомилась со Сливкой? Как они узнали друг о друге? Кудесников сам видел:
что девица впадает в транс и что-то такое строчит со скоростью пулемета.
Возможно, соглядатаев интересует ее рукопись? Вернее, не их самих, а их хозяев.
В таком случае, где эти хозяева?
Вероятно, даже самой Ксении об этом неизвестно. Если же она
в курсе, есть шанс, что назавтра она поделится сведениями с Траскевичем. Этот
«королевич Елисей» должен явиться прямо с утра, он клятвенно обещал.
Зато теперь можно смело идти к Людмиле Пановой и
разговаривать с ней уже совсем, совсем по-другому. «Никакие они не
любовники! — сообразил Кудесников. — Они — контакторы!
Целая группа психографов! Может такое быть? Запросто. Но ведь в этом нет ничего
противозаконного… Почему они прячутся? Для чего вся эта конспирация?» Ах, если
бы он узнал все это до того, как убили Сливку! Можно было бы отчитаться перед
Викторией и успокоить ее, сообщив, что ее муж ездит в Аркадьев вовсе не по
амурным делам!
Не стоит забывать, что перед смертью Сливка сменил гостиницу
и с раннего утра отправился на Рябиновую улицу. Интересно, удалось Марьяне
узнать что-нибудь про нее?
