10. Но тут и все улучшения русской военной силы до того времени. Петру I все еще недоставало лучшего – способных и сведущих офицеров для войска. Его собственный народ не мог ему доставить таких людей. Большая часть иностранцев, которых он нашел в своем крае, родились в России от иностранных родителей, никогда не бывших за пределами этой страны, тем менее еще не видавшие неприятеля, и потому они немного лучше природных русских смыслили в военной службе.
Те, которых привлекали потом в Россию слухи о перемене в русском войске и которые как явились, так все и забраны целиком в службу без дальнейшего разбора, тоже были немного лучше и так же мало знали ремесло, потому что Россия считалась тогда еще совсем варварскою страной и на службу туда не отваживался никто, умевший достать себе хлеб в другом месте.
Если же между последними и повстречался человек достойный, то не понимал языка и мог тем менее делать успехи, что русские иноземцы, снискавшие себе расположение Петра I самыми низкими и постыдными средствами, старались таким же образом и сохранить его, всячески удалять от царя заслуженных людей и теснить их.
11. Пока у Петра I не было других неприятелей, кроме татар (потому что турки в первой войне никогда не ставили против него корпуса своих войск, а отпускали на русских одних татар), он не мог замечать такого недостатка, подумал, что у него такое же хорошее войско, как и у европейского государя, и воображал себя, по заключении мира с турками, в достаточных силах, чтобы помериться тоже и с шведами.
Хотя главный его любимец, обанкротившийся купчик Лефорт, которого он в немногие годы произвел из капитанов в великого адмирала, также и прочие иностранные генералы с жаром отсоветовали ему делать это и употребляли все силы, чтобы остановить его, но, только благодаря печальному опыту, он узнал недостаточность прежнего воинского порядка в своих войсках против храброго и хорошо предводимого неприятеля.
12. Со всеми силами, состоявшими в то время от 34 до 40 тысяч человек, он осадил город Нарву и не пропустил ни одного из предостережений, какие умели внушить ему генералы, чтобы сделать невозможной выручку крепости. Осадное войско окопалось до зубов; для большей безопасности поставлен был генерал Шереметев с 8-ю тысячами войска в чрезвычайно трудном проходе на том пути, откуда могли прийти шведы.
Но как только эти отыскали другую дорогу и явились для нападения, несмотря на неудобную местность и недостаток в других пушках, кроме полковых, Шереметев, напротив, вдоволь снабженный артиллерией, оставил назначенное ему место и в большом беспорядке отступил к главному стану. Тут Петр нашел достаточную причину не подвергать опасности свою особу и как можно скорее вернулся в Новгород.
Перед отъездом он охотно сдал начальство своему новому фельдмаршалу герцогу фон Кроа, взятому им незадолго перед тем из императорской службы. Но как этот извинился тем, что не знал еще войска, оно осталось в руках генерала Вейде (беглого аптекарского ученика, в немногие годы достигшего этого чина) да еще старого русского генерала Головина. Двое таких благоразумных богатырей построили все войско в три человека кругом обводной черты стана (Circumlationslinie), вдоволь упичканной пушками, не вспомнив о запасном войске (резерве), и в таком построении ждали неприятельского нападения.
Шведы, которые как только пришли, так и напали двумя колоннами, несмотря что уже дело шло к ночи, не встретили большого затруднения, чтобы прорваться через эти три черты, и без большой потери взяли часть русского стана, где перекололи всех находившихся между их колоннами.
Ночь, наступившая вскоре потом, помешала их дальнейшим успехам, и русским генералам, вовремя убравшимся из огня, дала случай стянуть полки, стоявшие по обеим сторонам шведского нападения и совсем не бывшие в огне, так что к полуночи у каждого из вождей был в сборе отряд из 8 или 10 тысяч совсем еще свежих людей. Но вместо удара на шведов, совсем утомленных и ничего не знавших об этих отрядах, они сочли здоровее и полезнее договориться с ними полюбовно, послали трубача к шведскому королю и сдались ему военнопленными.
13. Русские утверждали впоследствии, что, по точному, хотя только изустному договору о сдаче, они выговорили себе отступление с верхним и нижним оружием и не обещали оставлять ничего, кроме обоза и артиллерии: на этом заявлении они основывали всегда и справедливость возмездий над шведскою крепостною стражей, которая сдавалась им по договору. Но шведы постоянно опровергали это.
Как бы то ни было, верно то, что шведский король получил из этого поступка такое дурное мнение о храбрости русских, что свободно отпустил из плена простых солдат, хоть и без оружия, а удержал военнопленными и отослал в Стокгольм одних генералов и высших офицеров: впоследствии он оказал тем Петру I большую и существенную услугу, сняв у него таким образом с шеи большую часть старых несведущих генералов и подав ему повод снабдить свое войско более способными начальниками и привести его в гораздо лучшее состояние.
14. Сперва, правда, казалось, что это поражение совсем отнимет всякое мужество у Петра I, [который] по многим явным признакам давал заметить, как сильно упал у него дух от того. Получив весть об этом несчастье в Новгороде, он оделся в крестьянский кафтан, обулся в лапти, часто заливался слезами и вел себя так безобразно, что никто не отваживался что-нибудь предложить ему о военных делах. Чрезвычайно ласкал миролюбивых генералов, которые так справедливо советовали ему не воевать, и всеми возможными силами старался склонить шведского короля к миролюбивому расположению, для чего и предлагал ему необыкновенно выгодные и почти невероятные условия.
15. Странное, выше всякого понятия, поведение шведского короля было спасением для России. Судя по всему, она понесла бы потерю от мира, если бы он состоялся тогда, и не могла бы возвратить ее никогда, по крайней мере при жизни Петра I, потому что замечено во всех поступках этого государя, что он с особенной опасливостью остерегался два раза запинаться об один и тот же камень и в другой раз раздражать того врага, который однажды привел его в страх: так, после поступка Петра при Пруте, он никогда уже опять не давал себя склонить к объявлению войны туркам и лучше хотел прикрыть свои пределы дорого стоившею линией от беспрестанных набегов татар, нежели действовать силою против этой хищнической сволочи, [и] тем самым подвергнуть себя опасности, раздражив Порту.
16. Но так как шведский король совсем не хотел и знать о мире и потому Петр принужден был защищаться, то последний и обратил все возможное старание на исправление замеченных тогда недостатков в своем войске и на приведение своего военного устройства в надлежащее прочное состояние; никто не поощрял его к тому из всех его министров больше великого канцлера графа Головина, которому, по смерти Лефорта, дал он сан великого адмирала.
Расстроенные полки были набраны сколько можно скорее, образованы разные новые. Для восстановления артиллерии должны были отдать все лишние колокола московские церкви (которых там до 1600). Все посланники, представители государя при иностранных дворах, получили приказание нанимать в службу как можно больше офицеров, однако ж смотреть, чтобы эти были люди сведущие. Всего деятельнее оказался при этом несчастный Паткуль: в короткое время он отправил в Россию значительное число опытных офицеров, а особливо очень способного и сведущего фельдмаршала по имени Огильби (Ogilby).
