Приехав в Москву, Ольга отправилась на поиски ГИТИСа, точного адреса которого она, естественно, не знала. К сожалению, и многие москвичи, к которым она обращалась за помощью, ничем ей не смогли помочь и только в недоумении пожимали плечами. Наконец через справочное бюро Ольга узнала нужный адрес и только ближе к вечеру добралась до заветного института. Однако во время собеседования, где Остроумова вдохновенно прочитала стихи Рождественского, экзаменаторы ее внезапно обескуражили. «Вам, девушка, надо выбрать другую профессию. У вас внешность героини, а голос детский».
Остроумова вспоминает: «То ли от нервов, то ли от усталости я разревелась. Вообще-то я стараюсь не плакать, тем более прилюдно. Но мне было так обидно, что все случилось так быстро. Я вполне могла подумать, что срежусь на первом, на втором туре… И под какой-то лестницей случились даже не слезы, а самый настоящий обвал. Меня утешают, и помню, чей-то голос, наверное, старшекурсника, дает мне четкие и категоричные установки, что читать и как себя вести. Как ни смешно, но это он посоветовал мне идти на первый тур, сказав парадоксальную для актрисы фразу: «Что, думаешь, тебя запомнили?» Не знаю, помнит ли меня этот человек, стал ли он артистом, но я его никогда не забуду.
А потом пошла в деканат и спросила об общежитии. Особо не упрашивала, просто просила. А о том, что уже завалилась на консультации, промолчала. И мне дали койку на Трифоновке. На втором туре я уже плясала что-то русское, очень хорошо у меня получилось: крутанулась, повернулась, ха! На третьем решила повторить, а каблук подвернулся, я свалилась, разорвала чулки. Вот так «легко» я и поступила…»
Остроумова была принята на актерский факультет, в мастерскую В.А. Вронской. Училась с большим вдохновением, играя в студенческих отрывках роли девочек-подростков. Из-за этого уже на втором курсе была приглашена в труппу Театра юного зрителя (тогда в их мастерскую пришел главный режиссер ТЮЗа П. Хомский, он и приметил талантливую студентку).
В 1967 году в ГИТИСе объявился один из ассистентов режиссера Станислава Ростоцкого, который на студии имени Горького приступал к съемкам очередной картины – «Доживем до понедельника». Ассистент искал актеров, внешне похожих на десятиклассников, и пройти мимо Остроумовой, естественно, не мог. Так она сыграла в том фильме роль Риты Черкасовой.
После этой роли Остроумову заметили. За последующие два года она сыграла еще в двух фильмах, однако в отличие от дебюта, отнести их к разряду удачных нельзя. Речь идет о фильмах: «Город первой любви» (1970; Нюра) Маноса Захариаса и «Море в огне» (1971; Юля Приходько) Леона Саакова.
В 1970 году Ольга закончила ГИТИС и уже в качестве полноправной актрисы была зачислена в штат ТЮЗа. Из наиболее удачных ролей актрисы в этом театре стоит назвать следующие: Елена в «Мещанах», Юлия Джули в «Тени», Лебедкина в «Поздней любви».
В самом начале 70 х произошли изменения и в личной жизни актрисы. Пробыв несколько лет замужем за своим коллегой – молодым актером Борисом Аннабердыевым из Туркмении, – Остроумова внезапно влюбилась в режиссера Михаила Левитина, который ставил в ТЮЗе спектакль «Пеппи – Длинныйчулок», где Ольга играла роль одной из трех «злобных учительниц». Актриса вспоминает:
«Он влюбился в меня во время примерки костюмов. Я мерила что-то и все время запахивала кофточку на груди. Она распахивалась, а я пыталась прикрыться…»
Стоит отметить, что, как и Остроумова, Левитин в то время тоже был женат. Однако это не помешало влюбленным, забыв обо всем, броситься в омут невероятной любви, со слезами, с надрывом.
