Шли репетиции «Гамлета», где Машков играл принца датского, а его жена Елена, которая в ту пору была уже беременной, исполняла роль Офелии. И вот в процессе репетиции жена-партнерша настолько вывела нашего героя из себя, что он не сдержался и сильно ударил Елену по лицу. Та бросилась к руководителю их курса и постановщику спектакля Владимиру Гранату. По его словам:
«Лена Шевченко прибежала ко мне с разбитой губой. Она рыдала, ее голос срывался, девушка никак не могла успокоиться. Затем Леночка рассказала чудовищную историю. Я узнал, что Машков регулярно ее избивает. Я и раньше видел у нее синяки и ссадины, но даже подумать не мог, откуда они. Хотя определенные мысли на этот счет приходили. Володя тогда много пил. Я не раз замечал его во дворе с бутылками какой-то бодяги в компании молодых людей вороватого вида. Мне было известно о приступах ярости, которые случались у Вовы, когда он выпивал. Иногда он попадал в вытрезвитель. Был даже случай, когда он ночью разбивал фонари на Красном проспекте.
И еще, мне кажется, там была замешана ревность. До того как Лена связалась с Володей, она дружила с очень хорошим мальчиком, Андрюшей Фоминым. Их дружба продолжалась и после того, как она разошлась с Машковым. Кроме того, у Володи постоянно были пьяные истерики…
Короче, после того случая на репетиции чаша моего терпения по отношению к Машкову переполнилась. Я просто пришел в ярость. Мужчина не имеет права бить женщину, это низко! Лишь потом я узнал, что в это время Леночка была уже беременна Машей. Я потребовал объяснений от Машкова. А он заявил: «Вас наша личная жизнь не касается. Лена — моя жена, и я буду вести себя с ней так, как захочу!»
Я отправился к директору нашего училища, чтобы поставить вопрос об отчислении Машкова. И узнал, что Володя там уже побывал до меня и успел пожаловаться директору на… мое предвзятое отношение к нему. Но директор принял мою сторону…»
Поведение директора понятно — к тому времени «грешков» за студентом Машковым числилось уже немало. В итоге был собран педсовет, где было принято решение больше не давать спуску нерадивому студенту и исключить его из училища. Как вспоминает свидетельница тех событий Н. Никулькова:
«Гранат мастерски обрисовал жуткую картину, как Гамлет с размаху бьет бедную тоненькую Офелию по лицу. Я хорошо помню пафос Граната: «Человек, который бьет беременную жену, не может играть Гамлета!» Помню, я тогда спросила: «А простого советского человека он может играть?» — «Нет, — отрезал Гранат. — Только пьяницу и дебошира, ему нет места не только в моем спектакле, но и в театре вообще».
Как мне кажется, это был их личный конфликт — Граната и Володи. Но и ребята, которые сейчас грудью стоят за Машкова и приходят на все встречи с ним, тогда вели себя по-другому. Я была поражена, что никто из них не вступился за Володю. Можно ведь было взять его на поруки, как тогда было модно. Но никто этого не сделал…»
Смириться с тем, что теперь на его актерской карьере поставлен крест, Машков не мог и отправился покорять столицу. По его словам:
«Я приехал в Москву с бело-красной сумкой с надписью «СССР». Иду в Школу-студию МХАТ. И вдруг меня со всех сторон оцепляют менты. Спрашивают: «Куда?» Я тыкаю в сторону школы-студии и говорю: «Туда. Я студент. Хочу прослушаться». — «Зачем? Что в сумке?» Обыскали, а потом говорят: «Ты знаешь, что произошло? Умер один человек!» Оказалось, скончался Андропов (это случилось 9 февраля 1984 года. — Ф. Р.). И почему-то в центре Москвы решили выставить оцепление, из которого некоторое время не выпускали. Я просидел в подъезде 5 часов, курил.
