Я рос нормальным ребенком. Мог получить и двойку, если не выучил урок, но я ее исправлял. Выучу урок — получу пятерку. Ко всему этому я относился нормально. И родители к этому относились спокойно. Больше других предметов я любил литературу и часто брал книги в библиотеке, которая располагалась возле водокачки. Читал в основном классику — Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Тургенева, Гоголя. Слава богу, что я прочел все это в детстве…
Я убежден, что все хорошее, что есть в человеке, закладывается в детстве. Именно детство «программирует» душу. Думаю, что и все доброе, что есть в моей душе, идет от моих дорогих родителей.
Я очень благодарен им за то, что они пытались приобщить меня к настоящему высокому искусству. Отец, например, как-то повел меня на фильм «Рим — открытый город» (1945). Дети до шестнадцати лет на него не допускались, а тогда за этим следили строго, но его-то в городе знали все, и он «по блату» провел меня в кинотеатр «Пионер». Я сидел обалдевший и плакал от восторга. А сейчас, к сожалению, дети порой приобщаются к фильмам, которые и взрослым-то смотреть не стоит…»
Благодаря своим родителям Соломин рано приобщился к искусству. Он занимался в самых разных кружках: рисования, пения, танцевальном и даже в кукольном. А когда в Доме пионеров появился драматический кружок, он записался туда. После этого в его жизни осталось только одно увлечение — театр. Причем роли он играл в основном отрицательные. Так, в «Молодой гвардии» он играл роли Стаховича и какого-то фашиста, в пьесе С. Михалкова «Снежок» перевоплотился в учителя Теккера, который бил по рукам детей.
В 14-летнем возрасте Соломин случайно увидел фильм «Малый театр и его мастера». Картина пленила его настолько сильно, что, выйдя из кинотеатра, он дал себе слово обязательно играть в этом прославленном театре. Это желание было настолько сильным, что родители Юрия, мечтавшие видеть его музыкантом или хирургом (об этом очень мечтала мама), смирились с его мечтой и даже более того — помогли ее осуществить. Дело было так.
Летом 1953 года отец Юрия решил отвезти его в Москву, чтобы тот поступил учиться на артиста. Мефодий Соломин тогда руководил художественной самодеятельностью в Доме культуры железнодорожников и поэтому имел льготный билет для проезда по железной дороге. Вот по этому билету он и провез своего сына до столицы (поезд шел из Читы до Москвы восемь суток). Правда, остановились на постой они не в самом городе, а в его неблизком пригороде — в Монино, где у отца Юрия проживали знакомые.
Так как мечтой нашего героя было попасть в Малый театр, он подал документы в Театральное училище имени Щепкина. Курс набирала народная артистка СССР Вера Николаевна Пашенная. Абитуриентам предстояло пройти три тура, каждый из которых длился по семь-десять часов. К училищу Юрий приезжал вместе с отцом, после чего они расходились: сын шел на экзамены, а отец — гулять по Москве. Вечером они встречались в скверике у Большого театра.
Первый тур Соломин прошел успешно и был весьма этим окрылен. Отметим, что студентов разделили на «десятки» (по десять человек), и наш герой в итоге оказался в одной «десятке» с тремя молодыми людьми, которые чуть позже вместе с ним придут в Малый театр. Это были: Алексей Эйбоженко (1934), Виктор Борцов (1934) и Роман Филиппов (1936).
Итак, Соломин успешно прошел первый тур и был на вершине счастья. Но отец унял его восторг, сказав, что самое тяжелое еще впереди. И он оказался прав.
В один из тех июльских дней, сдав второй тур на «отлично», Юрий прибежал вечером к Большому театру и не узнал своего отца: тот сидел на лавочке мрачнее тучи и на приветственный оклик сына ничего не ответил. Вскоре выяснилась причина мрачного состояния отца.
Как оказалось, проводив сына до училища, он отправился на Ярославский вокзал, и там ловкие карманники «обчистили» его до нитки. Выкрали железнодорожный билет, документы, деньги. Единственное, что осталось, — кое-какая мелочь, чтобы отбить телеграмму в Читу. Но что толку отбивать телеграмму, если обоим прекрасно было известно, что у матери денег на два билета тоже нет. Положение было безвыходным. И тут им на помощь пришел Его Величество Случай.
На вокзале они встретили знакомого читинца, который, узнав про их беду, дал им дельный совет:
— Идите прямиком в МПС и оттуда позвоните в Читу в дорпрофсож. Объясните, что и как. Там ведь тоже не звери сидят. Они подтвердят, что вы действительно числитесь у них, и здесь вам выдадут билеты.
Дальше все произошло так, как им описывал приятель отца. Получив на руки два билета, отец и сын стали ждать прибытия поезда на Читу. Однако была и одна проблема: Юрий прекрасно прошел оба тура в училище, и уезжать перед третьим экзаменом было крайне обидно. Отец тоже это прекрасно понимал. Но и оставаться в Москве было невозможно: денег, чтобы оплатить свое проживание, у них не было. И тогда отец придумал единственно верный ход.
— Ступай в училище и найди там саму Пашенную, — сказал он Юрию. — Объясни ей ситуацию и поставь вопрос ребром: или вы берете меня без третьего экзамена, или я уезжаю обратно.
Предложение, конечно, было авантюрное, однако другого выхода у нашего героя не было. И он отправился в училище.
На его счастье, Пашенная оказалась на месте — в ректорате. Юрий попросил секретаря вызвать ее из кабинета. Через несколько секунд Пашенная вышла и, стоя в дверях, спросила, кто ее ищет. Наш герой несмело приблизился к ней.
— Чего тебе, деточка? — спросила Пашенная, когда Соломин остановился в нескольких шагах от нее.
И он начал рассказывать ей о своих злоключениях. Завершил он свой рассказ короткой, но резкой фразой:
— Если вы меня берете, то берите, а нет — так нет.
Пашенная молчала в течение нескольких минут. На ее долгом веку, видимо, еще не было случая, чтобы студента зачисляли в училище только после двух экзаменов. Но молодой человек был настроен так решительно и желал услышать ответ сию минуту, что Пашенная наконец приняла решение:
— Хорошо, оставайся.
И хотя Юрий мечтал услышать именно эти слова, в первые мгновения после них он стоял пораженный, не способный вымолвить хотя бы слово благодарности в ответ. Наконец ему это удалось, и аудиенция на этом закончилась. Так Соломин стал студентом театрального училища. По словам Соломина:
«Я считаю, что именно Пашенной обязан, чего достиг. Почему она в меня поверила?.. Можно с пафосом сказать: «Я ее боготворю», но я скажу проще — этому человеку я обязан всем в жизни. Нет дня, чтобы я не вспомнил ее…»
О том, как проходило житье-бытье студента Соломина, вспоминает опять же он сам:
«Общежития первокурсникам не давали, поэтому я жил в Монино. Чтобы успеть на занятия к девяти, садился в семичасовую электричку. Вставал в шесть. Занимались до двенадцати часов, так что возвращался я только ночью…
Общежитие давали со второго курса. Вначале мы снимали комнату втроем, потом вдвоем. Однако меня, как «самого дальнего», все-таки поселили в общежитии. До этого самым дальним считался Иван Савкин из Иркутска — здоровый красивый парень, прошедший войну (он прославится главными ролями в фильмах «Огненные версты» (1957) и «Стряпуха» (1966). — Ф. Р.). У него были ампутированы пальцы на ноге. Он взял меня под свою опеку.
