Само название, данное ими этой статье – основной закон, – оскорбительно для государства, ведь, приняв ее, следовало бы признать, что основы его шатки. Кроме всего прочего, эта статья приводит к расколу в Христовой Церкви: так как мы не можем утверждать, что Папа и все остальные составляющие Католической Церкви придерживаются учения, противоположного слову Божиему, учения неверного и, следовательно, еретического, если же мы утверждаем это, то ведем к расколу и отделяемся от всего христианского сообщества; наконец, эта статья дает мирянам власть судить о религиозных делах и решать, какое учение соответствует слову Божиему, она дает им даже власть заставлять духовные лица приносить клятву, проповедовать и объявлять одно, оспаривать под присягой и письменно другое, что является святотатством, запросто обращаться с авторитетом Иисуса Христа и Его апостолов, подрывать авторитет Его Церкви.
А посему кардинал просил господ из третьего сословия исключить эту статью из своих наказов и доверить представителям духовенства переработать ее и распорядиться ею, как они сочтут необходимым.
Упрямство не позволило внять голосу разума: поскольку с самого начала они были настроены против палат духовенства и дворянства, то и не пожелали отказаться от своих предложений, побуждаемые тщеславным и казавшимся им благовидным предлогом заботы о королевских особах, отказываясь при этом признать, что, вместо сохранения единства в государстве, они способствуют расколу, вместо того чтобы печься о жизни королей, они отдают их на волю случая, лишая их подлинной безопасности, данной им Богом.
Вмешался парламентский суд и, вместо того чтобы навести порядок, лишь увеличил раскол; но последнее слово было за Королем: он подтвердил, что не только его правительство, но и он лично наблюдал за спором и решил удалить эту статью из наказов третьего сословия.
Во время работы Генеральных Штатов произошло столько дуэлей, что палата духовенства сочла себя обязанной направить к Королю епископа Монпелье, чтобы выразить ему свое сожаление по поводу того, что кровь его подданных проливается ради ссор, а их души, выкупленные невинно пролитой кровью Иисуса Христа, попадают в ад, и заявить, что это равнозначно возобновлению варварского обычая жертвоприношений у язычников, которые сжигали людей, считавшихся злыми духами; что Франция – их храм, поле битвы – алтарь, честь – их идол, дуэлянты – священники и жертвы; что следует опасаться, как бы это не стало дурным предзнаменованием для королевства, потому как простые кровавые раны, падающие с неба без всякого преступления со стороны людей, не позволяют предсказать ужасные катастрофы, идущие за ними следом; что они обязаны предупредить об этом Их Величества, дабы они своей осторожностью и строгим соблюдением эдиктов нашли лекарство от этого бедствия, тогда и Бог не оставит их Своими милостями, имея в виду, что не только все права народов переходят в особу их государей, но также и их ошибки, если их скрывать или терпеть.
Ее Величество милостиво приняла их прошение и продемонстрировала свою решимость пресечь беспорядки.
Но между палатами дворянства и третьего сословия возник новый повод к недовольству, оказавшийся посильнее всех предыдущих: дело в том, что один из депутатов дворянства из Верхнего Лимузена побил палкой наместника Юзерша, депутата третьего сословия от Нижнего Лимузена.
Эта палата направила жалобу Королю, а тот переадресовал это дело парламенту; как ни упрашивали духовенство и дворянство Ее Величество лично рассмотреть это конфузное происшествие либо передать дело Генеральным Штатам, она не пожелала уступать, так как все чиновники посчитали себя оскорбленными. Парламент заочно приговорил дворянина к смерти через отсечение головы; приговор был приведен в действие над его изображением.
Словно на глазах Генеральных Штатов каждому хотелось превзойти остальных в наглости и пренебрежении законом, Рошфор побил палкой Марсийака, якобы за то, что тот оскорбил Принца и высказывался против Королевы, – Рошфор привел несколько конкретных деталей его замыслов против Королевы, которые тот ему якобы выдал.
Сен-Жеран и кое-кто еще советовали Королеве поверить Рошфору; но г-н де Бюльон убедил ее не делать этого и продолжить расследование в судебном порядке. Сперва она отказала, сказав, что г-н канцлер замял бы дело, как он уже поступил с делом барона де Люза; парламенту было дано соответствующее поручение.
Будучи предупрежден об этом, Принц направил в первую палату парламента и затем во все палаты по гражданским делам следующую жалобу.
Во исполнение своего обещания он сделал все, что мог, чтобы выразить всю свою преданность как Королю, так и Королеве, признавая ее власть, переданную ей Королем, и желает вернуть все, что должен Их Величествам, дабы подать всем пример повиновения.
С этой целью он привлек королеву Маргариту
[108] и г-жу графиню, соотнесся с г-ном канцлером, чтобы иметь средства, которые могли бы понадобиться. Следуя советам его врагов, Король и Королева, о которых он никогда не говорил плохо, были настроены против него, в результате он обнаружил, что ему был закрыт доступ к Их Величествам.
Он был в курсе того, что произошло за день до того, однако не пристало отдавать его на суд министров. По своему положению и происхождению он должен был бы предстать перед судом пэров, в котором Король окружен герцогами и пэрами. Фавориты, злоба и жестокость – причина всех несправедливостей, имевших место в государстве, – помешали ему добиться того, чего он желал.
А поскольку ему было отказано в справедливости, его обида, с которой совпали интересы других несправедливо обвиненных, позволяла им, как он надеялся и о чем умолял, рассчитывать на понимание, чтобы смягчить и сгладить остроту и напряженность в их отношениях. Он хотел взять обратно свои жалобы и выжидал удобного случая сказать это в присутствии всех представителей Штатов.
Члены парламента ответили ему, что не уполномочены обсуждать государственные дела без распоряжения Короля и выслушивать жалобы его подданных, частных лиц.
Несмотря ни на что, г-н де Бюльон, продолжая расследование этого дела по поручению Королевы, дал распоряжение об аресте.
Следует заметить, что Принц представил свое прошение парламенту, в котором он поддержал насильственные действия Рошфора, утверждая, что принцы крови имеют право на безнаказанное применение таких действий.
Но после, получив предупреждение о том, что его поддержка вовсе не окажется полезной для Рошфора и что парламент мог использовать его признание против него, сославшись на то, что принцы крови не имеют права на применение насилия и должны отвечать за это по суду, он отозвал свое прошение.
Дело закончилось тем, что, после издания распоряжения об аресте Рошфора, Господин Принц потребовал отмены этого распоряжения.
