Вокруг было темно, и сыщику пришлось ощупать полстены, пока
он не обнаружил выключатель. Когда под потолком вспыхнул свет, оказалось, что
они с котом попали в комнату без окон, уставленную маленькими столиками,
покрытыми стеклами. Под ними лежали какие-то белые косточки, снабжённые
этикетками. Судя по всему, здесь хранилась некая коллекция.
— Мерс, ну ты даешь! — сказал Кудесников,
натягивая «костюмчик» на кота обратно. — Ну ты и мастер бегать! Я
думал, что у меня ноги отвалятся.
В этот момент застучали в дверь, и робкий голос сказал:
— Простите, вы можете открыть? Меня послали на
переговоры.
— А вы кто? — спросил Арсений, смутно
представляя себе, с кем и как он будет «переговариваться».
— Я адвокат. Из Москвы, — добавил
голос. — Не местный.
— Отлично, — Кудесников приоткрыл в двери
шелку.
За ней стоял тот самый мужик, в номере которого Арсений
побывал, когда лазил на балкон к Ксении Лужиной. Тот самый, у кого он нашел в
сердце шумы и которому приказал сидеть на диете.
— Вы?! — изумлённо воскликнули оба сразу.
— Вам предлагают сдаться, — выдавил адвокат,
придя в себя. — И бросить оружие на пол. А на зверя надеть намордник.
— А в рот вам всем не плюнуть? — спросил
Кудесников. — И вообще — мне некогда. Передайте властям, что у
меня важный телефонный разговор. если они решать брать меня штурмом, я
разобью витрины и разотру музейные кости в муку. Пусть тёмного подождут, я сам
выйду.
Он захлопнул дверь и снова закрыл щеколду. Достал мобильный
телефон и набрал номер, записанный в память.
— Алло! — сказал он. — Это Арсений
Кудесников. Ну, что, вы его взяли? С поличным? Прямо на горяченьком? И с ножом?
Слава богу! Так отзвоните боссу, скажите, что я был прав. А то у меня тут…
неприятности.
В это самое время за дверью бурлили страсти.
— Я знаю этого человека! — кипятился
адвокат. — Он врач, терапевт, уважаемый человек, это какое-то
недоразумение! Диета, которую он мне прописал, за неделю вернула мне радость
жизни!
— Тогда почему у него скальп за поясом? -, спрашивала
какая-то министерская дама, затянутая в бархат и залитая лаком для волос до
хрустящей сорочки.
— Господи! — неожиданно воскликнула Марьяна, протиснувшаяся
к дверям вместе с Лебедевым. -
Наконец-то я поняла! Это Агамемнон! А зверь — это и
есть летучая мышь! Какая же я была дура! — И она громко и радостно
засмеялась.
— Это не Агамемнон, а врач! Я даже фамилию его
знаю! — настаивал адвокат. — Врач Пристаевский Федор
Михайлович.
— Сами вы Пристаевский! — рявкнул на него
Лебедев. — Это Арсений Кудесников, представитель «Медприма». Не
морочьте голову!
Наконец, к двери, окружённой плотным кольцом людей,
пробрались высокие милицейские чины, большинство из которых тоже присутствовало
на вечере. Поднялся гвалт, все пытались перекричать друг друга. Стоявший с
раскрытым блокнотом в руках, Кондрат Миронович Сачков гаркнул высоким стариковским
голосом:
— Тих-ха!
Все действительно притихли, и тогда он сказал, обращаясь к
милицейским:
— Сам я ничего не видел, но зато тщательно записал
показания свидетелей. И могу вам их зачитать.
— Читайте, — разрешили ему.
— В комнате, где хранятся антропологические ценности,
заперлось несколько человек. Во-первых, это Арсений Кудесников, представитель
известной фирмы «Медприма» из Москвы, у которого, насколько я знаю, есть
кот-отводырь из тобольского питомника, а также каракал неизвестного происхождения,
данный ему для дрессировки.
Второй — человек по имени
Агамемнон, — фамилия неизвестна, — возящий с собой летучую
мышь пароды нетопырь с кожистыми крыльями. Мышь на цепочке.
И последний, третий нарушитель спокойствия — терапевт
широкого профиля Федор Михайлович Пристаевский.
— А этот с кем?
— Со своим фонендоскопом, — подсказал
адвокат.
На этом месте Марьяна выбралась из толпы и отправилась
обратно в зал, расталкивая локтями любопытствующую публику. Подошла к столу с
напитками и выпила подряд три рюмки водки. Хмель вошел в нее плавно, закружив
голову.
— Вот ты где! — воскликнул
Лебедев. — Происходит черт знает что, ты не находишь?
Ответить она не успела. Толпа расступилась, и от главного
входа прямо ей навстречу королевской поступью двинулся высокий мужчина с
орлиным профилем — такой шикарный, что даже дух захватывало!
— Вон она! — шепотом подсказала ему
секретарша Кудесникова Лиза, семенившая сзади. — Вон та, кудрявая в
голубом платье. Видите, она смотрит прямо на вас!
По правде сказать, здесь все смотрели только на него. Граф
Арчибальд Уэйстлейк широко улыбнулся, взял у Лизы из рук изысканную розу и
прибавил шаг.
— Мариана! — громко сказал он издали, так,
чтобы все слышали. — Сорри, май лав, я так виновный, что просто не
сказать! Ты же не будешь ругать свой Арчи слишком сильно?
Марьяна покраснела до ушей. Такого красивого мужчины она,
пожалуй, вблизи вообще никогда не видела. Наверное, тот самый граф, половину
состояния которого спас Арсений.
— Привет, Арчи, — вибрирующим голосом
ответила она.
Он подошел, поцеловал ее в губы — коротко, но очень,
очень страстно и подарил розу.
— Ты сама есть как роза.
Трепещущая Марьяна бросила победный взгляд на Лебедева. Тот
был бледным и кислым. Обычно так выглядит человек, которого сильно тошнит.
Именно в этот момент в его кармане зазвонил мобильный телефон.
— Да! — бросил он, прижав его к
уху. — Не может быть. С поличным? Хорошо. Хорошо, я сейчас его вытащу
оттуда.
Он подозвал к себе охрану и отдал короткое распоряжение.
Через пять минут растерзанный Кудесников предстал перед публикой. Мерс сидел у
него на руках и тревожно озирал зал. Наверное, он все еще чуял запах собаки.
Женщины немедленно сгрудились вокруг, правда, на
почтительном расстоянии, и издали принялись сюсюкать. Мерс расслабился и
жмурился от удовольствия.
— Это ангорская рысь, — пояснил Кудесников
для любопытствующих. — Карликовая, разумеется.
Рысь-той. — И тут же спросил у Лебедева, понизив голос: — Его
взяли?
— Да, все было, как вы и прогнозировали. Сказать по
правде, я вам не верил. Какая-то невероятная история. Зачем он хотел пырнуть ее
ножом?
— Затем же, зачем он пырнул ножом вашего
племянника, — ответил Кудесников. — Ему не нравятся
медиумы. А уж почему — это надо спросить у него самого.
— Кондрат Миронович! — крикнул
Лебедев. — Идите сюда.
Сачков с невинным лицом подошел и, ткнув пальцем Мерсу в
живот, сказал:
