Тут его словно током стукнуло: дом престарелых! Если он
поторопится, го еще успеет потанцевать с бабуськами, если там действительно
ожидаются танцы. Марьяну злить совсем не хочется, да и нравится она ему, чего
уж греха таить. Итак, трагический выбор: Марьяна или Людмила Панова? Спасение собственной
шкуры или продвижение расследования?
После недолгих раздумий умный Кудесников решил погнаться за
двумя зайцами сразу. Показаться в доме престарелых, потом сгонять к Пановой
дамой, вновь вернуться на танцевальный вечер и закрыть его грандиозной румбой
или самбой, или гопаком на худой конец.
С большим трудом он нашел распечатку, где был указан адрес
богоугодного заведения и нарисован чертеж той части города, в которой оно
располагалось. Нужный дом оказался отмечен крестиком.
План выглядел толковым, и Арсений быстро добрался до места.
Мероприятие еще только начиналось.
Он прокрался в актовый зал, заполненный божьими
одуванчиками, нарядившимися в честь праздника, и присел на свободный стул,
вызвав хихиканье в первых рядах. На сцене, в президиуме, расположились Лебедев
с Сачковым и Марьяна. Судя по всему, остальные официальные лица посещали в это
время другие мероприятия. А эти трое так и должны были плечом к плечу дойти до
главного дня — Дня города. Праздник был на носу, и Кудесникову страстно
хотелось убраться из Аркадьева еще до того, как загремят фанфары и затрепещут
на ветру флаги.
Марьяна выглядела прелестно в простом льняном платье, вся в
обрамлении чувственных кудряшек. Заместитель мэра постоянно поворачивал голову
и смотрел на нее с вожделением. Серый волк, заключивший контракт с Красной
Шапочкой. «Ставлю глаз против шарика для пинг-понга, что в конце концов он ее
слопает», -подумал Кудесников. Мысль прошла навылет, всего лишь царапнув
сознание. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы рана начала кровоточить.
— Вы опоздали! — прошипела его «крыша», когда
торжественная часть завершилась, а сановные гости гуськом спустились со
сиены. — Вы опять оставили меня один на один с моими проблемами!
— Как прошел обед? — ответил вопросом на
вопрос Арсений. — Старый друг сделал вам непристойное предложение?
— Нет. Он джентльмен.
— О! Как это я сразу не догадался!
От нее пахло горькими духами, а на губах лежала сладкая
земляничная помада, и в какой-то момент Арсений перестал понимать, что она
говорит, а просто смотрел на эти губы. Потом потряс головой.
— Бр-р-р.
— Что вам не нравится? — тотчас взъелась
Марьяна.
— Скажите правду: чего ждут от меня эти
старухи? — с подозрением спросил он, стараясь смотреть не на нее, а
на Кондрата Мироновича, который стоял возле двери и, как заводной, всем пожимал
руки.
На нем была новая косоворотка с мятым подолом, не вынесшим
долгого и потного сидения в президиуме.
— Пропустили два обязательных приема
пищи! — попенял Сачков и потряс руку Колесникова тоже. — А
ведь еда для делового человека — та же работа. Мы на вас рассчитывали,
молодой человек! Хорошо хоть, вы на танцы успели:
— Я и сам рад несказанно, — воскликнул
Кудесников. — Скажите, а чей это замысел — устроить танцы в доме
престарелых? Почему не спектакль, не выступление духового оркестра, не
чтецы-декламаторы на летней веранде? Почему?
— Это была инициатива снизу. — ответил
Кон-драг Миронович. — Они хотят плясать — и баста. А мы должны
потакать желаниям пожилых граждан, поскольку они — старожилы города. Как
мы будем выглядеть, если в День города не потрафим его старожилам?
— Все ясно, — ответил
Кудесников. — Вы. Кондрат Миронович, должны открыть бал. На первый
тур вальса нужно, я полагаю, пригласить старосту этого курятника. Только ведите
медленно, а то бедная активистка окочурится от такой нагрузки.
Сачков воспринял его слова совершенно серьезно и сообщил:
— В холле дежурит «неотложка», все предусмотрено.
— Чувствуете? — обернулся Арсений к
Марьяне. — Здесь одни бабушки, а дедов вообще почти нет. Так,
отдельные сморчки, размазанные по стеночкам. Как всегда — выживают
сильнейшие. Вы должны относиться ко мне бережней, идет?
— Еще бережней?! — ухмыльнулась
она. — Куда это вы смотрите?
— Хочу выйти в сад, подышать ароматом акации.
— Где это вы видели акацию? — спросила
Марьяна, вскользь улыбнувшись Лебедеву, который стоял поодаль и беседовал с
руководством дома престарелых, однако упорно держал ее в луче своего взгляда.
— Мне действительно необходимо
сосредоточиться, — настаивал Арсений. — Думаю, когда
заиграет музыка, меня начнут рвать на части, я ведь здесь самый завидный
кавалер.
Марьяну позвали, и она на секунду отвернулась, позволив
Кудесникову перевести дух.
— Вы молодой аллигатор, — сказал Константин
Лебедев, незаметно подходя сзади. — У вас отменный аппетит и крепкие
зубы. Однако вы неразборчивы… в еде.
Он двинул шелковистой бровью, показывая, что вовсе не шутит.
«Ну, вот, — подумал Арсений. — Не хватало мне еще только
его ревности. Если я проколюсь, он просто подожжет мне хвост, и будет такой
фейерверк!»
— Вообще-то я сыт, — ответил
Кудесников. — Причем по горло. Просто чертовски галантен, вот и все.
Он хотел посмотреть на заместителя мэра заискивающе, но у
него ничего не получилось. Взгляд вышел нахальным, как у шкодника, считающего
свои пакости классным развлечением.
— Пойду понюхаю акацию, — добавил он
примирительным тоном.
— Возьмите с собой какую-нибудь
старуху, — посоветовал Лебедев. — А еще лучше двух. Они не
дадут вам скучать.
«Вот гнида», — сердился Арсений, подставляя локти
двум сухоньким бабуськам, которые спорили в уголке по поводу текста старой
песни. Старушки охотно пошли с ним в сад, однако все еще продолжали
пикироваться на ходу. Одна говорила:
— Ты принес мне маков цвет, быдто мне осьмнадцать лет.
— Старая ты склероза! — негодовала
вторая. — Все позабыла! Ты дарил мне алый цвет на мои осьмнадцать лет.
— Осьмнадцать — это
сколько? — заинтересовался Кудесников.
— Мы тогда еще школьницами были, — ответила
вторая и проказливо хихикнула.
Погоняя беленьких старушек, словно овечек, Кудесников по
дороге набрал номер телефона Людмилы Пановой и, услышав, как она «аллокнула»,
отключился. Значит, дома.
На полянке возле крыльца был натянут тент, под которым
стояли столы с закусками и лимонадом. Тент был грязно-зеленого цвета, н издали
казалось, что здесь разместилась походная армейская кухня. Бабульки ходили с
бумажными тарелочками в руках, пили минералку из пластиковых стаканчиков и
жмурились, когда газ попадал им в нос.
Кудесников усадил своих личных бабусек на скамейку под сенью
выгоревшей листвы, оделил их колбасой, маслянистыми пирожками и кока-колоб и,
сообщив, что скоро вернется, незаметно улизнул. По узкой тропинке добрался до
калитки, уселся в машину и стартовал в направлении дома Людмилы Пановой.
