Об одной из таких памятных встреч отец в своих воспоминаниях писал: «Мы, ветераны, ежегодно 2 февраля съезжаемся сюда, в Волгоград… Вот и сейчас мы собрались у мельницы. Она такая же, какую мы оставили, покидая Сталинград четверть века тому назад. И хорошо, что она осталась в прежнем виде; пусть напоминает о том, что несла с собой война. Как всегда, первым мы встретили нашего седоусого друга Василия Сергеевича Глущенко, защитника «Дома Павлова», ветерана трех войн… Говорит Илья Васильевич Воронов: «Многовато железа вколотили в меня гитлеровцы. Спасибо врачам – спасли, хотя и сами не верили, что выживу».
Якова Федотовича Павлова мы называем по-сталинградски «гвардии сержантом». Его след затерялся по госпиталям и фронтам. Простой советский человек, он не придавал особого значения своему подвигу и скромно продолжал выполнять свой долг. Только в конце войны удалось разыскать героя Сталинграда, и в апреле 1945 года ему присвоили звание Героя Советского Союза. Под руку с Зиной, той самой, что родилась в «Доме Павлова», подходит Иван Филиппович Афанасьев, бывший начальник гарнизона этого дома. Трагичной была судьба этого человека. После тяжелых ранений Афанасьев ослеп на целых двенадцать лет. Профессор Волгоградского мединститута Водовозов вернул ему зрение…
Сзади слышен знакомый голос: «Наконец-то догнал!» Командир передового отряда гвардии старший лейтенант Захар Петрович Червяков, как и всегда, весел и жизнерадостен. Почти двадцать лет мы ничего не слыхали о нем. И вдруг его письмо: «…После ранения на привокзальной площади я был на излечении. Выздоровев, вновь командовал батальоном, опять первым, в 26-й стрелковой бригаде. В октябре 1953 года демобилизовался… Живу и работаю в Харькове». Скупые строки, скромные слова. А ведь этот человек под сплошным огнем врага первым переправился через Волгу и первым вступил в бой, который со временем вылился в наступление дивизии, армии, фронта, в то, к чему стремился и во что верил Захар Червяков, – в победу. Воспитанный им батальон на две недели сковал столько сил противника, уничтожил столько его живой силы и техники, что сорвал планы Паулюса захватить центральную часть города и пробиться к Волге».
К отцу приезжали в гости со всех концов Советского Союза. В квартире на Ленинском проспекте побывали, без преувеличения, сотни людей, желавших просто увидеть своего командира, которого они помнили и любили так же, как и он их. Почтальоны приносили пачки писем, а я часто ходил на почту за посылками – из Сибири, Карелии, с Урала и Украины, из Волгограда, Оренбурга, Шарлыка, Средней Азии. Ветераны, а иногда их дети или родственники слали генералу Родимцеву, а порой приносили прямо домой, бывая проездом в Москве, варенья и соленья, фрукты и мед, рыбу и сало, теплые вещи, связанные своими руками, книги и фотографии.
Отец старался отвечать на письма и знаки внимания, как мог. Но он сполна воздал всем однополчанам своими книгами, героями которых были именно они, участием в решении их жизненных проблем, восстановлением честного имени, получением ими заслуженных наград, не дошедших до своих владельцев в суматохе войны, своими усилиями по увековечиванию памяти героев и прославленного имени 13-й гвардейской и других соединений, которыми он командовал, скрепив все это крепкими солдатскими объятиями в дни встреч на местах былых сражений.
Память
Отца не стало 13 апреля 1977 года. В течение нескольких следующих дней в нашей семье решался вопрос о месте захоронения. Представитель Минобороны сообщил нам, что есть предложение похоронить Александра Ильича Родимцева на Мамаевом кургане в Волгограде, которое поддерживают городские власти и многие ветераны. Во время обсуждения этого вопроса с мамой я понял, что, хотя она и понимает, что у такого решения есть резон и к памяти отца проявлено большое уважение со стороны военного ведомства и волгоградцев, она хочет, чтобы отца похоронили в Москве. Она сказала: «Как же я буду к нему ездить, если он будет там, ведь это далеко…»
Мне кажется, что отец ушел из жизни слишком рано. Но, как видно, ничто не проходит бесследно. Хранимый Богом в невероятных ситуациях, сотни раз рисковавший жизнью, он вернулся со всех войн невредимым. Но невидимый молох войны не останавливается и в мирное время. Слишком много человеческого ресурса, отпущенного ему, было отдано годам войны.
Похоронили отца на Новодевичьем кладбище. Мама пережила его на шестнадцать лет, и все эти годы каждый месяц, а иногда чаще я приезжал с ней к Москва-реке, за стены Новодевичьего монастыря, на могилу к отцу. И душа ее была спокойна. Я понимал, что поступить иначе в те дни, когда решался вопрос, где будет его могила, она не могла.
Но наша семья отблагодарила за память о генерале Родимцеве и главный город в его воинской биографии – Волгоград. Все награды отца переданы в Государственный историко-мемориальный музей-заповедник «Сталинградская битва». Я признателен сотрудникам музея за то, что они не лежат в запасниках, а выложены для обозрения в одном из центральных залов. Интересно, как по-разному воспринимают награды отца представители нынешнего поколения, обращая внимание на интересующие их детали. Заведующая отделом музея С.А. Аргасцева в своей статье об А.И. Родимцеве в сборнике «Полководцы Сталинградской битвы» пишет: «В наше время в музее-панораме «Сталинградская битва» сегодняшние десантники с особым почтением выделяют из всех наград полководца знак инструктора-парашютиста (225 прыжков с парашютом), понимая, какой риск и труд за этим стоит». И это при том, что в витрине лежат две Звезды Героя Советского Союза! Значит, в каждой даже не очень броской на первый взгляд награде те, кто понимает, могут разглядеть героизм.
Поэт Александр Афанасьев написал стихотворение на смерть генерала Родимцева, в котором есть такие строки о его вечной связи с непокоренным Сталинградом:
Но другая земля генерала зовет,
И ему нескончаемо помнится, снится,
Как над огненной Волгой в разрывах встает,
Покачнувши кресты самолетов, зарница.
Как восходят солдаты его к рубежам,
Где и смерть, и бессмертие – кровные сестры,
Где Мамаев курган, правосудье верша,
Поднимает железом искромсанный остов.
Генерал, этот город в тебе и с тобой,
Гимнастерки от пота и крови наволгли,
Но последние роты встают – и собой
Заслоняют страну и горящую Волгу.
Под огнем непреклоннее камня стоят,
Не уронят меча. Не опустят забрала.
Нет за Волгой ни пяди земли для солдат,
Нет за Волгой земли и для их генерала.
Память о генерале Родимцеве живет и в нашей стране, и за рубежом. Он почетный гражданин Волгограда, Полтавы, чешского города Литомиржице. Его именем названы улицы, школы, музеи, установлены памятники, стелы в Шарлыке, Оренбурге, Волгограде, Москве, Курске, Киеве, Чернигове, Черемисинове, в других городах и поселках России, которые освобождали гвардейцы Родимцева. В 1978 г. из Николаева вышел в плавание большой рыболовный траулер «Генерал Родимцев», который провожали в путь ветераны 13-й гв. дивизии и мы – его дети. Вместе с первым капитаном Юрием Прутковым я поднял флаг корабля. А через полгода вместе с сестрой Наташей я приехал в Мурманск в разгар заполярной зимы встречать рыбаков из первого рейса. Это удивительное чувство – видеть, как к причалу медленно подходит корабль с именем отца на борту.
