Кудесников бесшумно спустился по тропинке развилки и далее
— до самого входа в пещеру. Он опасался, не высунется ли вдруг оттуда
чья-нибудь голова осмотреть окрестности, но все было тихо. Прежде чем лезть в
эту дыру, Арсений убедился, что потайной фонарик, зажигалка и нож на месте.
Затем присел на корточки и прислушался — было тихо, даже шуршания не
слышно. Тогда он полез внутрь, для начала на ощупь, боясь светом привлечь к
себе внимание. Лаз был узкий, приходилось двигаться практически ползком. Через
пару метров пол довольно резко пошел вниз, и наступила кромешная тьма.
Боясь провалиться куда-нибудь, Кудесников продвигался
медленно, тщательно ощупывая дорогу перед собой. Постепенно лаз становился все
шире, а тьма как будто поредела. Скорее всего, это иллюзия — просто лаз
расширился до размеров приличного тоннеля, а тот, в свою очередь, закончился
небольшим, пещеристого вида образованием, то ли (естественного, то ли
искусственного происхождения. Арсений наконец-то выпрямился во весь рост, а то
спина затекла так, что в какой-то момент он испугался — сумеет ли
разогнуться? Здесь никого не было, и оставалось неясным, куда делись те четверо
вместе с вещами.
Вдруг послышались голоса. Кудесников на мгновение замер
— действительно, голоса были, но создавалось впечатление, что
разговаривают где-то наверху, над его головой. Он посветил вокруг себя
фонариком: тоннель, откуда он только что вылез, находился за его спиной, а
впереди и сбоку в стенах пещеры, будто вырубленной в белом камне, виднелись еще
дыры — проходы в другие подземные помещения.
«Катакомбы, не иначе, — подумал
Кудесников, — отличное место для сокрытия награбленного. Или трупа».
Но, отринув мрачные мысли, решил разобраться, откуда доносились голоса и как
поближе подобраться к источнику звука. Получасовые поиски увенчались успехом
— из маленькой пещерки, куда Арсений попал через проход в боковой стене,
наверх вел наклонный желоб, судя по всему — творение рук человеческих.
Когда Кудесников попытался по нему подняться, голоса стали слышнее, но слов
разобрать было еще нельзя. Тогда он очень осторожно пополз дальше, стараясь не
производить шума. С каждым метром голоса становились отчетливее, а в какой-то
момент Арсений стал хорошо слышать, что говорят люди наверху.
Как он и ожидал, это были Лужина, Синьков, Веселовский и
незнакомец. Его голос Кудесников никогда не слышал, но быстро понял, что сейчас
говорит именно он:
—…пройдем по этой выработке еще приблизительно сто метров,
затем двинемся направо, пройдем столько же и увидим лаз в еще одну вертикальную
выработку. По ней спустимся вниз, на глубину где-то метров десять, там большая
пещера, из которой есть вход прямо в тот тоннель, который нам нужен. Искать
будем там.
— Не заблудимся, Николай
Никифорович? — поинтересовался Синьков.
— Со мной — нет. — уверенно бросил
мужчина. — Без меня — запросто.
«Ага, теперь хоть имя известно, — отметил лежащий
под наклоном Арсений, замерший в своем желобе на манер человека-паука:
зацепившись одной рукой и одной ногой за какие-то невидимые ему
выступы, — И цель тоже. Значит, что-то они ищут. Клад, что ли?»
— А что, — поинтересовался Веселовский, у
которого уверенности в голосе как-то поубавилось, — много тут народа
бывает?
— Многие залезают, да не все
вылезают, — последовал загадочный ответ.
— Это как? — встрял Синьков
— Да вот так. Выработки тут по округе километрами под
землей тянутся. Здесь же первые каменоломни аж в четырнадцатом веке появились.
За сотни лет столько нарыли лабиринтов, добывая известняк для строительства! И
ведь ни карты нет, ни описания приличного. Так что если сдуру сунуться
— можно и заблудиться. А найдут ли, нет — как повезет. В прошлом году
целую туристическую группу здесь потеряли. Пять человек.
— Ого!
— Вот тебе и «ого»! Из МЧС приехали, да местные
краеведы помогали — не нашли.
— То есть мы можем на них наткнуться? В смысле
— на трупы… — Интонации у Синькова были испуганно-вопросительные.
— Вряд ли, нам тут, в сущности, недалеко. А кто-нибудь
обязательно наткнется.
— Слушайте, я как-то сразу не
подумал, — снова заговорил Вован. — Здесь случайно нет
этих… ну…привидений всяких? Или, как в метро — крыс двухметровых?
— Таких крыс вообще не бывает. Обычные попадаются. Насчёт
привидений не уверен, но лично я их не встречал. Правда, стоны слышал, но это,
по местным легендам, души тех, кого здесь замуровали заживо.
— Господи, как это? — кажется, окончательно
расстроился Синьков.
— Ну, в общем, лихие люди любили скрываться здесь,
добычу прятать. Сначала Екатерина велела
засыпать входы в каменоломни, потом еще Александр Первый. Не
один раз засыпали — а народ все равно потом откапывал. Последним Сталин
отметился — в сорок седьмом году специальный указ издал — о взрыве
входов в бесхозные каменоломни.
— А этому-то что было задело?
— Ну, как же! В те годы в этих местах дезертиры в
основном прятались, но и криминал не обходил их вниманием. Так что здесь,
наверное, есть, кому стонать
— А вы откуда столько знаете про эти каменоломни? Местный?
— Нет, просто интересовался. Еще студентом и в горы
ходил, и в пещеры спускался, много где побывал. Ладно, кончаем трепаться, надо
двигаться, а то до вечера не успеем. Дело-то, в принципе, несложное, а мне
завтра в столице ответ держать — что да как. Готовы?
— Головы, — почти одновременно ответили
Веселовский и Синьков.
Ксения Лужина промолчала. Она так и не произнесла за все это
время ни одного слова.
В этот самый момент с Кудесниковым, который, затаив дыхание,
слушал познавательную беседу, боясь пропустить важную информацию, произошло ЧП:
его правая нога соскользнула с выступа, на который опиралась. Издав сдавленный
стон, Арсений стремительно поехал вниз, царапая: камнями лицо и руки и
раздирая: в клочья одежду. Не доехав до конца желоба, он зацепился пальцами за
удачно выступающий камень и прекратил дальнейший с пуск. Теперь предстоял новый
мучительный под-ем вверх, осложненный тем, что он в кровь ободрал обе ладони.
Первые движения были настолько мучительными, что Кудесников непроизвольно, хотя
и тихо., застонал. Но стон, подхваченный предательским эхом, разнесся, кажется,
по всему лабиринту.
Больше всего Кудесников испугался, что он себя обнаружил.
Если группа наверху слышала шум падения и звуки, которые он при этом издавал,
ее члены насторожатся, полезут выяснять, что происходит. Или просто удерут по
этому своему маршруту. И тогда найти он их больше не сможет, а как выбраться
обратно на поверхность Арсений представлял себе смутно.
Между тем он боялся напрасно — в верхней галерее было
не до поисков. Напротив, искать там никого и не хотели. С Синьковым случилась
настоящая истерика, а растерявший остатки мужества Веселовскйй и мужественный
Николай Никифорович старались, как могли, его успокоить.
