Но это извинение не нашло ни малейшего доверия в народном большинстве, особливо у озлобленного дворянства; зато известное властолюбие царевны было причиной, что всем обвинениям против нее Петра без труда поверили: она возбудила во всех сословиях такое отвращение к себе, что даже значительная часть стрельцов объявила себя за молодого царя.
11. При таких обстоятельствах, когда царевна увидала себя покинутой всем миром, она могла только решиться на одно совершенное подчинение себя воле Петра: он лишил ее всего прежнего значения, запер в большой женский монастырь в Москве и велел строго содержать ее там, а брата Ивана, отчасти лаской, отчасти угрозами, довел до того, что он совсем отрекся от правления, которое и вверил одному Петру.
12. Счастливый исход этого переворота стрельцы, как и дворянство, приписали своей привязанности к молодому царю и обоюдно льстились получить награду себе за то от него и предпочтительное значение пред другими. Но Петр, которому обхождение с иностранцами уже набило голову многими замыслами преобразований, хорошо видел, что едва ли ему осуществить эти замыслы, пока будет в стране такое сильное войско, способное отважиться на сопротивление его воле.
Поэтому он уже решился и стрельцов, и дворянство, оба эти скопища обессиливать, изводить одно посредством другого и поставить в такое положение, чтобы они зависели только от его милости и воли.
13. Так как в искусстве притворяться он мало имел себе подобных, то и чрезвычайно ласкал обе стороны и как той, так и другой подавал самые лестные и приятные надежды. Стрельцам он тотчас же подтвердил их устройство и прежние преимущества; но воспользовался предлогом, что, по случаю продолжающейся войны с турками, они необходимы для обороны отечества на его пределах, чтобы удалить большую часть их из Москвы и развести по пограничным крепостям.
14. Всего труднее, казалось, было уничтожить мечту дворянства о преимуществах его рождения и тот предрассудок, что позорно находиться под начальством человека низшего происхождения. Он выдумал для того следующий способ: составил отряд в 50 человек из молодых дворян, которые воспитывались, по старинному обычаю, вместе с ним и назвал их потешными (Spielgesellen).
Он велел их одеть и упражнять в военном деле по европейскому образцу и при том объявил, что сам он не имеет никакого преимущества пред другими, а, подобно своим товарищам с ружья, даже с барабана, и будет выслуживаться постепенно: для такой цели он в этом случае слагал самодержавную власть в руки князя Ромодановского, который должен был повышать его в чины наравне с другими солдатами по его заслугам и без малейшего потворства.
Так, пока жив был вышепомянутый князь, именно до 1718 года, Петр разыгрывал такую комедию, что получил от него повышение в генералы и адмиралы, которые должности ему угодно было возложить на себя. Это объявление имело то действие, что дворяне из самых знатных фамилий, хотя и не покидая предрассудка о достоинстве своего происхождения, сохранив его даже до настоящего дня, однако ж оставались с ним на службе и стыдились заявлять такие притязания, которые могли показать, будто бы они думают быть лучше их государя.
Оттого-то впоследствии никто больше и не отваживался говорить о преимуществах своего рождения, если дело шло о начальственных должностях; когда же кто-нибудь до такой степени забывался, старик Ромодановский, человек правдивый, но неумолимый, которого царь Петр сделал верховным уголовным судьей, умел находить средства для наказания такого ослушания под другими предлогами.
15. После того как эти затруднения уладились и дети знатнейших дворян привыкли служить простыми солдатами в полках, размножившихся из так называемых потешных, и в этом качестве давать себя наказывать, Петр I не считал уже больше за нужное ласкать свое дворянство: доведя его до того, что оно не могло пошевелиться, он отнял у всех дворян, от высшего до низшего, и самую малейшую тень их старых преимуществ и отменил старинный образец
[196], по которому в законах и указах упоминалось о согласии бояр и который его предки все же постоянно считали полезным сохранять, хоть и очень тоже урезали иные уже дворянские преимущества.
За тем он не скрывал дальше своих мыслей о преобразованиях, обходился с иностранцами с особенной приязнью, без различия их звания и нрава, но зато не упускал и никакого случая к язвительной насмешке над своим народом, его нравами и обычаями; если же старые бояре хотели отклонить его от того, он поступал с ними самым позорным и обидным образом, да и всегда его любимцы поднимали их на смех, как дураков.
16. Такие поступки должны были необходимо казаться чрезвычайно щекотливыми для всех сословий русского народа, особливо для духовенства, свое презрение к которому он очень ясно давал понимать при всяком случае, и не хотел больше водить лошадь патриарха в Вербное воскресенье.
Со всем тем, уважение, питаемое народом России к царскому роду, было так велико, что, пока Петр проживал в своем краю, не оказалось ни одного заговора, довольно сильного, чтобы положить конец его предприятиям. Когда же любопытство увлекло его в Голландию и Англию и он пробыл там очень долго, огонь, тлевший под пеплом в Москве, разгорелся совершенным пламенем.
17. Царевна София, несмотря на строгое наблюдение за ней, находившая, однако ж, средства поддерживать тайную переписку с своими прежними соучастниками, велела внушить стрельцам, что Петр I, по своем возвращении, совсем отменит их древнюю веру и обычаи и сделает их решительно немцами.
Духовные всеми силами пособляли таким внушениям и криком об опасности Церкви произвели чрезвычайное волнение между суеверным народом, которое старались еще увеличить мнимыми явлениями, видениями и чудесами; да и многие дворяне, будучи еще не в состоянии переварить потерю своих льгот, делали под рукою этим мятежникам всякое возможное пособие.
Наконец, сверх всяких ожиданий, стрельцы выступили из всех крепостных гарнизонов, пошли прямо к Москве с намерением, как они объявляли, очистить свое отечество от мерзости иноземцев, между прочим поклялись до тех пор не класть оружия, пока царевна София не будет возведена опять на престол, пока образ правления, а также старинные нравы и обычаи их не придут в прежнее положение, вновь заведенные полки распустят и выгонят из края всех иностранцев.
18. Петр I, бывший тогда в Вене, получив известие об этом мятеже, отправился как можно скорее назад в Москву через Польшу, однако ж прибыл бы очень поздно и, может быть, приведен бы был в очень затруднительное положение, если бы генерал Гордон не нагнал мятежников и не потушил мятежа, прежде нежели он вспыхнул.
Этот храбрый человек, которому Петр при отъезде вверил начальство над своими новыми полками, с невероятной быстротой стянул их, двинулся с ними потом на путь мятежников, прежде чем они соединились, разбил и рассеял их малые отряды и напоследок так окружил их главное войско, что оно должно было сдаться на милость и немилость.
