Съемки велись практически без простоев, лишь изредка приходилось переснимать ранее снятые эпизоды из-за брака пленки. Так, 10 сентября пересняли «квартиру нумизмата» (это там у Кольцова была явочная квартира), 14 ноября — «сарай», «погреб» и «вагон 3-го класса» (снимали крупные планы), 19 ноября — «дом Оксаны» (крупные планы), 28 ноября и 3 декабря — «кабину машины» (планы Кольцова и Юры), 23 декабря — «дом Бинского».
26 ноября основные съемки фильма были завершены. Согласно финансовым документам, гонорары за работу над сериалом выразились в следующих суммах: Е. Ташков — 3240 рублей 74 копейки плюс 160 рублей за роль Лациса, Ю. Соломин — 2755 руб., Т. Иваницкая — 252 руб. 75 коп., А. Милокостый — 901 руб. 10 коп., Н. Гриценко — 900 руб., В. Павлов — 870 руб., А. Папанов — 750 руб., Л. Чурсина — 638 руб. 65 коп., Г. Юшко (Тимка) — 102 руб. 50 коп.
Два месяца шел монтаж. В феврале 1970 года состоялась сдача фильма руководству студии и заказчику. И если первые встретили картину вполне благожелательно, то тэвэшное начальство схватилось за голову. «Это же гимн белогвардейщине! Эмигрантское отребье за границей будет рукоплескать такой стряпне!» — таким был чиновничий вердикт. И премьеру фильма решено было отложить на неопределенное время.
Опала могла длиться бесконечно, если бы сам Евгений Ташков вместе с директором картины не решились на активные действия. Зная о том, что заместитель председателя КГБ Семен Цвигун хорошо относится к кинематографистам (чуть позже на «Мосфильме» начнут экранизировать его военные повести), они решили показать фильм лично ему. Для этого была взята копия и в один из дней привезена в больницу, где тогда проходил лечение видный чекист.
Фильм произвел на Цвигуна хорошее впечатление, и уже через несколько дней после его просмотра он сделал все от него зависящее, чтобы картина как можно скорее вышла на экран. Премьера состоялась 7 — 16 апреля 1970 года. Более того, благодаря активности КГБ в 1971 году фильм «Адъютант его превосходительства» будет удостоен Государственной премии РСФСР.
Заметим, что в премьерные дни фильм поставили в эфирную сетку в самое смотрибельное время — в 19.00 — и показывали не ежевечерне, а через день, растянув тем самым показ на 10 дней. Буквально с первой же серии вокруг показа разгорелся невиданный ажиотаж, когда улицы советских городов буквально вымирали. Без преувеличения можно сказать, что вся огромная страна, затаив дыхание, наблюдала за тем, как красный разведчик Павел Андреевич Кольцов водит за нос всю белогвардейскую контрразведку во главе с проницательным полковником Щукиным.
Для героя нашего рассказа, Юрия Соломина, эта роль стала поистине эпохальной: именно она сделала его национальным кумиром. Но у этой славы будет и оборотная сторона: уже в дни первого показа фильма Соломину приходилось тщательно маскироваться, чтобы, не дай бог, его не опознали поклонники. И только таким образом ему удавалось без лишней нервотрепки добраться в переполненном автобусе (своего авто у него тогда еще не было) из Бескудникова (там он жил) до Малого театра (там он работал).
Между тем с «Адъютантом» произошел беспрецедентный случай: прошло чуть больше месяца со дня его премьеры, как ТВ запустило его в повторный показ. Он состоялся 19–23 мая. На этот раз фильм разместили в эфирной сетке в 21.00, в отличие от первого показа, когда он начинался в семь вечера. Тогда в прессе прозвучали нарекания на столь раннюю трансляцию, поскольку многие зрители, задерживаясь на работе, не успевали к началу сеанса. Теперь эти замечания были учтены. Кроме этого, продолжительность фильма по сравнению с первым показом сократилась на несколько минут, поскольку теперь из него была вырезана «постельная» сцена: эпизод, где Кольцов и Таня, отужинав в доме девушки, лежали в одной постели. По нынешним меркам в этой сцене не было ничего крамольного — там даже объятий не было никаких, просто влюбленные лежали под одеялом и вели вполне невинный разговор (например, Таня признавалась любимому, что ее отец — начальник контрразведки Щукин догадывается об их связи). Однако эпизод было решено вырезать. А чтобы все это выглядело как волеизъявление самих зрителей, зампредом Комитета по радиовещанию и телевидению Г. Ивановым 18 мая была послана депеша на имя директора творческого объединения «Телефильм» киностудии «Мосфильм» С. Марьяхина. Цитирую ее целиком:
«После показа по ЦТ телефильма «Адъютант его превосходительства» Комитет по радиовещанию и телевидению получил ряд писем, в которых зрители возражают против демонстрации ночной сцены между Кольцовым и дочерью Щукина. Предлагаем убрать эту сцену из копий фильма, предназначенных для внутрисоюзного показа.
Расходы, связанные с перемонтажом и переозвучиванием этой части фильма, будут оплачены Комитетом по счету киностудии «Мосфильм».
Марьяхин в тот же день дал указание своим подчиненным: 19 копий фильма оставить в старой редакции, остальные — в новой. Так адъютант Кольцов на экране так и не переспал со своей возлюбленной.
Итак, после премьеры фильма зрительская любовь к Соломину была настолько огромной, что пройти спокойно по улице было невозможно. В таких случаях приходилось даже маскироваться: надевать темные очки или надвигать на брови шапку. Иногда это помогало. В 1971 году с ним даже произошел эпизод из разряда анекдотичных.
В один из дней главным героям сериала должны были вручать Государственные премии РСФСР. Вручение должно было состояться в середине дня, и Соломин, отпросившись у коллег по Малому театру на час, успел получить премию и благополучно вернулся назад. А вечером к нему в гримерку пришли коллеги, и они отметили это событие.
Домой актер возвращался поздним вечером. Подняв воротник пальто и надвинув на глаза кепку, Соломин спустился в метро. Путь ему предстоял долгий: сначала на метро до «Белорусской», затем на 167-м автобусе до дома. Автобусы в те годы ходили так же редко, как и сейчас, и были всегда переполнены. Не стал исключением и тот вечер. Войдя в салон, Соломин оказался сдавленным толпой со всех сторон настолько, что не только двинуться, даже лишний раз вздохнуть оказалось трудно. Стараясь не делать лишних движений, Соломин затих в гуще толпы и, закрыв глаза, погрузился в легкую дремоту. Так незаметно пролетели полчаса.
Когда пришла пора выбираться из автобуса, оказалось, что сделать это намного труднее, чем войти. За те полчаса, пока автобус двигался, пассажиры настолько утрамбовались, что пробиться сквозь эту стену к выходу было практически невозможно. Вот когда Соломин пожалел о том, что едет в автобусе инкогнито. Теперь же кричать о том, что ты тот самый «адъютант его превосходительства», было и бессмысленно, и смешно. Пришлось актеру напрягать все свои силы и буквально с боем пробиваться к заветным дверям. В ответ в спину ему неслись проклятия потревоженных пассажиров, а иногда и весьма болезненные тычки. В конце концов Соломину удалось выбраться на свободу, но это освобождение стоило ему нескольких вырванных с корнем пуговиц, испачканных брюк и синяков на спине. Так грустно завершился для Соломина тот день, когда он стал лауреатом Государственной премии РСФСР.
Не менее забавная история сопутствовала присуждению Соломину звания заслуженного артиста РСФСР. Вот как сам актер вспоминает об этом:
