Перед ними стоял сияющий Кудесников с улыбкой Фернанделя на
лице. Идиотский вид дополняла кепочка с надписью «День города — день
радости!». Лебедев поморщился и показал, что у него есть желваки. И что его
подбородок может каменеть. За долгие годы, проведенные на руководящих
должностях, выражение «Бойтесь!» он довел до автоматизма.
Однако пугать дураков трудно именно потому, что они не
замечают опасности. Этот — не замечал.
— Марьяна, — оживленно сообщил
Арсений. — Я придумал новый ход, который обязательно понравится
руководству. Меня просто распирает от гордости. Я должен с вами поделиться.
— Да-да? — спросила она ошалевшим голосом.
— Проект пансионата. Ну, помните? Четыре корпуса, два
бассейна, прогулки на лошадях…
— И что?
— Сделаем на крыше столовой вертолетную площадку!
Лебедев засмеялся. Этого придурка нужно или шугануть один
раз как следует, или навсегда оставить в покое. Кажется, Марьяна сегодня не
поедет с ним на дачу. Ах, но как она изменилась!…
* * *
— Неформальные организации? — переспросил
Кудесников. — Вы точно воспроизводите его слова?
— Ну, что я — пятилетний ребёнок?
Он вел машину на маленькой скорости, потому что никак не мог
вспомнить, где поворачивать. Отшитый и разобиженный Лебедев предлагал Марья-не
свой автомобиль с шофером, но она отказалась.
«Возможно, Роман Сливка, Ксения Лужина и Людмила Панова
являются членами какого-нибудь тайного общества медиумов, а их штаб-квартира
расположена как раз на Рябиновой улице? — размышлял
Арсений. — Тогда все ясно: Сливку убрал кто-то из своих. После
собрания. Может, это был приговор коллектива? Он в чем-то провинился,
проштрафился? Нарушил внутренние законы организации? Лебедев и Сачков кое-что
знают об этом подпольном кружке. Однако вряд ли поделятся со столичными гостями
своими мыслями. Уж Кондрат Миронович точно не станет выносить сор из избы». Как
только они свернули к гостинице, прямо им на хвост села серебристая иномарка. Кудесников
прижался к обочине, но та не захотела их обгонять.
— Взгляните, кто там за рулем, — попросил
Арсений Марьяну.
Та повернула голову и доложила:
— Какой-то брюнет с бородой. Он делает нам знаки рукой.
Может, у вас колесо спустило?
— А, черт! Кажется, эго мой знакомый. Но мы же
договаривались на завтра! Какой нетерпеливый… Вдруг в гостинице номеров нет,
куда я его на ночь дену?
— У вас кровать широкая.
— Спать с мужиком?!
— Чего вы раскричались? Надеетесь, что я приглашу вас к
себе?
Кудесников ничего не успел ответить. Как только он
припарковался, из серебристого автомобиля, прибившегося к бордюру, выскочил
психолог А. А. Траскевич и бросился х нему.
— Простите, Марьяна, нам придется расстаться прямо
сейчас, — с сожалением констатировал Арсений. — И расстаться
без слез и объятий. Времени на нежности совсем не осталось.
Она хмыкнула. Ей нравилась его хрустальная детская наглость.
Она выбралась из машины, хлопнула дверцей и, вздернув подбородок, в гордом
одиночестве проследовала к себе. Арсений же повернулся на каблуках и оказался
лицом к лицу с Траскевичем. Тот не дал ему и рта раскрыть.
— Знаете, я не выдержал. Вы уехали, а я остался один на
один со всеми этими мыслями… В общем, отпустил последнего пациента и
— следом.
— Это просто замечательно, — сухо заметил
Кудесников, который как «друг семьи» должен был обеспечить контакт психолога и
Ксении, но до сих пор не придумал, как это сделать. — Но я понятия не
имею, на месте ли девушка.
— Так давайте проверим.
Кудесникова почему-то раздражала его длинная блестящая
чёлка, распадавшаяся надо лбом. Его интеллигентский вид и то, что он так
откровенно втюрился. Все влюбленные мужчины — это клоны какого-то одного
идиота, у которого раз и навсегда отказали мозги. Когда Арсений находился на
территории психолога, в большом светлом кабинете, он испытывал даже какой-то
пиетет. Здесь же, рядом с «Дубовой рощей». Траскевич выглядел неуместно.
— Дайте мне вашу визитную
карточку, — приказал Кудесников и пошевелил пальцами, поторапливая
гостя.
Повертел ее в руках, пристроил на капоте серебристой машины
и сказал:
— Какая у вас панель управления забавная. Можно, я
поближе посмотрю?
Открыл дверцу, всунул голову внутрь и восхищенно поцокал
языком.
— Давайте займемся делом! — поторопил
Траскевич.
— Давайте, — согласился Арсений и, достав из
кармана ручку, быстро написал на обратной стороне визитки: «Жду вас прямо
сейчас в бассейне, в крайней справа душевой кабинке. Войдите, будто там никого
нет».
— Да вы что— взвился Траскевич. — Ничего
себе, предложение!
— Нормальное, — грубо ответил Арсений, не
позволив ему вырвать визитку из рук. — Я ведь говорил, что за Ксений
приглядывают два амбала. Вам же не хочется, чтобы они разбили вам лицо? А ведь
они обязательно сделают это, опустив увертюру. Никаких разговоров не будет.
Дадут в глаз — и дело с концом.
Траскевич, который наверняка гордился своей внешностью, к
такому повороту был явно не готов, поэтому перестал сопротивляться. Осталось
только передать визитку девице. Если, конечно, она еще не выписалась и не
упорхнула в неизвестном направлении.
Арсений потащил психолога за собой в гостиницу, засунул в
свой номер, а сам постучал к Марьяне.
— Идите к черту! — сразу же откликнулась она,
как. будто стояла за дверью и ждала, когда он появится.
— Мне нужна женщина, — огорошил ее
Кудесников. — Причем срочно. Выходите скорее!
Марьяна появилась на пороге и смерила его взглядом, который,
по идее, должен был убивать все живое.
— Вас следует поместить в
карантин, — сообщила она уверенным тоном.
— Сделайте одолжение — передайте визитку той
девице, Ксении. Я вам покажу, в каком она номере. Но передать нужно так, чтобы
мужики ничего не заметили. Вы ведь видели тех мужиков, которые за ней ходят?
Это потенциальные убийцы. Только вас я могу отправить на такое ответственное
задание…
— Вот спасибо, — с чувством ответила Марьяна.
И вместо того чтобы захлопнуть дверь у него перед-носом, потребовала:
— Давайте сюда вашу визитку.
Она бесхарактерная. Она не в состоянии отказать ни одному
нахалу, и они все пользуются ее добротой.
Марьяна вышла в коридор в неглиже и двинулась вперед,
осторожно ступая босыми ножками по ковру. Кудесников поглядел ей вслед и
сглотнул. Потом спохватился и спрятался в ее номере, оставив дверь приоткрытой
— на всякий случай.
— Что вы ей сказали? — спросил он, когда его
посланница вернулась, знаком показав ему, что все о'кей.
