Позже Кудесников не мог объяснить самому себе, почему он
тогда не замаскировался — не надел свой паричок, не вставил фальшивые
зубы, супинаторы в ботинки… Поддался порыву и поехал как был. Без труда отыскал
нужный дом, нашел нужную квартиру и долго стоял под дверью, прислушиваясь.
Звуков ссоры слышно не было — вообще ничего не было слышно, и он как раз
раздумывал, звонить ли в— квартиру. Или все-таки Лебедев внутри? Если заместитель
мэра увидит его здесь, случится нехорошее. «Я, конечно, мастер по части
выкручивания из неприятностей, — думал Арсений, — однако в
данном случае потребуется не мастерство, а скорость».
В то время как он размышлял, соседняя дверь приоткрылась и
оттуда высунулась голова в бигуди. Бигуди лежали на голове плотными рядами и
напоминали футуристический шлем. Носившая его пожилая дама сдвинула густые
брови я строго спросила:
— Опять будете пикет организовывать?
— Нет, — заверил ее Арсений. — Я,
собственно, совершенно по другому делу. По поводу неформальной
организации, — наобум ответил он.
— Тогда идите в клуб, — посоветовала или,
вернее, даже приказала голова. — Они там репетируют.
— Кто это — они?
— Как кто? Поборники справедливости.
— Это что, общество так называется? — Кудесников
решил, что здесь он получит новую информацию, причем совершенно бесплатно.
— Сброд они, а не общество. А если их в Дом культуры к
пускают, то только из-за Димкиного дяди. И то — какой он там дом? Сарай,
да и только. Артистов теперь в новый возят, а этот скоро рассыплется.
— А как мне его найти? Дом культуры?
— Вон он прям за супермаркетом, — пояснила
дама и злорадно добавила: — На задворках.
Кудесников поблагодарил ее, вышел на улицу и мгновенно
сориентировался на местности. Не прошло и десяти минут, как он уже подъезжал к
дому культуры, где надеялся отыскать Гречишникова. Машины заместителя мэра с
меланхоличным шофером поблизости видно не было — уже хорошо.
Здание действительно оказалось старым, и пахло в нем тленом
и гнилым деревом. Арсе??ий открыл большую дверь, гулко захлопнувшуюся за ним. В
мрачном холле, выложенном плиткой, никого не было. Кудесников аукнул
— безрезультатно. Тогда он решил отыскать зал: по его разумению, все
репетиции должны происходить на сцене.
Из обшарпанного фойе в зал вели два входа, дверь одного из
них оказалась приоткрыта, У Кудесникова по спине прошел холодок. Стараясь
ступать тихо, он приблизился и заглянул внутрь. Зал был тёмен. Длинные ряды
кресел казались грядами
холмов, между которыми зияли чёрные бездны. Зато на сцену
из-под потолка лился жиденький свет, окрашивая ее в грязно-желтый цвет.
На сцене стоял молодой человек — худой и узкоплечий, с
шапкой кудрявых волос на голове и довольно длинными баками. Круглые очки на
унылом лице делали его похожим на замученного учёбой студента. В руке он держал
щётку, которой энергично чистил плюшевый занавес, даже издали казавшийся
несвежим.
— Ау, — позвал Кудесников, не особенно
повышая голос, чтобы не напугать энтузиаста. — Вы Дмитрий
Гречишников?
Тот опустил щётку и повернулся на голос. Во всем его облике
читалось раздражение.
— И что вам, идиотам, постоянно
нужно? — устало спросил он. — Отстаньте от меня.
— Да я, в общем-то, еще и не
приставал, — весело откликнулся Кудесников, приближаясь по
центральному проходу к сцене. — Меня зовут Арсений, и я пришел
спросить о Романе Сливке.
— О, черт! — Гречишников отбросил щётку, и
она поскакала по полу, издавая оглушительный грохот. — Я тут ни при
чем, уже устал говорить! Я не видел его черт знает сколько времени! Ему все у
нас не нравилась — иерархия, наши еженедельные отчёты, доверительные
беседы… Я не знаю, какого черта он попёрся на Рябиновую улицу и кто его
грохнул!
— Не нужно волноваться, — успокоительным
тоном сказал Кудесников, мгновенно поняв, что человек этот неуравновешен да и
вообще находится на грани срыва.
Речь его была торопливой, захлёбывающейся, а тон
— определенно злобным. Он зыркнул на Кудесникова и скрылся за кулисами
— левая половина занавеса заволновалась, играя складками.
— Эй! — крикнул Арсений, испугавшись, что
этот тип сейчас улизнет через какой-нибудь тайный ход, а он сам снова останется
один, да еще с кучей вопросов. — Подождите, я хочу вам помочь. Я могу
вам помочь! А вы можете помочь мне!
Говоря это, Арсений добрался до лестнички, ведущей из зала
на сцену, и взбежал по ней наверх.
— Дмитрий, вы где?
В ответ раздался короткий вскрик, как будто Гречишников обо
что-то ударился или споткнулся. Занавес закачался с новой силой. И в этот миг
из холла донесся сильный баритон Константина Лебедева:
— Дима, это я! Дима! Где ты, бестолочь? Немедленно
сюда! Ты слышишь меня?! Еще одного твоего медиума порешили — ножом в
живот! Сейчас сюда за тобой милицейские примчатся.
— Кого убили? — вырвался у Кудесникова
вопрос.
— Панову, а ты думал кого? Дима! Что, трудно два шага
пройти? — Кажется, Лебедев был уже возле двери в зал.
Кудесников немедленно нырнул за волнующийся занавес и вдруг
увидел, что тот закручивается с изнанки примерно так, если бы внутри его образовался
таинственный вихрь. Не успел он понять, что происходит, как из этого плюшевого
вращения прямо на него вывалился Гречишников с бумажным лицом и глазами,
которые, кажется, собирались выпрыгнуть из глазниц. Рот у него был разинут в
немом крике.
Арсений поймал его двумя руками, прижав к себе в невольном
объятии, и сразу же почувствовал горячее. Он оторвал одну руку, глянул на нее и
ахнул: рука была чёрной от крови. Гречишников тем временем издал предсмертный
хрип и начал падать на пол. Арсений не дал ему рухнуть, и осторожно опустил
вниз. Под сердцем Димы зияла рана, и смерть уже набросила на его лицо невесомое
покрывало.
Убийца был где-то здесь, рядом с ними. Может быть, их
разделяла только старая потёртая ткань занавеса, через которою так легко можно нанести
второй удар ножом. А может быть, он уже ускользнул, не замеченный никем, и идет
по улице, а сердце его стучит как сумасшедшее.
— Дима! — Лебедев был уже в зале: его шаги
приближались, и у Кудесникова потемнело в глазах.
Если заместитель мэра застанет его над трупом своего
племянника, случится страшное. Сыщик отпрыгнул в сторону и рванул за сцену,
рассчитывая на то, что в старом Доме культуры есть двери, не запертые на замки.
— Эй, кто здесь? — окликнул
Лебедев. — Стойте! Эй, вы!
И тут он наткнулся на Гречишникова. Закричал, потом бросился
на колени, стал щупать ему пульс и потерял на этом целую минуту. Кудесников
мчался, как ветер. Мягкие ботинки помогали ему двигаться почти бесшумно. Он
рванул по какому-то коридору, распахнул одну дверь, ударился всем телом в
другую, снова бежал, потом прыгал по железной лестнице и, наконец, вырвался на
улицу.
