Кудесникову пришлось озаботиться транспортным средством и
взять ту развалюху, которую он оставлял в распоряжении Лизы. Слежка без колес
слишком сложна.
Следующий день Арсений посвятил тому, чтобы выяснить род
занятий любителя подземных приключений. И с удивлением узнал, что Николай
Никифорович Мешков (именно так!) был профессором и преподавал историю будущим
педагогам. Слежка ничего не добавила в унылую картину жизни преподавателя
истории: дом — институт — дом. Пробежка по книжным магазинам. Поздний
обед с женщиной, преподавателем того же вуза (роман, который, похоже, бурным не
назовешь).
И лишь вечером произошло нечто, заслуживающее, на взгляд
Кудесникова, самого пристального внимания. А именно — встреча Мешкова с
весьма примечательным человеком. Встреча состоялась в заурядном кафе на Цветном
бульваре, но зато собеседника Николая Никифоровича заурядным назвать было никак
нельзя. Присевший за соседний столик тщательно загримированный Кудесников долго
напрягал память: где же он видел это лицо? А он определенно его видел, и не
раз. Но пока Мешков не назвал его имени-отчества, так и не вспомнил. Зато,
услышав подобострастное «Добрый день, Дмитрий Вениаминович», понял, что рандеву
у Николая Никифоровича не с кем-нибудь, а с самим господином Хлопушиным,
известным бизнесменом и меценатом.
Из короткого разговора (говорили достаточно громко, не
пришлось даже подключать технику) стало понятно — это и есть тот самый
доклад, о котором Мешков упоминал еще там, в каменоломнях.
Некоторые фразы долетали до Арсения целиком: «Ничего не
нашли. К сожалению. Но надо посмотреть другие места. Все-таки в рукописи это
есть… Но первый раз все оказалось точно. Надо пробовать еще. Финансирование…
Откладывать не будем. Огромное спас ибо…».
Выслушав доклад с бесстрастным лицом, Хлопушин поднялся и
бросил Мешкову:
— Вам позвонят.
После чего развернулся и вышел. За его спиной тут же
возникли два охранника, которые сопроводили бизнесмена и мецената до машины.
* * *
— Лиза! — экспрессивно воскликнул Кудесников,
позвонив своей секретарше. — Ты нужна мне как воздух! Я без тебя
просто не могу.
— Но… Э-э-э… Видите ли, — пролепетала
та. — Дело в том, что я уже… Как бы это выразиться… Мое сердце несвободно.
— При чем здесь твое сердце? — опешил
тот. — Мне нужна твоя помощь в одном важном деле.
— Простите, босс Я думала…
— Подожди-подожди… Сердце несвободно? Неужели у тебя
роман?! Ну и везение. Вокруг меня «все дышит весною и счастьем любви». Это случилось
с тобой, вероятно, потому, что ты заскучала. Я ведь обещал тебе дать понюхать
пороху, верно?
Желание нюхать порох исчезло у Лизы в связи с последними
событиями напрочь. Однако признаваться в этом Кудесникову она не стала.
— Да, босс.
Кудесников неожиданно замолчал, потрясенный идеей, которая
пришла ему в голову. Кажется, он догадался, кто убийца. От возбуждения сыщик
едва не задохнулся и с трудом взял себя в руки.
— Собственно, я вот почему звоню. Отыщи Малахова и скажи
ему: пусть едет к Виктории Сливке и вытрясет из нее все, что она знает об
убийстве собственного мужа. И немедленно свяжется со мной. И еще… Впрочем, нет.
Пока больше ничего, я сейчас заеду в офис, у меня назначена встреча. Ты
приготовь там чай, кофе, сушки — что еще любят журналисты?
— Журналисты любят все, — успокоила его
Лиза. — Не волнуйтесь, босс. Лицом в грязь я не ударю.
Кроме встречи с журналистом, у Арсения было еще одно дело в
офисе. Он решил на всякий случай взять с собой оружие, но извлечь его из
сейфа-тайника нужно все-таки самому. Лиза, конечно, человек надежный, но мало
ли чего? Ворвутся вот такие, как Маврушкин, окажут моральное давление и
развяжут ей язык.
Направившись в офис, он одновременно набрал номер
справочной, выяснил телефон «Националя» и, когда ему ответили, спросил:
— Скажите, любезный, я могу поговорить с Арчибальдом
Уэстлейком? Графом! — И когда его соединили, уже совершенно другим
тоном заявил: — Арчи, старый пес, это я, твой дорогой друг Арсений
Кудесников.
— Сэнья! — воскликнул граф, как и все
иностранцы, произносивший русские имена со смешным акцентом. Кудесникову
постоянно чудилось, что Арчибальд называет его не иначе как
«свинья». — Я тебя ждать с великим нетерпением.
— Я тоже очень хочу с тобой выпить. Так ты вернулся в
Москву за невестой, как и обещал? — спросил он.
— Да, да! У меня как раз сейчас свиданье с три русский
невест, я есть выбирать какую-нибудь.
— С тремя сразу?! О нет, Арчи. Это не русские невесты,
а продажные женщины. Немедленно гони их прочь.
— Согнать прочь? — удивился
граф. — Если ты так советовать, Сэнья… Но они хорошенькие!
— И еще, Арчи. Помнишь, ты говорил, что я могу
обращаться к тебе с любой просьбой? Так вот, настал момент истины. У тебя есть
белый костюм? А та желтая тачка, названия которой я не смог запомнить? Нет,
обойдемся без ботинок и бриллиантовых запонок. Тем более, размер ноги у тебя,
как у японской гейши. Вы, аристократы, не знаете, что такое твердо стоять на
земле.
Арсений торопился: День города, которого все аркадьевцы с
таким нетерпением ждали, наконец наступил. Сыщик представлял себе Марьяну,
которая нервничает с самого утра и кусает губы, размышляя, сдержит ли он слово.
Ведь он обещал, что у нее будет самый завидный кавалер, какого только можно
вообразить. Такой, что Константин Лебедев почувствует себя рядом с ним
залежалым товаром.
Однако попадаться на глаза заместителю мэра после всего, что
случилось в Доме культуры, Кудесникову не хотелось. Когда он вспоминал о том,
как Гречишников свалился ему на руки, весь окровавленный, ему становилось
здорово не по себе. Впрочем, он ни минуты не сомневался, что заместитель мэра
не станет поднимать панику и торжества в честь Дня города состоятся.
Он подрулил к офисному зданию, пристегнул Мерса к цепочке и
пустил на землю. Кот радостно потрусил ко входу — очевидно, соскучился по
комфортному лежанию в кучах деловой корреспонденции. Охранник оказался новым, и
при появлении необычной парочки у него вытянулось лицо. Арсений в который уже
раз заметил, что с котом можно ходить куда угодно, не опасаясь, что тебя
запомнят. Все внимание люди сосредотачивали на Мерее, который с важностью
шествовал у хозяйской ноги.
Лиза встретила их сияющей улыбкой на пороге кабинета.
— Добрый день, босс, добрый день, киса.
Она присела на корточки и принялась тискать Мерса, тот тут
же повалился на пол, принялся урчать и жмуриться. Кудесников сразу заметил, что
на ней новый костюм — хорошенький такой, сочно-розовый, лёгкий, радостный,
он ей очень шел. Черные туфли тоже куда-то делись, уступив место более нарядной
паре обуви.
— О, Лиза! — воскликнул
Арсений. — Ты у меня тут расцвела на преступлениях, как роза на
навозной куче. Вот уж воистину, лямур все возрасты покорны, как говорят
французы.
