«Сколько помню наше супружество — всегда в долгах как в шелках, от зарплаты до зарплаты еле перебивались. Да и жили с ребенком в проходной комнате, через нас чужие люди десять лет ходили — туда-сюда, туда-сюда… Нет, тяжело, безденежно мы жили. Когда разводились, и делить-то нечего было…
Друг другу мы с Тихоновым не подходили. Как будто два существа с разных планет на одной жилплощади вдруг оказались… Я родом с Кубани, где говорят и смеются громко, а он был тихим, чистым, красивым павловопосадским мальчиком… Не нравилось ему, что я такая заметная, яркая. Когда шли в гости, он всегда просил: «Нонна, я тебя умоляю, не пой частушки». Он «частушками» всякое мое пение называл — даже романсы… И еще одна обида осталась у меня — никогда, ни разочка в жизни он меня с днем рождения не поздравил! Бывало, солнце уже садится, а я все жду, что вспомнит… Не дождалась… А себя зато очень любил в молодости — каждый свой пальчик, каждую черточку. Любимым занятием у него было взять маникюрный набор и обрабатывать пальчики рук, одновременно любуясь на себя в зеркало. Однажды приехал забирать меня из больницы, а одежды моей никакой не взял. Просто снял с себя плащ и накинул на меня… Зато вот бидончик для молока прихватил, чтобы молока на рынке потом купить, — это его страсть! Так ведь при этом что интересно: сам в машине сидит, а я бегу за молоком. Он вообще никогда не верил, что у меня может что-то болеть…
К тому времени я уже давно поняла, что он мне активно, трагически не нужен. Но ребенок уже появился, и мы, по христианскому обычаю, продолжали жить вместе. Вернее, не жить, а мучиться — ни ему домой не хотелось, ни мне… А расходиться было стыдно. Тогда ведь времена другие были, иначе на эти вещи смотрели. Да еще мама… Приедет в Москву с Кубани, я плачу в голос: ой, мамочка, не могу, хочу развестись… А она расплачется в ответ и причитает: не бросай, доча, а то останешься на всю жизнь одна. Мама опытным, прозорливым человеком была, она своим женским чутьем понимала, что честности, стабильности у мужа моего не отнять. Он не выпивал, по сторонам не смотрел — думаю, что и не изменил мне ни разу. Впрочем, как и я ему…»
По поводу взаимных измен существуют другие точки зрения. Например, в конце 50-х весь киношный мир обсуждал роман Нонны Мордюковой и Сергея Герасимова, который даже собирался снимать свою пассию в главной роли в картине «Тихий Дон» (1957–1958). Но этому воспротивилась жена режиссера Тамара Макарова. И роман быстро сошел на нет.
Что касается романов Вячеслава Тихонова, то он в той же второй половине 50-х влюбился в рижскую актрису Дзидру Ритенберг (1928), которая прославилась ролью Мальвы в одноименном фильме 1957 года. Их отношения длились более трех лет. Именно они привели к тому, что в 1960 году Тихонов подал на развод с Мордюковой. Однако и с Ритенберг сойтись официально ему так и не довелось. У Дзидры оказалось больное сердце, и летом 1960 года она легла на операцию. Та прошла успешно, но в Дзидру незадолго до этого влюбился другой актер — Евгений Урбанский. Именно он однажды навестил женщину в больнице, и об этом тут же узнал Тихонов. В итоге он приревновал возлюбленную (мужчины-Драконы имеют такой изъян) и порвал с ней отношения. В итоге Дзидра вышла замуж за Урбанского.
После ошеломительного успеха фильма «Дело было в Пенькове» на Тихонова со всех сторон посыпались предложения от других режиссеров. Но он предпочел не бросаться сломя голову в этот ворох предложений и роли выбирал основательно и не спеша. В итоге в конце 50-х — начале 60-х он снялся в двух фильмах того же Станислава Ростоцкого — «Майские звезды» (1959; Рукавичкин) и «На семи ветрах» (1962; капитан Вячеслав Суздалев), а также в ряде лент других режиссеров: «Чрезвычайное происшествие» (Виктор Райский), «Жажда» (Безбородько) (оба — 1959), «Мичман Панин» (1960; главная роль — Василий Панин), «Две жизни» (1961).
