Зная о том, как вел себя Высоцкий год назад во время своего первого заграничного турне — выехал туда как фигурант административно-уголовного дела, да еще и задержался на неделю, можно предположить, что эта встреча была чистой фикцией. Наставлять Высоцкого можно было сколько угодно, однако вести он себя за границей мог так, как ему заблагорассудится, поскольку люди, которые его «крышевали» в любом случае гарантировали ему надежное прикрытие от любых неприятностей на родине.
Сразу после посещения райкома Высоцкий отправился в Шереметьево, чтобы встретить там свою супругу, прилетавшую из Парижа. Вечером Высоцкий был в театре, где играл в «Добром человеке из Сезуана».
Утром следующего дня, 9 апреля, Высоцкий и Влади отправились в студию звукозаписи на улицу Качалова, чтобы записать там свои песни. Поводом к этому событию послужила фантастическая раскупаемость двух последних миньонов с песнями Высоцкого, которые вышли в свет в марте. На волне этого успеха фирма «Мелодия» и решила дать Высоцкому возможность записать сразу диск-гигант, да еще не одному, а со своей женой-француженкой. О том, как проходила запись, вспоминает сама М. Влади: «Мы записываем пластинку в большой аудитории. В противоположность кино здесь времени даром не теряют. В три захода дело сделано. Записывают целиком, без монтажа. Это очень тяжело, и ты срываешься, когда я ошибаюсь. Но мне правда трудно: во-первых, петь по-русски, во-вторых, без остановок, и к тому же я очень волнуюсь, когда пою твои песни у тебя на глазах.
Мы понимаем, что, если пластинка выйдет, это будет своего рода официальное признание твоего статуса автора-композитора. И потом — мы довольно скромно живем на твою актерскую зарплату, так что лишние деньги не помешают. Но самое главное — это то, что мы впервые работаем вместе. И все наши мечты могут осуществиться, если пластинка выйдет: гастроли, концерты, спектакли, фильмы. Да все, что угодно!..
Охрипшая, измотанная, на последнем нервном пределе, я все-таки записываю все песни в положенное время. Я этим здорово горжусь, особенно после того, как музыканты стали аплодировать мне, стуча смычками по скрипкам, как это принято на концертах классической музыки. Ты доволен и записываешь свою сторону с ходу и в отличном настроении. Наша пластинка наконец готова. Звукооператоры тут же микшируют звук, нас фотографируют на конверт. И все-таки, несмотря на предпринятые меры, пленка тайком переписывается и моментально расходится по рукам. И поэтому задолго до предполагаемого выхода пластинки мы уже знаем, что песни страшно понравились публике…».
В тот день были записаны следующие песни: в исполнении Марины Влади — «О двух автомобилях», «Так дымно», «Я несла свою беду», «Марьюшка», «Так случилось, мужчины ушли», «Как по Волге-матушке»; в исполнении Владимира Высоцкого — «Цыганская», «Белое безмолвие», «Лирическая», «Ноль семь», «Дом хрустальный», «Еще не вечер», «Москва — Одесса», «Скалолазка», «Она была в Париже», «Кони привередливые» и другие: всего он спел 26 песен. К сожалению, только четыре последние песни увидят свет в ближайшее время — через год — на пластинке-миньоне, а остальные пролежат в архивах «Мелодии» еще несколько лет. И свой первый диск-гигант, выпущенный на родине, Высоцкий так никогда и не увидит — он выйдет только после его смерти.
В приведенном выше отрывке из мемуаров Влади обратим внимание на слова «мы довольно скромно живем на твою актерскую зарплату». На самом деле Высоцкий зарабатывал по несколько тысяч рублей в месяц, ч то по советским меркам считалось более чем хорошо. Эти деньги складывались из разных форм заработка: 1) зарплата в театре — 150 рублей; 2) гонорары за кинороли и написание песен и музыки к фильмам — несколько тысяч рублей); 3) отчисления от пластинок, а таковых в 1973–1974 годах у него вышло две, причем миллионными тиражами — несколько сотен рублей; 4) гонорары за концерты — сумма переваливала за тысячу рублей, учитывая, что за одно часовое выступление Высоцкий установил себе тогда таксу в 150 рублей. Так что Влади здесь лукавит, пытаясь представить своего супруга этаким бессребреником. Впрочем, подобные мифы ходили о нем тогда, в 70-е; обильно тиражируются они и сегодня с одной единственной целью — спрятать правду о подлинном житье-бытье Высоцкого.
В этом житье-бытье «шансонье Всея Руси» появляется очередной приятель-миллионер: как говорится, деньги к деньгам. Речь идет о ценном агенте ПГУ, разведчике и бизнесмене иранского происхождения Бабеке Серуше, с которым Высоцкий знакомится в начале 1974 года благодаря своему приятелю — композитору Анатолию Бальчеву: он играл в оркестре элитного ресторана в Архангельском.
Бабек Серуш, курд по национальности, был гражданином Ирана, сыном одного из лидеров иранской компартии ТУДЭ. В конце 30-х партия была разгромлена, и отец Бабека эмигрировал в СССР. Чуть позже следом за ним в Москву приехали и жена с маленьким Бабеком. Мальчика отдали учиться в интернат в городе Иваново, где воспитывались дети иностранных коммунистов. Закончив его, Бабек поступил в МГУ, на физический факультет. Именно там, скорее всего, его и завербовал КГБ (Первое Главное Управление — разведка) с целью в ближайшем будущем сделать из него преуспевающего западного бизнесмена. Тем более, что к тому времени родители Бабека переехали на постоянное место жительство в ФРГ — то есть место для легализации у Бабека уже было.
Приехав в ФРГ в самом начале 70-х, Серуш открывает в Кельне компанию International Processing Systems (IPS), которая занимается поставками технологического оборудования в СССР в обход эмбарго КОКОМ (Международного координационного комитета по экспортному контролю). Эта организация возникла в 1949 году в Париже (участники — США, почти все страны НАТО, а также Япония) для того, чтобы предотвратить экспорт военных устройств и новейших военных технологий в социалистические страны. Однако меры, предпринимаемые КОКОМ в этом направлении, были малоэффективны: многие западные страны закрывали глаза на экспорт военных технологий со своих территорий, поскольку это приносило колоссальные прибыли их бюджетам. Особенно активно международный «шлюз» технологий действовал на территории ФРГ: из общего объема нелегального импорта технологий 65 % приходило из США, 10,5 % — из ФРГ, 8 % — из Франции, 7,5 % — из Великобритании, 3 % — из Японии. Фирма Серуша имела одну особенность: если большинство германских компаний не были шпионскими, то его IPS была создана непосредственно ПГУ КГБ (Управлением «Т» — научно-технической разведкой). Отметим, что до уровня управления это подразделение выросло в 1974 году, а до этого это был 10-й отдел ПГУ под руководством М. Липатова. В Управлении «Т» работало 1 000 человек, причем в Москве было сосредоточено только 300 сотрудников, а остальные трудились за рубежом.
Из аналитического отчета ЦРУ, составленного в середине 70-х: «Западное оборудование и технологии сыграли очень важную, если не решающую роль в прогрессе советской микроэлектронной промышленности. Иными словами, этот процесс можно рассматривать как результат более чем десятилетней успешной деятельности по приобретению в странах Запада сотен единиц оборудования общей стоимостью несколько миллионов долларов, ориентированных на военные нужды. Приобретение оборудования осуществляется незаконными методами, в том числе и тайно…».
