— Точно. Это яблоко раздора у них с Лебедевым. У того
племянник — гвоздь в заднице, постоянно готовит какие-то акции — то
требует разрешить однополые свадьбы, то устраивает шествие голых людей,
декларирующих свободу всего и всех от всего и от всех. Сачков давно хотел его
или в психушку сунуть, или выжить из города. Но Лебедев ни в какую. Теперь
Кондрат Миронович затаился. Но я уверен: при первой же возможности он с ним
разделается.
— Племянника на днях убили, — сообщил
Кудесников.
— Вон оно что! И ты думаешь, что Сачков мог отдать
распоряжение?…
— Это я как раз у тебя спрашиваю: мог или не мог?
Гипотетически. Не будем никого обвинять, не имея на руках фактов.
— Не будем, — согласился Климович и добавил,
отхлебнув остывшего чаю: — Конечно, мог, Сеня! Тот самый типаж, который
опаснее всех остальных. Я его постоянно под колпаком держал — все боялся
какой-нибудь неожиданной пакости.
Когда журналист удалился, обогащенный некоторой суммой
денег, Кудесников оттолкнулся каблуками от пола, и его стул повернулся в
сторону Траскевича. Тот потрясенно молчал.
— Не можете поверить в существование грязных людей и
грязных технологий?
Тот моргнул и откликнулся:
— Не могу поверить, что человек из городской
администрации способен отдавать приказы… об убийстве!
— Ну… Бумажек он не подписывал, — пожал плечами
Кудесников. — Однако у нас есть шанс прищемить ему хвост. Для него
уже готова западня. Сегодня вечером… Вы в курсе, что сегодня в Аркадьеве
праздник? Факельное шествие, фейерверк, большой вечер для сливок города. Я тоже
среди сливок. У меня есть знакомая, Марьяна, так она на короткой ноге с
заместителем мэра Лебедевым. Мы с ней сделаем так, чтобы тот воочию убедился в
том, что Сачков — преступник.
— Но как?
— Вынудим его совершить еще одно преступление, теперь
уже собственноручно. Я буду блефовать. Скажу, что знаю, кто отдал приказ
прикончить Диму Гречишникова, племянника Лебедева, и еще двух человек. Все они
были медиумами, как и ваша Ксения. Сачков считал этих людей плесенью на теле
родного города. И быстренько продезинфицировал социальную болячку. Я объясню
ему, что вел расследование по делу об убийстве одного из этих медиумов и
раскопал кое-какие факты.
— Да ведь Сачков может вам не поверить!
— Мне?! Вы просто не видели меня в деле. Я так умею
раззадорить оппонента, что он готов меня укокошить через пять минут после
начала диспута.
Тут на столе Кудесникова зазвонил городской телефон, и он,
раззадоренный собственным красноречием, неосторожно снял трубку.
— Арсений! — донесся до него трагический
женский стон. Словно хозяйка голоса лежала, придавленная тяжким камнем, на дне
озера и взывала оттуда к принцу, который должен освободить
ее. — Арсений, тебе нужно спрятаться!
— Алиса? — повысил голос
сыщик. — Ты откуда? Что случилась?
— Мой муж… Он нашел наши фотографии!… Ну, те,
откровенные, помнишь? У него второй припадок бешенства! Он сказал, что скормит
тебя своим рыбам.
— А что там у вас за рыбы? — опасливо уточнил
Кудесников и тут же воскликнул: — Фу, Алиса, какая чушь! Я сумею
справиться с твоим благоверным. Успокойся и подумай о себе, дорогая.
Он повесил трубку и решил, что пистолет нужно взять с собой
обязательно. Если Маврушкин припрется сюда, будет большой бэмс.
— Лиза! — крикнул он. — У тебя с
сегодняшнего дня выходные. Сколько подряд их будет, я сообщу дополнительно.
Собирай манатки и уходи! — Повернулся к Траскевичу и сообщил:
— Нужно торопиться, здесь становится опасно.
— А вы сейчас куда? — спросил тот.
— В Аркадьев, на бал! Там все и случится.
— А Ксения?
— А что Ксения? Лужина сидит в гостинице, насколько я понимаю.
Или катается л о городу на автобусе. Зачем, кстати, она все время катается, ума
не приложу. Нужно будет обязательно у нее спросить при случае.
— Возьмите меня с собой, — потребовал
Траскевич наглым тоном. — Я могу вам пригодиться.
— Ну, да. Будете лезть ко мне со всякими глупыми
предложениями, мешать к сбивать с толку. Вы спите и видите, чтобы я устроил вам
свидание или еще что-нибудь. Увольте, только не сегодня,
— Тогда я поеду сам!
— Скатертью дорога.
В этот момент снова зазвонил телефон, и Кудесников рявкнул в
трубку:
— Да!
И тут же услышал голос своей клиентки Виктории Сливки. Она
была в истерике.
— Этот ваш Малахов! — рыдала
она. — Монстр какой-то! Он поймал меня и теперь говорит ужасные вещи.
Будто я следила за Романом и… и… и пырнула его ножом!
— Так и говорит? — с весёлым удивлением
спросил Кудесников. — Действительно, монстр.
— Я должна все вам рассказать! Облегчить душу! Малахову
я ничего не скажу! Только вы сможете меня понять!
— Ну почему же только я? — пошел на попятный
Арсений. — Впрочем, вы мне все обязательно расскажете, только не
сегодня.
— Нет, именно сегодня!
— Но я уезжаю в Аркадьев, прямо сейчас.
— Значит, я приеду к вам туда и во всем признаюсь!
— Не на… — начал было Арсений, но Сливка уже
бросила трубку.
«Отлично, — подумал он. — Именно
сегодня, когда все должно разрешиться, в город, как тараканы, сбегутся все мои
знакомые!»
Он беспардонно вытолкал Траскевича за дверь, поцеловал Лизу
в щеку целомудренным поцелуем, схватил кота под мышку и помчался к машине.
Прежде чем завести мотор, глубоко вздохнул к позвонил Марьяне.
— Вы где? — сразу же спросила она. Никаких
обвинительных интонаций, одна только тревога.
— Выезжаю.
— Из Москвы?! Но вы не успеете!
— Я обязательно успею, Марьяночка, я же обещал. А
частные детективы держат слово.
— Я уже в курсе. Не верю, будто вы звоните только для
того, чтобы меня успокоить. Что вам нужно?
— Э-э-э… Поддержка Сегодня во время бала я разоблачу
убийцу. Но мне требуется помощь властей. Подумайте сами — не могу же я сам
произвести арест! У меня нет таких полномочий.
— А я тут при чем? — удивилась Марьяна.
Узнав, что Кудесников еще в Москве, она заметно помрачнела.
— Попросите Лебедева «усилить» меня парочкой ментов
местного розлива. Не такое уж и большое одолжение, если учесть, что мы раскроем
убийство его племянника.
— Да, он мне говорил, что его племянника… Подождите, вы
знаете, кто убийца?
— Вот именно.
— Хорошо, я попробую.
Через полчаса Колесникову перезвонили «от Константина
Николаевича», и он объяснил, что нужно делать. И одновременно подумал про
Марья-ну: «Да, крепко она взяла за жабры своего бывшего женишка. Против женских
чар даже колдовские ничего не стоят».
