Так интересно получилось, что ребята в команде начали проповедовать маленькому брейк-дансеру, и он спасся на одном из молодежных собраний. Дальше мы узнали, что у него есть собственная танцевальная группа, и они постепенно стали приходить в нашу церковь. Часть ребят из группы приняли спасение. Получилось так, что никто из нас не научился танцевать, а его группа стала церковной группой по брейк-дансу.
К тому времени уже собралась рэп-группа. Я помню, когда я сам начал читать рэп, просто потому что больше некому было. Я, Семен и еще несколько ребят начали читать рэп, писать тексты.
Помню, как брейк-дансеры тренировались ночами, девчонки хип-хоперы шили себе концертные костюмы, и мы собирали деньги, чтобы они могли купить ткань и сшить одежду для выступлений. Мы с братьями писали тексты для рэпа. Даже писали как-то музыку, записали альбом.
Наша группа называлась «Nucklear blast». Это было творческое объединение, куда входил брейк-данс, реп и хип-хоп. У нас был материал на альбом, тексты и музыка, но не было денег записаться на студии. Мы настолько хорошо все отрепетировали, чтобы прийти на студию и за два часа все записать, потому что у нас было всего 20 долларов на аренду студии.
Мы договорились, что пишем все в один дубль, и нам отдают материал. Записали наш альбом в студии за два часа, и даже не знали, что дальше с этим делать. Нам сказали, что через два часа нам отдадут мастер – уже готовый альбом. Мы ушли довольные, перекусили, а после забрали мастер. Так появился первый диск нашего творческого объединения.
Мы проводили концерты, евангелизации, выступления в школах, колледжах и на улицах. Нам даже довелось побывать в разных городах и странах – в Казахстане, Самаре, Тольятти. Мы проводили концерты в любом месте – одни танцевали, другие читали реп. Это история нашего первого творческого объединения.
И сегодня для молодежи остается очень важным, когда они чувствуют себя частью большой молодежной группы, команды или объединения.
У светской молодежи всегда есть куда пойти вечером, есть масса различных событий – они могут быть и хорошими, и плохими, но они так или иначе есть. Что-то интересное, о чем они могли бы завтра рассказать своим друзьям, сверстникам, одноклассникам. Потому что ни для кого не секрет, что если в твоей жизни происходит что-то необычное, запоминающееся и впечатляющее, тебе хочется разделить это с кем-то. Поэтому мы проводили лагеря, выезды, спектакли, концерты, гуляли, жарили шашлыки, устраивали пикники, творческие встречи.
Помимо других задач, в Челябинске передо мной стояла задача предоставить возможность христианской молодежи интересно проводить время на различных мероприятиях, а также организовать пространство для встреч и общения.
Активность в молодежном служении в Челябинске всегда занимала очень большое место. Мы начали делать молитву перед богослужениями, отдельные молитвенные собрания, часто собирались и планировали, как будем делать новые мероприятия – мы непросто были заняты чем-то, мы стремились к цели.
Однажды мы решили сделать молодежный лагерь в Аргази. Это был первый молодежный лагерь, который я организовывал. Я вообще не знал, как и что делать, с чего начинать. Лагерь был для детей от 7 до 15 лет, так как мы не знали, какой возраст будет правильнее. Мы разбили всех на отряды, подготовились как могли. Договорились с танковым военным училищем, что они дадут нам палатки и матрасы. Нам выделили КамАЗ, который должен был все это привезти.
Когда мы поехали все завозить на место проведения лагеря, местность оказалась очень болотистой. Часто шли дожди, мы попали в болото, и наш КамАЗ застрял в этом болоте. Рядом в деревне мы нашли гужевую повозку (лошадь с телегой), и на ней мы возили всю ночь палатки, спальники, матрасы, еду и весь инвентарь. Затем приехала молодежь. Первые три дня шел дождь, и родители начали приезжать и забирать своих детей из лагеря.
У меня есть две интересные истории из этого лагеря. Один раз наш повар вылил компот в бак, где одно время была солярка, и на ужин у нас был компот со вкусом солярки. Вторая история – о том, как мы поехали в баню, так как в лагере не было душа. Когда мы все уже помылись и поехали обратно на гужевой повозке, она застряла. Естественно, все начали ее толкать. И в итоге вышло так, что мы вернулись в лагерь более грязными, чем когда уехали мыться.
Мы все испытывали на себе и не останавливались ни перед чем. А Бог прилагал спасаемых к церкви. Мы всегда думали о лидерах, мы всех стремились сделать лидерами и каждому дать какую-то ответственность.
Мы и подумать не могли о том, что однажды все изменится: мы видели себя до конца жизни в нашем городе, в нашей церкви, мы очень любили нашу церковь, но пришел момент, который мы никогда не могли предугадать или спланировать, но у Бога были другие планы для нашей семьи.
Мы уезжали навсегда
Когда мы решили переехать из Челябинска в Москву, это было непростым, но очень знаменательным решением для нашего служения, нашей семьи и нашей жизни. Мы были совсем молодыми, нам было по 23–24 года, нашему сыну – три года.
Я хорошо помню последние две недели в Челябинске перед отъездом. Молодежь жили у нас, тусовались, ночевали. Наш дом стал главным местом, куда всегда приходила молодежь. Мы общались до самого утра, вспоминали разные моменты. С каждым днем все это набирало обороты. Мы знали, что навсегда уезжаем из Челябинска в Москву и никогда не вернемся в Челябинск. Перед нами открывалась новая жизнь, которую мы даже себе не представляли. Все эти переживания и воспоминания до сих пор свежи в моей памяти. Наши встречи были похожи на семинары, общение, воспоминания, прощание – все вместе.
Я помню те лица, ту молодежь. Каждый из них был выстрадан, воспитан и выращен нашими усилиями. И вот все, что мы построили, пришлось передавать дальше другим молодежным лидерам.
Самое интересное, что в Москву нас никто не звал. В то время ходили разные настроения, когда люди оставляли города, переезжали в другие, потому что их кто-то приглашал, что-то обещал. В нашем случае было все наоборот – мы уезжали сами, в мечтах служить в Москве, начать новую жизнь для нас, как для семьи. Я помню все чувства и переживания, то последнее молодежное собрание, когда я проповедовал, и по-моему, я проповедовал о вере.
Это не было так, что нас отправляют и радуются, что мы уезжаем. Если бы они могли нас оставить, то оставили бы. Если бы мы могли остаться, то остались бы. Мы уезжали, потому что нам нужно было уехать. Когда мы решили, во сколько будем уезжать, мы специально никому не сказали, чтобы просто уехать.
Помню, мы сели в машину рано-рано утром, у нас тогда была была «восьмерка» ВАЗ 2108. В машине были я, Катя, Петя, микроволновая печь и несколько сумок.
Мы сели в машину в 4 или 5 часов утра, закрыли двери и поехали. Ехали по всему городу, прощаясь с городом, церковью и друзьями, в своих мыслях. Когда мы проехали пост ГАИ – это черта между городом и трассой, увидели вдали какие-то фонарики, что-то такое, что привлекло наше внимание. Мы поняли, что там происходит какое-то движение. Когда подъехали ближе, увидели, как десятки ребят, может, их было 50 или даже больше, стояли там с плакатами, они плакали и прощались с нами.
