Неудачное решение «Мицубиси» имело для них болезненные финансовые последствия. В соответствии с условиями исходной сделки трастовые фонды 1934 года имели право на сделку типа «пут» с «Мицубиси» в отношении 20 % акций РГИ, которыми они продолжали владеть, по цене 1,495 долл. за акцию. Трасты реализовали свое право и получили в 1997 году от японцев дополнительно 160 млн. долл. Таким образом, хотя «Мицубиси» получила полное право собственности на РГИ, бремя убытков также полностью легло на них.
* * *
Вскоре после этого огорчительного и хорошо освещенного в средствах массовой информации банкротства судья, осуществлявший надзор над этим делом, — Пруденс Эбрахам объявила тендер на представление планов относительно того, что делать с закладной Центра, которая теперь контролировалась ТИФН. Рокфеллеровский центр снова был «в игре».
К немалому удивлению всех, ТИФН оказался в состоянии не объявлять себя банкротом, однако его финансовое положение было, по меньшей мере, непрочным, и несколько крупных риэлторских компаний были, безусловно, заинтересованы в том, чтобы приобрести Центр по дешевой цене. Меня беспокоило будущее Центра, и я дал знать, что хотел бы войти в группу, которая станет новым владельцем Центра. Члены моей семьи, с которыми я разговаривал, не были заинтересованы в продолжении участия в судьбе Центра, поэтому я начал искать партнеров на стороне.
На протяжении лета я держал руку на пульсе событий через своего сотрудника Ричарда Е. Саломона и своего адвоката Питера Хермана из фирмы «Мил-бэнк, Твид». Джианни Аньелли сказал мне, что если возникнет необходимость в инвестициях, то он сможет помочь. Через несколько недель он позвонил мне из Европы и сказал, что разговаривал со Ставросом Ниархосом, который также был заинтересован идеей инвестирования в Центр.
Джианни и Ставрос согласились выложить по 61 млн. долл. Джерри Спейер, один из первых лиц в фирме «Тишман Спейер», также принял участие в переговорах и проявил интерес к управлению Центром. В конце концов, Джерри и я выделили по 15 миллионов, или примерно по 5 % требуемых фондов. При таком раскладе мы смогли заключить сделку с компанией «Голдман Уайтхолл риэлти» на 50-процентное владение совместным предприятием для покупки ТИФН. В ноябре 1995 года правление ТИФН приняло наше предложение цены по 8 долл. за акцию, плюс мы приняли на себя долг в сумме 845 млн. долл., который ТИФН имел перед своими акционерами, а акционеры ТИФН ратифицировали это решение в марте следующего года. Рокфеллеровский центр был нашим.
Несмотря на то, что в некоторых кругах заявляли — в частности, в журнале «Бэрронс», — что простые «семейные инвесторы» понесли огромные потери, купив акции ТИФН, реальный факт заключался в том, что инвесторы вернули свои начально инвестированные суммы и фактически даже заработали скромную прибыль. В период между 1985 и 1995 годами ТИФН выплатил 10,13 долл. в форме дивидендов и вернул 4,87 долл. основного капитала на каждую акцию. Акционеры также получили 8 долл. за акцию, когда мы вновь стали владельцами собственности, что принесло доход в 23 долл. за акцию на инвестирование 20 долл. — доход, ни в коей мере не впечатляющий, однако, по крайней мере, речь не шла об убытке.
Поскольку одной из причин моего участия было недопущение того, чтобы Центр был подвергнут расчленению, «Уайтхолл» согласился по моему настоянию оставаться владельцем собственности в течение пяти лет прежде, чем могла зайти речь о его продаже. И для того, чтобы закрепить это доброе намерение, меня избрали председателем компании «РСПИ траст».
Ироническая ситуация, когда один из Рокфеллеров вновь «владел» Рокфеллеровским центром, хотя и очень малым его процентом, не осталась незамеченной средствами массовой информации. Я в свое время говорил, что Рокфеллеровский центр представлял собой «жемчужину короны не только для Нью-Йорка, но и для страны». Я был уверен, что наша группа сможет не только поддержать характерный облик Центра, но также и улучшить его.