Я приехал зимой, когда никого не принимают. Педагоги со мной поговорили и посоветовали вернуться летом. Тогда я рванул в Питер. У меня было 30 рублей, и я на попутках туда добирался. В Питере меня прослушивали в Театре Ленсовета Игорь Владимиров и Михаил Боярский. Миша пришел то ли выпивши, то ли еще какой, короче, ему было хорошо. Послушал меня и говорит: «Очень хорошо. Летом приезжайте!» Тогда я рванул в Новокузнецк, где жили мои родители. Я держал от них в тайне, что отовсюду меня повыперли. Там я работал в театре кукол. Сначала монтировщиком, машинистом сцены. Потом даже что-то играл. Ездил на гастроли по пионерским лагерям…»
Летом Машков вернулся в Москву и поступил в Школу-студию МХАТ на курс к Тарханову. Однако и здесь ему не всегда удавалось обуздать свой буйный нрав. Однажды он подрался с сыном известной актерской пары — Александром Лазаревым-младшим. Вот как об этом вспоминает его однокурсник — Антон Корольков (сын знаменитого актера Геннадия Королькова):
«Мы, москвичи, очень цинично относились к людям приезжим. Вовка Машков одевался хуже всех: постоянно ходил в старых потертых джинсах и в одной и той же рубашке. Однажды на занятиях по сценической речи из-за одежды Машкова произошла стычка между ним и Лазаревым. Шурик стал передразнивать Володю. Их выгнали в коридор, и они там подрались. Не прав был Лазарев, но Володьку тут же выперли из школы-студии…»
Последнее понятно: выгонять «блатного», сына знаменитых родителей, даже если он тысячу раз не прав, никто бы не посмел. Другое дело провинциал Владимир Машков, за которого заступиться было некому. Как вспоминает сам Владимир:
«Тут меня уже всем курсом выгоняли. Они такую проявили сознательность, такой комсомольский задор — вон Машкова! Не место в наших рядах Машкову! А я больше дружил со старшими курсами и в это время отлеживался в общежитии, в комнате у старшекурсников, — просто лежал на диване в полном отчаянии и курил, курил… Наконец судьба моя решилась: меня отправили в ссылку — работать декоратором во МХАТ…
Хотя меня пообещали восстановить на том же курсе, но летом предложили поступать снова. Я подал документы во все театральные вузы. И когда я приходил в другие институты на прослушивание, мне тут же говорили: «Это Машков? Он конченый хулиган! Его брать нельзя!» И меня никуда не пропускали. В конце концов я снова пошел в Школу-студию МХАТ, где первый курс набирал Олег Табаков.
Большинство педагогов там меня ненавидели, и они были в шоке от того, что я решил вернуться. И когда я выходил из аудитории после прослушивания, кто-то из преподавателей крикнул мне вслед: «Его нельзя брать! Он — убийца!» Но меня все-таки взяли. И те педагоги, которые меня раньше ненавидели, в конце концов вручили мне красный диплом…».
Тем временем Машков стал папой: 19 апреля 1985 года Елена Шевченко родила девочку, которую назвали Машей. Однако Владимир, живущий в Москве, сумел увидеть ее только через девять месяцев — когда приехал на каникулы в Новосибирск. К тому времени отношения между супругами стали прохладными, и они были близки к разрыву (сказалось-таки наличие пресловутого «вектора»). Поэтому, когда Елена сообщила мужу, что тоже собирается остаться в Москве и поступить в ГИТИС, Машков встретил ее слова без особого энтузиазма. Он тогда сказал: «Раз ты сама все решила, я тебе помогать не буду!» И Елена совершила чудо — самостоятельно поступила на курс Андрея Гончарова. Во время учебы в институте познакомилась со студентом режиссерского факультета Игорем Лебедевым и вскоре вышла за него замуж. Родила сына Никиту. После окончания института Шевченко попала в труппу Театра имени Маяковского, которым руководил ее учитель.
