Но это еще не все. Юридическая уникальность этой покупки заключалась в ее растаможке — любому другому жителю СССР за такое могли голову оторвать, но только не Высоцкому с его «крышей». Как гласит легенда, бард решил этот вопрос просто: дал несколько концертов для работников таможни. За это, якобы, ему разрешили выплачивать таможенную пошлину в рассрочку, что было нарушением советского законодательства. Но Высоцкому разрешалось совершать такого рода нарушения, причем тянулось это уже давно — с тех пор, как он стал иконой советского либерального истеблишмента.
В мае 76-го Высоцкий включился в очередной кинопроект в качестве автора песен. Вообще, заметим, что в последние три года, с момента получения загранпаспорта, наш герой все реже снимается в кино в центральных ролях. Напомним, что до получения загранпаспорта в 1973 году Высоцкий играл в кино исключительно главные роли: только в период с 1969 по 1973 год он исполнил таковые в четырех фильмах — «Хозяин тайги», 1969; «Опасные гастроли», 1970; «Плохой хороший человек», 1973; «Четвертый», 1973. Но после того, как Высоцкий стал выездным, его международная деятельность стала для страны гораздо важнее, чем творческая, поэтому ничто побочное не должно было его от нее отвлекать. Главные роли если и случались, как в «Арапе», то уже эпизодически, видимо, чтобы не мешать его заграничной представительской деятельности.
Однако в своих взаимоотношениях с кинематографом Высоцкий находит новую нишу: композиторско-поэтическо-певческую. Причем, в отличие от большинства других композиторов, работающих в кино, которые обычно вынуждены довольствоваться в фильмах одной-двумя песнями, Высоцкий пишет сразу помногу — около десятка, а то и более (!) музыкально-поэтических произведений; например, для фильма «Иван да Марья» это были 14 песен, для «Бегство мистера Мак-Кинли» — девять, для «Стрел Робин Гуда» — шесть. Правда, как мы уже говорили, большинство этих песен в картины в итоге не вошли, однако на гонорарах Высоцкого это нисколько не отразилось — он получил все сполна. Причем получил прилично — по нескольку тысяч рублей, поскольку платили ему по двойному тарифу — как композитору и поэту.
Новым кинопроектом композитора и поэта Высоцкого стал вестерн по-советски «Вооружен и очень опасен». Режиссером его был патриарх советского кино Владимир Вайншток — автор «Детей капитана Гранта», 1936; «Острова сокровищ», 1938; «Всадника без головы», 1973. Тот самый Вайншток, который был не только кинематографистом, но и чекистом еще с довоенным стажем и носил псевдоним Владимиров. Как уже отмечалось, таких кинематографистов-чекистов, которые состояли в действующем резерве КГБ, в СССР было много, и все они были на хорошем счету. Им всегда создавались наиболее благоприятные условия для работы, их фильмы награждались различными призами, хорошо прокатывались, даже если они были слабыми с точки зрения своих художественных качеств.
Для фильма режиссера-чекиста Высоцкий написал стихи к шести песням; композитором был Г. Фиртич. Правда, исполнял эти песни наш герой не сам, но гонорар получил хороший, даже при том, что не все произведения прозвучали в фильме полностью. Обратим внимание на одну из них — «Это вовсе не френч канкан…», где Высоцкий на фоне нефтяной темы времен покорения Дикого Запада зашифровал реалии тогдашней советской действительности — куплю-продажу советской интеллигенции, а заодно и народа, за «нефтяные деньги»: «Кто в фонтане купается — тот богач».
Высоцкий хлестко бичует тех, кто купился на эту приманку, заявляя, что «куплен этот фонтан с потрохами весь, ну а брызги летят между вами здесь». И тут же предупреждает: «а ворота у входа в фонтан — как пасть, — осторожнее: можно в капкан попасть!..». Однако тех, кто увернулся от этих «брызг», в стране не так уж и много — он почти всех накрыл. Поскольку, как верно замечает Высоцкий: «Если дыры в кармане — какой расчет?! Ты утонешь в фонтане — другой всплывет».
Именно «“нефтяная игла» в скором будущем погубит СССР. Дело в том, что когда все только начиналось (а нефть стала «мировым товаром» с 1968 года), Советский Союз умудрялся и нефть на Запад гнать, и свое производство развивать. Однако именно со второй половины 70-х, ошалев от «нефтяных» прибылей, советское руководство станет все больше надеяться на них в ущерб развитию собственного производства. Тогда в высшем советском руководстве боролись две концепции экономического развития: первую отстаивал председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин и близкие к нему деятели из «русской партии» — Кирилл Мазуров, Петр Машеров, Владимир Долгих, Константин Катушев; сутью этого пути было развитие перерабатывающих отраслей, особенно в азиатском регионе страны, то есть на базе имеющихся там природных и трудовых ресурсов. Вторую концепцию отстаивали «украинцы» — Брежнев, Подгорный, Кириленко, Черненко, Тихонов, Щербицкий, которые предлагали именно развитие сырьевых отраслей. Победили в итоге последние, поскольку этот путь давал гораздо быстрый эффект, чем косыгинский: там требовались крупные, долгосрочные капиталовложения. К чему привел этот выбор, мы теперь знаем: к середине 80-х прибылями от нефти в СССР заменят фактически всю экономику. А ведь мировые цены на «черное золото— зависят от игры на бирже. Вот этой игрой и воспользуются американцы: в 85-м договорятся с саудовцами и обрушат цены на нефть до критической отметки. С этого момента и начнется финальный этап в деле развала СССР.
Последнего события Высоцкий уже не застанет. Но его песня «Это вовсе не френч канкан…» переживет своего создателя и окажется весьма актуальной в наши дни — в годы пресловутой путинской стабильности (2001–2008 гг.), когда шальные «нефтяные деньги» опять с головой накроют страну, снова превратив ее в нефтяного наркомана. Затем «лафа» закончится и начнется «ломка» — мировой финансовый кризис. Впрочем, это уже совсем другая история. Но начиналось это еще тогда, в середине 70-х, когда Высоцкий и писал свой «Это не френч канкан…».
Значительная доля «нефтяных денег» составила основу пресловутого «золота партии», которое советская корпоратократия переводила за рубеж и там сосредотачивала в значительных объемах в различных банках, подконтрольных советским структурам вроде Международного отдела ЦК КПСС или КГБ. Из этих денег оплачивались и тайные операции за рубежом, вроде тех, в которых могли быть задействованы — как явно, так и втемную — Высоцкий с Влади. Так что прав был наш герой, когда пел в своем «Френч канкане», что «брызги летят между вами (нами) здесь».
В июне 1976 года в Москве гостила первая жена Высоцкого Иза Жукова. В столицу она приехала из Нижнего Тагила на 60-летие отца Высоцкого Семена Владимировича, которое выпадало на 17 июня. Жила бывшая на квартире своей подруги Надежды Сталиной, дочери Светланы Аллилуевой, на Малой Тульской. Примерно в начале июня подруги уехали из столицы, перебравшись на дачу Надежды в Жуковке. Там практически каждый день собиралась шумная компания: молодые люди круглосуточно пили чай, водку, спорили на разные темы, веселились. В один из таких холодных дней, а июнь в том году выпал дождливый и стылый, Жукова позвонила Семену Владимировичу, чтобы поинтересоваться, когда будет справляться юбилей. А тот внезапно огорошил ее новостью, что через пару дней в Москву возвращается Высоцкий. «Жди звонка», — предупредил Семен Владимирович.
