В фильме Клинта Иствуда «Птица», который излагает эти события согласно версии Ники, Паркер является к ней насквозь промокший, присмиревший. Он укладывается на диван, смотрит телевизор, не отказывается от разговора с вызванным к нему врачом. Здравый смысл подсказывает, что на самом деле все происходило иначе. Если Паркер сидел на наркотиках, за три часа он должен был пройти через все муки абстиненции. Кроме того, он страдал циррозом печени и язвой желудка, то есть в любом случае испытывал сильную боль.
У Ники тоже ситуация была непростая. Ее всячески пытались выдворить из отеля. Продолжались переговоры с Жюлем об условиях развода и возможности видеться с детьми. Семья позволила ей жить так, как ей хотелось, но требовала соблюдать внешние приличия. Чрезвычайно беспардонный и назойливый журналист Уолтер Уинчелл уже писал о «Баронессе» в своей колонке. Его перо, можно сказать, нацеливалось на нее в ожидании очередного скандала. Ника не могла не понимать, как опасно укрывать у себя больного музыканта-наркомана. Она пыталась сохранить его пребывание в номере в тайне, поэтому обратилась не к гостиничным врачам, а вызвала своего личного врача доктора Фреймана. Доктор принял Паркера за шестидесятилетнего старика (на самом деле ему было тридцать четыре) и спросил, как у него обстоит дело с выпивкой. «Иногда стаканчик хереса перед обедом», – ответил Паркер. Здоровья он лишился, но чувство юмора все еще было при нем. Какое именно лекарство и лечение прописал Фрейман – неизвестно.
В ту субботнюю ночь Ника и Джанка устроили Паркера перед телевизором. Они все время наливали ему воду, чтобы утолить сжигавшую Чарли жажду. Началось «Шоу братьев Дорси», и, глядя на их трюки, Паркер сперва рассмеялся, затем начал задыхаться и вдруг умер. «В час ночи приехала "скорая" и забрала тело. Можете себе представить, каково оставаться в одной комнате с трупом. Вполне драматично и без спецэффектов, – рассказывала впоследствии Ника. – Но мне показалось, что, когда Птица отходил, послышался раскат грома. Я постаралась убедить себя, что сама это выдумала, но потом поговорила с дочерью, и оказалось, что она тоже это слышала». Этот раскат грома вошел в предания джаза.
Ника мгновенно приобрела не лучшего рода известность: ее имя отныне и навсегда оказалось связано с именем гениального и несчастного саксофониста, который не был даже ее близким другом. Размышляя об этом, Тут сказал: «Чарли Паркеру повезло, что Ника пожалела его и впустила, – он умер в постели, а иначе упал бы на улице, потому что никто другой не открыл бы дверь Чарли Паркеру».
Двое суток о смерти Чарли Паркера не сообщалось. Ника утверждала, что скрывала его смерть, чтобы сначала разыскать и предупредить бывшую жену Чарли Чэн. Но ее промедление объясняли и более темными, преступными побуждениями. Возможно, она заметала следы? Выносила наркотики из своего сьюта? Предоставила кому-то время сфабриковать алиби? Почему, спрашивали бдительные, судебно-медицинский эксперт явился, против обыкновения, в гостиничный номер? Почему труп отвезли в морг и оставили там лежать на столе под чужим именем? Почему возраст Чарлза указали 53 года? «Чарлз сам так мне сказал, – оправдывалась Ника. – Я же не знала, что он меня разыгрывает. Он с таким серьезным видом назвал свой возраст».
