Но лучше всего я запомнил школу, в которой проучился три года. Когда я приступил к учебе во втором классе, я был вторым учеником. Но успеваемость здесь ни при чем. Дело в том, что в школе было всего два ученика – кроме меня училась одна девочка-первоклассница. С моим приходом учительница так и занималась с нами – в одно время, в одном классе. В результате эта девочка за один год окончила сразу два класса.
Я пишу о своих детских впечатлениях о жизни в чужой стране, но из них, как мне кажется, становится понятно и то, как вообще складывалось наше там пребывание. А то, что в школе было всего два ученика, свидетельствует о том, что работа наших учреждений в Албании только начиналась. Поэтому дел и забот у отца было очень много.
Положение в экономике Албании в те годы было крайне сложным. Жизненный уровень населения был очень низким, большая часть его была занята в сельском хозяйстве. Страна нуждалась в финансовой помощи, а также во многих необходимых товарах. Основной объем экономической помощи Албании в 50-е годы предоставлял Советский Союз.
Что касается албанской армии, то помощь нашей страны в ее создании играла главную роль. Практически все, что было необходимо для укрепления обороноспособности страны, поставлялось из СССР. Мой отец со своими советскими и албанскими помощниками постоянно находился в разъездах. На советской «Победе», а порой и на других машинах с албанским шофером, переводчиком и адъютантом Володей Гущиным он не один раз объездил всю страну. Даже чисто физически это было непросто, учитывая, что Албания практически вся, за исключением небольшой прибрежной полосы, состоит из гор. Особенно тяжелыми, по рассказам отца, были поездки на север страны в район города Шкодер, где наиболее высокие горы, а дороги опасны и местами труднопроходимы.
Во время одной из таких поездок у отца произошел эпизод, связанный с его отношением к религии. В этой книге уже упоминалось об отношении отца к вере и верующим людям, что нашло свое проявление накануне Сталинградской битвы. Если тогда обращение людей к вере произошло перед лицом смертельной опасности, то на этот раз все было иначе. Однажды отец увидел на горе православный храм. Это было впервые за время пребывания в стране, в которой царила мусульманская религия. Вместе с отцом находился переводчик – серб по национальности. Отец уточнил у него, действительно ли это православный храм, и тот подтвердил. Отец попросил остановиться, а затем вошел в церковь. Он пробыл внутри довольно долго. Вернувшись к машине, он подозвал переводчика и сказал ему: «Ты ничего не видел и ничего не знаешь». Наверняка у отца была причина и духовная потребность в таком поступке.
Эту историю я узнал спустя много лет от мамы. Ей рассказал об этом тот самый сербский товарищ, который побывал у нас в гостях в московской квартире, чтобы встретиться с отцом, которого он очень уважал и за его героическое прошлое, и за совместную работу в Албании.
В одну из поездок, не очень тяжелую и опасную, отец взял с собой меня. Лишь став взрослым, я понял, насколько дальновидным и по-отцовски правильным был этот шаг. Он конечно же хотел, чтобы я лучше представлял себе, в какой стране нам довелось побывать, как живут люди за пределами столицы. Стоит ли говорить о том, какой радостью это было для меня! Мы проехали на нескольких автомобилях вместе с нашими специалистами и албанскими офицерами за две недели полстраны. И хотя мне исполнилось в тот год всего десять лет, я прекрасно помню и маршрут нашей поездки, и те города и местность, которую мы проезжали, и многие другие подробности. Я могу сказать, что видел Албанию, а не только столицу.
На дорогах страны машин было мало, а по обочинам медленно катились крестьянские повозки и шли ослики, тащившие на себе немыслимое количество груза. На крышах многих одноэтажных хозяйственных построек, расположенных вдоль дорог, особенно на шоссе между Тираной и портом Дуррес, белой краской было написано: «Энвер – Маленков» и другие лозунги в честь албано-советской дружбы на албанском языке. (В период, о котором ведется повествование, Энвер Ходжа занимал пост первого секретаря ЦК АПТ и Председателя Совета министров, а Г.М. Маленков – Председателя Совета Министров СССР).
Природа не обделила Албанию – повсюду красивые пейзажи, обрамленные скалами бухты, вода в которых была настолько прозрачной, что можно было разглядеть на дне брошенную монету на глубине почти десяти метров, мягкий климат южных Балкан. Вокруг виднелись обработанные поля, виноградники, росли оливковые и фруктовые деревья, часто встречались небольшие стада овец, которых пасли обычно подростки. Но люди в албанской глубинке жили бедно, это было видно по всему. Их уровень жизни был намного ниже даже скромного городского быта простых албанцев. Жилища были примитивными и мало походили на дома – в основном глинобитные или дощатые, вместо окон узкие прорези, лишь в горах дома были из камня. Одеты сельские жители были одинаково: у мужчин на голове белая вяленая шапочка с плоским верхом, рубахи с широкими рукавами, шаровары, на ногах обувь из кусков сыромятной кожи. Городские гостиницы, в которых мы останавливались, были старыми, лишь слегка подновленными, в чем-то похожими одна на одну, построенными много лет назад итальянцами, оккупировавшими эти земли.
В один из дней мы поднялись на вершину высокой горы, где стоял небольшой гарнизон. Ниже нас проплывали небольшие облака, было ветрено и холодно, но зато открывался великолепный вид на море. Пользуясь ясной погодой, нам предложили посмотреть в мощные бинокли на запад, и мы увидели в дымке очертания гор – это была Италия. Ближе к вечеру мы спустились к подножию горы. В деревне был куплен баран, мужчины развели костер, появились крестьяне, которые разделали тушу и зажарили на вертеле. Все с большим аппетитом поужинали, а потом албанцы пели песни и плясали национальные танцы, похожие на греческий сиртаки.
Я видел, что отцу нравится Албания, он с интересом осматривал места, которые мы посещали, интересовался историей, много общался с простыми людьми. С возрастом мне стало понятно, что она напоминала ему Испанию, которую он никогда не забывал: такие же горы и крутые серпантины дорог, оливковые рощи и виноградники, апельсиновые деревья и кипарисы, мягкая зима и жаркое лето.
Южной точкой нашей поездки был городок Саранда у границы с Грецией. Когда мы вышли на морскую набережную, отец показал мне на большой гористый остров, который находился очень близко, так, что были видны отдельные дома и машины на дорогах, и сказал: «Это остров Корфу». К тому времени я уже был неплохо знаком с географией, любил рассматривать атласы, которых у отца всегда было много, и успел посмотреть недавно вышедшие фильмы «Адмирал Ушаков» и «Корабли штурмуют бастионы», из которых хорошо уяснил, какую роль сыграл остров Корфу в истории русского флота. Я стоял и смотрел на этот большой, утопающий в зелени, переливающийся огнями остров и не мог поверить, что нахожусь в таком историческом месте. На мой наивный вопрос, а можно ли нам туда, отец ответил: «Это греческий остров, нам туда нельзя». Больше я вопросов про Корфу не задавал. Я даже представить не мог, что когда-нибудь окажусь по ту сторону пролива.
Спустя 55 лет после этого разговора с отцом мы с моей женой Ирой приехали на Корфу на отдых по турпутевке. Я смотрел, теперь с другого берега, на Албанию и на Саранду. На той стороне не было видно никакого движения, а по вечерам было мало огней. Я стоял на острове, история которого так богата великими событиями, даже по греческим меркам, и вспоминал нашу с отцом поездку, беседы у моря и почему-то было очень грустно. И оттого, что на том берегу мало чего изменилось, и еще потому, что я никогда уже не поменяю еще раз берега. Потому, что там не будет рядом отца.