Ольга Остроумова вспоминает: «Левитин всегда был очень магнетическим человеком: он посмотрел на меня, и вдруг я, не предупредив мужа, уехала с ним в Ленинград. Когда мы возвратились обратно, то на эскалаторе метро на «Комсомольской», держась за руки, буквально поклялись: приходим домой и объявляем правду. Потому что, как мне тогда казалось, любовь и ложь – вещи несовместимые.
Я приехала и сразу с порога все объявила. А Михаил Захарович сказал… несколько позже.
А что до разлучницы… Что вы, я так любила его жену! Я считала, что она ангел, а я падшая. Единственное мое оправдание – я любила его, а он меня…»
А вот как об этом же вспоминает Михаил Левитин: «Наша любовь с Ольгой была встречей двух совершенно непохожих друг на друга существ. Я встретил, не сразу даже разглядев, свой единственный идеал – женщину холодноватую внешне, но страстную внутри, безупречно моральную, чистую, хотя и с некоторой такой назидательностью и мудростью, которая никому не нужна.
А она, как я сейчас думаю, встретила то, что ей недоставало в себе: свободу, хаос-карнавал…»
Любовный роман Остроумовой и Левитина длился в течение трех лет. Заметим, что муж Ольги, человек восточный и горячий (даже затрещину ей отвесил за ее измену), практически сразу ее оставил и уехал к себе на родину, в Туркмению (там стал режиссером-документалистом), а вот Левитин тянул с разводом три года, боясь обидеть свою жену Машу. Встречались влюбленные тайком, как говорится, где придется: то на квартирах у друзей, а то и вовсе на… чердаке. Однажды случился курьез: в чердачной темноте Остроумова не рассчитала и в порыве любовной страсти заехала возлюбленному… в глаз кулаком. Судя по всему, все эти тайные встречи, да еще с синяками на видном месте, надоели Левитину, и он решился-таки на развод. Недавние тайные любовники расписались, а 7 июля 1975 года у них родился первенец – дочка Оля.
Но вернемся на некоторое время назад – в то время, когда роман Остроумовой и Левитина был еще в своем «чердачном» разгаре.
Свою самую звездную роль в кино героиня нашего рассказа сыграла в фильме своего «крестного отца» в кинематографе Станислава Ростоцкого. Речь идет о военной драме «А зори здесь тихие…». Причем о том, каким образом она попала на эту роль, существует несколько версий. Согласно первой, Ольга пришла «поболеть» за своего коллегу по ТЮЗу Андрея Мартынова (он должен был играть Васкова) и во время проб внезапно заявила: «Я сыграю Женьку Комелькову!» – взяла гитару и стала петь. И все увидели, что глаза у нее, и правда, Женькины…
Согласно другой версии, Остроумову нашел автор экранизируемой повести Борис Васильев: он шел по коридорам ГИТИСа, случайно увидел Остроумову и разглядел в ней Женьку Комелькову.
И, наконец, последняя версия выглядит следующим образом. Узнав о том, что Ростоцкий собирается экранизировать «Зори…», где Остроумова давно приглядела для себя роль Жени Комельковой, актриса набралась смелости и позвонила ему домой. И хотя страшно боялась предстоящего разговора (в памяти еще были свежи два последних провала в кино, где ей, кстати, тоже довелось играть военные роли), однако пересилила собственную робость и буквально упросила Ростоцкого позволить ей сняться в пробе вместе с другими претендентками. После некоторых колебаний Ростоцкий такую возможность ей предоставил. И, как оказалось, не пожалел.
Во всесоюзный прокат фильм «А зори здесь тихие…» вышел в самое удобное время – на излете курортного сезона, 26 августа 1972 года. Поскольку вокруг фильма давно ходили слухи как о настоящем шедевре (да еще с эротикой), народ повалил в кинотеатры рядами и колоннами. И мало кого из зрителей картина оставила равнодушным. Были случаи, когда ближе к концу сеансов в залах раздавались рыдания, некоторым становилось плохо. И сцена «в бане» практически ни у кого не вызывала желания позубоскалить. В прокате того года фильм займет 1 е место, собрав «кассу» в 66 млн зрителей.