В последнем фильме Тихонов впервые в своей киношной карьере сыграл отрицательного героя — царского офицера князя Нащекина, который был антиподом главного героя, которого играл Николай Рыбников.
Роль в этой ленте помогла Тихонову приобрести первый в его жизни автомобиль. Вот как он сам вспоминает об этом:
«Это было время нашего с Мордюковой развода, когда мне негде было ночевать и я жил у друга. Денег не было, большой зарплаты тоже, и занять было не у кого. Но занять пришлось: у самого себя. Когда я снимался в картине «Две жизни» в 60-м году, мне предложили купить машину. Поставили в список в очередь на «Москвич» 407-й модели, и Пырьев мне сказал: «Внеси деньги и покупай». А я думаю: что делать, я в списке, а денег-то нет! Пошел к замечательному нашему директору студии имени Горького Григорию Ивановичу Бритикову, рассказал ситуацию и спросил: «Может быть, можно за всю мою работу в «Двух жизнях» получить все деньги сразу, купить машину, а потом сниматься бесплатно?» Он поверил мне, разрешил. Вот так я впервые купил машину…»
Между тем в начале 60-х подоспела вторая эпохальная роль Тихонова в кино — князь Андрей Болконский в киноэпопее Сергея Бондарчука «Война и мир». Утверждение на роль происходило в 1962 году.
Первоначально на роль князя Болконского претендовал Олег Стриженов. Но он проявил гонор — не захотел работать в команде Бондарчука. Тогда на горизонте возник другой кандидат — Иннокентий Смоктуновский. Но ему одновременно предложили роль Гамлета в одноименном фильме, и он выбрал героя Шекспира. В итоге выбор пал на Вячеслава Тихонова.
Тихонов и Бондарчук познакомились на съемках «Молодой гвардии» в 1947 году: как мы помним, наш герой играл в нем роль Володи Осьмухина, Бондарчук — Валько. Потом они вместе снимались еще в одном фильме — «Об этом забывать нельзя» (1954). Однако большой дружбы между ними тогда не завязалось — только служебные взаимоотношения.
Когда Бондарчук вызывал на пробы Тихонова, он делал это осознанно, поскольку хорошо знал этого актера. Но его ждало неприятное открытие — Бондарчук увидел, что Тихонов стал ходить вразвалочку. А для исполнителя роли князя это неприемлемо. Но уже вскоре выяснилось, что походка эта деланая: Тихонов в те дни снимался в другом фильме — в «Оптимистической трагедии», где играл матроса Алексея, который ходил именно так — вразвалочку. Поэтому эта проблема оказалась решаемой. Другое дело, что у Тихонова был еще один антикняжеский изъян — его рабоче-крестьянские ладони. Более того, на одной из них была татуировка — имя «Слава» (она появилась на руке нашего героя, когда он попал в «ремеслуху» — ремесленное училище). Но с этими изъянами решили бороться средствами кино — с помощью гримеров и дальних планов.
Съемки фильма начались в начале сентября 1962 года, но Тихонов объявился на них только в середине декабря. Первую половину, до 14 декабря, он снимался в «Оптимистической трагедии» (в тот день на «Мосфильме» снимали эпизоды из объекта «подземелье» из финала картины), после чего самолетом вылетел в Мукачево. Обратно он должен был вернуться 17 декабря, но из-за нелетной погоды опоздал на сутки. Больше до конца года он в Мукачево не выезжал, поскольку эпизоды с его участием там не снимались.
В первые же дни января 1963 года в Закарпатье сняли проезд Андрея в коляске с Кутузовым. По мнению некоторых критиков, это самые неудачные кадры Тихонова в фильме: уж больно он старался «изобразить князя» — позой, голосом. К счастью, вскоре актер поймет свою ошибку и «изображать» своего героя перестанет. Вот почему, сравнивая первые и последующие кадры с участием Тихонова, создается впечатление, что это два разных актера.