Став новыми владельцами Центра, мы начали с того, что попросили Джерри Спейера создать бизнес-план, который позволил бы увеличить его ценность и реализовать его полный потенциал в то время, когда Нью-Йорк окончательно стряхнул с себя последние признаки спада начала 1990-х годов. В ответ Джерри подготовил всесторонний план «нового» Рокфеллеровского центра; речь шла о перепланировке площади, перепланировке подземных уровней и о стратегии розничной торговли, нацеленной на привлечение шикарных магазинов и арендаторов. Результатом этого стал более яркий, более красочный и более динамичный Центр, олицетворяемый телепередачей NBC «Тудей шоу» с площади, привлекающей каждое утро тысячи посетителей.
Кроме того, мы уменьшили огромное долговое бремя Центра, продав материнской компании NBC «Дженерал электрик» долю в кондоминиуме по адресу Рокфеллер-плаза, 30, и другие части комплекса за 440 млн. долл. в середине 1996 года. Это представляется хорошим завершением моей первой беседы с председателем правления «Дженерал электрик» Джеком Уэлчем по поводу судьбы Рокфеллеровского центра на ужине в клубе «Алфалфа» десятью годами ранее.
* * *
Моя уверенность в неизбежном возрождении Рокфеллеровского центра оказалась оправданной. Восстановление американской экономики во второй половине 1990-х годов поистине подняло на волне прилива все корабли, включая большой океанский лайнер под названием «Рокфеллеровский центр». К 2000 году, располагая обновленной инфраструктурой, лифтами космического века, крупными новыми арендаторами, такими как аукционная фирма «Кристи», и большим набором розничных магазинов, Центр вновь занял подобающее ему положение, являясь одним из наиболее желанных сокровищ американской недвижимости.
Восстановление Рокфеллеровского центра произошло гораздо быстрее, чем мог ожидать кто-либо из нас. В свете этого факта я согласился на предложение Дэна Нейдика, сделанное весной 2000 года, о том, чтобы продать Центр. Мы рассчитывали получить за него более 2 млрд. долл., однако предложения, полученные от четырех окончательных претендентов на покупку, сильно не дотягивали до этого уровня. В конце декабря 2000 года, во время ранней утренней телеконференции, мы узнали, что максимальная предложенная сумма все еще на 50 млн. долл. меньше, чем наша минимальная цена, составлявшая 1,8 млрд. долл. Мы обсудили возможность перефинансирования Центра, но не пришли к какому-либо определенному решению. Однако в самом конце телеконференции Джерри Спейер сказал, что он готов заплатить 1,85 млрд., и попросил, чтобы мы приняли или отвергли его предложение к полудню того же дня.
Я обсудил предложение Джерри с Джианни Аньелли, исполнителями завещания Ставроса Ниархоса и моими собственными советниками. Голдман, безусловно, хотел продавать, а другие также казались заинтересованными в том, чтобы принять предложение Джерри. Я был убежден, что Джерри и его партнеры, семья Краун из Чикаго, будут поддерживать целостность и качество Центра и проявят тот же дух ответственности перед публикой, который характеризовал владение Центром моей семьей на протяжении более семидесяти лет. Так что, в конце концов, я также согласился на продажу.
Эта «окончательная» продажа Рокфеллеровского центра принесла мне около 45 млн. долл. после уплаты налогов и расходов, что составляет сумму, трехкратно превышающую мои инвестиции на протяжении почти четырех лет. Хотя я рад такому хорошему результату, конечно, я должен признать, что с этим связана и нота печали. Если не думать о каком-то экстраординарном ходе развития событий — а история Рокфеллеровского центра была полна необычных событий, — это будет означать завершение долгой истории участия семьи в судьбе Центра, начиная с отважного решения отца построить в середине Манхэттена новомодную «витрину» города в разгаре лет Депрессии.