Появилась, разумеется, теория, будто отсрочка понадобилась Нике, чтобы спасти «любовника», Арта Блэйки, который якобы подрался с Паркером из-за нее и выстрелил – или нанес удар – сопернику в живот. Слухи не умолкают и по сей день. Недавно я получила по электронной почте письмо от известного американского ученого, чья знакомая уверяла, что оказалась на месте преступления сразу же после смерти Птицы и ей, дескать, известно, что Паркера застрелила Ника. Так что же, спросила я в ответном письме, ключевая свидетельница не выступила на разбирательстве? И с какой стати Ника стреляла в Птицу? На первый вопрос мне так и не ответили, а вот ответ на второй: «Ника недолюбливала наркоманов». После смерти Чарли Паркера прошло полвека с лишним, а сплетни о Баронессе и ее роли в этой истории все еще множатся.
Айра Джитлер видел Нику и Арта Блэйки в клубе на следующий день после смерти Паркера, но до того, как о его смерти стало известно. «Вошла Баронесса с Артом Блэйки. Отчетливо помню, что у нее при себе была небольшая кожаная сумка через плечо, а в ней – две пластиковые бутылки, наверное, с джином и виски». Ника и Арт в тот раз задержались в клубе ненадолго, а наутро Джитлер проснулся и увидел заголовки: «Чарли Паркер умер в апартаментах Баронессы в отеле "Стэнхоуп"». «Я подумал: ни фига себе, как она здорово держалась, а ведь только что прошла через такое!»
Весть о смерти Паркера разгласил репортер, по долгу службы регулярно наведывавшийся в городские морги. Тело с неверной биркой было опознано, кусочки мозаики сложились воедино, таблоиды чуть глотки себе не надорвали. «Птица в будуаре Баронессы», – вопил один заголовок. «Король бибопа умер в апартаментах миллионерши», – надрывался другой. New York Times в подзаголовке сообщала: «Жестокая смерть настигла основателя бибопа и знаменитого саксофониста в сьюте Баронессы». В большинстве статьей Нику выставляли женщиной-вамп, а то и просто вампиром: «Перед этой роскошной, черноволосой, с глазами цвета сажи Цирцеей Птица, ослепленный, ошеломленный, был обречен пасть ворохом перьев».
Наконец-то Уолтер Уинчелл мог дать волю своему перу. «Мы писали об этой Баронессе, формально все еще замужней женщине, и о ее старомодном "роллс-ройсе", который постоянно видят перед клубами, где выступают чернокожие знаменитости. Теперь же в ее гостиничном номере умер известный джазмен – также состоявший в браке». С этого момента Уинчелл вцепился в Нику и не выпускал. Гарри Коломби говорил мне: «Он ее буквально преследовал. Вывел ее в своей колонке наркодилершей. Изобразил вавилонской блудницей. Он этим тешился: создавал и уничтожал репутации».
А вот слова Тута Монка:
– Ее жизнь превратилась в ад. Чернокожие копы останавливали ее, придирались, ведь она – белая шлюха, уморившая Чарли Паркера. Белые копы видели в ней белую женщину, которая таскается с черными. Что в лоб, что по лбу. Нью-Йорк пятьдесят лет назад был маленьким городом. Баронесса в «роллс-ройсе» – какие у нее были шансы проскочить незамеченной? Дорого же Ника поплатилась за свою доброту!
Один из самых загадочных персонажей этой истории – промелькнувший и скрывшийся доктор Роберт Фрейман. Кое-что рассказать о нем смогла другая двоюродная бабушка, на этот раз со стороны моей матери, художница Энн Данн. В 1950-х годах она подолгу жила в Нью-Йорке и часто наведывалась в лечебницу доктора Фреймана в Верхнем Ист-Сайде.
– Богатые дамы с Парк-авеню сидели в очереди по одну сторону приемной, а напротив них – музыканты, и все они ждали укола, «счастливой иголочки».
Что это был за укол?
– Официально – витамин В, но стоили эти уколы целое состояние, а чувствовала ты себя после них на миллион долларов. Так что включи воображение.
В шприцах был героин?
– Да, и другие наркотики.
Видела ли она в этой приемной Нику и Монка?
– Частенько.
Лорейн Лайон Гордон тоже видела, как Ника и Монк входили в приемную Фреймана.
