Сразу после приезда в Мадрид Родимцева вызвал коронель Малино. Под этим псевдонимом находился в Испании военный советник Родион Яковлевич Малиновский, будущий Маршал Советского Союза и министр обороны СССР.
Это была их первая встреча на испанской земле – в небольшой комнате в здании на окраине Мадрида. Родион Яковлевич приветливо встретил отца и подвел его к большой карте, разложенной на столе. Он показал место рядом с городом, где находилась бригада Энрике Листера, и приказал отцу отправляться к нему в штаб. Он предупредил о близости противника, а также, учитывая частые перемещения обеих сторон, о необходимости соблюдать особую осторожность, чтобы не попасть к франкистам.
Третьего января 1937 года Родимцев вместе с переводчиком Марио выехали в штаб Листера. Но едва они отъехали от города, как попали под артиллерийский обстрел, а вскоре появились вражеские бомбардировщики, которые атаковали все машины, следовавшие по дороге. Налеты шли один за другим с небольшими перерывами. Павлито и его товарищи много раз покидали машину, чтобы найти укрытие. Отцу уже не раз приходилось быть под бомбежкой, но, по его рассказам, в такую переделку он попал впервые. Лишь к вечеру они, грязные и измученные, добрались до места.
Отец с нетерпением ждал встречи с Листером. В свой первый приезд в Мадрид, в штабе 5-го полка, он уже познакомился с тем, чье имя в короткий срок стало очень популярно в Испании. Вот каким запомнил его отец:
«Среднего роста, коренастый, смуглый. Высокий выпуклый лоб обрамляли черные, с коричневатым отливом волосы… Густые, черные, как антрацит, брови еще больше подчеркивали блеск глаз. Когда он улыбался, на щеках появлялись ямочки, придававшие лицу добродушное, почти детское выражение. Запоминалась его манера говорить. Если он был кем-то недоволен, то, разговаривая, отводил взгляд в сторону и голову наклонял вниз. Листер был еще молод, но биография его удивляла и восхищала каждого, кто с ней знакомился».
Энрике родился в Галисии, в семье каменщика. Еще в юности он стал активным участником рабочего движения. За свои революционные взгляды он провел четыре года в тюрьме. В 1931 году, когда Испания стала республикой, вышел на свободу и вскоре вступил в ряды Коммунистической партии. Спасаясь от преследования властей, он вынужден был эмигрировать из страны и приехал в СССР. Здесь Листер работал на строительстве московского метрополитена, с 1932 по 1935 год учился в Академии им. Фрунзе.
На родину Энрике вернулся в 1935 году, а в первые же дни фашистского мятежа отправился на фронт дружинником народной милиции. Но очень скоро он проявил себя как способный командир, один из самых подготовленных в военном отношении специалистов в рядах компартии. Ему было присвоено звание младшего лейтенанта, а уже в августе 1936 года он стал майором, так были отмечены его боевые заслуги.
При встрече с отцом Листер сказал по-русски: «Здравствуйте, Павлито. Давно жду. Малино еще утром звонил мне, сказал, что вы выехали. Что-нибудь случилось?» Павлито рассказал ему, каким оказался их путь.
Листер познакомил Павлито с комиссаром, начальником штаба и офицерами. Рассказывая о положении в бригаде и на передовой, предупредил, что следует быть осторожным, поскольку в части есть люди «пятой колонны».
Ждать активных действий бригады долго не пришлось. На утро следующего дня был запланирован штурм расположенного поблизости монастыря Серо-де-лос-Анхалес, где укрепился большой отряд франкистов. Поскольку рассчитывать на артиллерийскую подготовку не приходилось, ввиду отсутствия артиллерии в бригаде успех операции зависел от внезапных и согласованных действий всех частей. Отец убедил Листера провести рекогносцировку с участием всех командиров подразделений.
Атака началась еще до рассвета. Хорошо спланированная операция закончилась полным успехом. Франкисты не ожидали, что республиканцы отважатся на штурм, да еще в ночное время. Успех омрачался только тем, что в бою Листер был легко ранен по причине того, что вместе с бойцами бросился в атаку, увлекая их личным примером. Павлито все время находился с ним рядом и, как только заметил, что Листер стал припадать на бегу, помог ему добраться до ближайшего укрытия и вызвал санитара.
После боя у отца состоялся разговор с Листером о месте командира в бою, напоминавший разговор Чапаева с Фурмановым из известного фильма. Отец, как ему показалось, убедил-таки Листера, что тому не следует бегать в атаку впереди всех, бригада могла и без командира остаться. Листер поблагодарил отца за помощь и вдруг сказал: «Я буду просить командование, чтобы вас прикомандировали к моей бригаде. Пусть и у меня в бригаде будут интернационалисты». Отец ответил согласием.
Так, неожиданно для него самого, роль отца в бригаде круто изменилась. Оставаясь военным советником Листера, он стал уже не гостем в бригаде, а офицером испанской республиканской армии.
Для укрепления фронта на опасном участке к северу от Мадрида командование решило направить туда наиболее боеспособные части, включая соединение Листера. Приступив к работе, отец столкнулся с серьезными упущениями в управлении бригадой: совершенно неудовлетворительно была организована работа штаба, офицеры слабо представляли себе, с каким противником им предстоит воевать, исполнения приказов порой надо было добиваться уговорами и перепроверять.
Примечателен в этом отношении рассказ отца о беседе с начальником разведки: «Я попросил его рассказать о противнике, который ведет бой на участке бригады. Капитан недоуменно посмотрел на меня, пожал плечами. Потом похлопал меня по плечу: “Завтра, камарада, все узнаем. Пойдем в бой и уточним. Возьмем пленных – выясним. А вообще-то какая разница, какой противник ведет с нами бой… Наш основной враг – Франко. И, довольный своим ответом, улыбнулся». Вот так понимал этот офицер-республиканец свою задачу. Подобных примеров, к сожалению, по словам отца, было немало. И это в соединении, которое считалось одним из лучших в армии республики!
Было очевидно, что сила бригады держится главным образом волей одного человека – ее командира, и его способностью объединять своих подчиненных в решающий момент сражения. Воспользовавшись паузой в боях, Павлито при активной поддержке Листера, преодолевая непонимание и даже сопротивление отдельных командиров, успел провести несколько практических занятий. Отец руководствовался той задачей, которую поставил перед ним Малино, и делал все, что мог, чтобы каждый командир знал место своего подразделения в бою и умел выполнить поставленную задачу. Однако убедить испанцев постигать военное искусство в периоды затишья между боями оказалось непросто еще и по другой причине, о которой отец даже не догадывался. Его знакомство с неискоренимыми военными традициями испанцев продолжалось! Но самым неожиданным для отца явилось то, что об этом поведал ему не кто иной, как сам Листер, не скрывавший, что ему по душе обычаи соотечественников.
Когда Павлито подготовил трехдневный план учебы комсостава и представил его командиру бригады, тот заметил, что весь день расписан по минутам и людям некогда будет отдохнуть. Отец вспоминал, что на его замечание о том, что военным в боевой обстановке отдыхать не положено, Листер ответил: «План хороший, но отдохнуть людям тоже надо. Подумай над этим. И не забудь, что испанцы любят повеселиться, попеть песни, поговорить за рюмкой вина. Когда бой идет – мы воюем, когда затишье – гуляем. Годами сложившиеся обычаи, нравы, привычки, даже если они плохие, сразу не сломать». Что мог на это ответить Павлито? Ему оставалось лишь принять к сведению.
