Отпускное свидетельство не будет считаться действительным, если оно не было подписано полковником или другим лицом, командующим войсками в его отсутствие, и скреплено печатью полка.
Каждый полк должен иметь прево, комиссара, контролёра и казначея, которые обязаны за ним следовать, иначе им грозит не только разжалование в рядовые, но и примерное наказание.
Если возникнет какое-то нарушение и прево не назначит за него наказания по военным законам, то его самого подвергнут наказанию, когда жалоба об упомянутых нарушениях будет доведена до сведения Вашего Величества или Ваших генералов.
Если в полку не хватает людей, а комиссар и контролёр не сообщили об этом, то они должны ответить за это лично и быть строго наказаны.
Если по вине казначея не выплачивается жалованье – будь то по причине растраты доверенных ему средств, просто из-за какой-то отсрочки, задержки или иного упущения, то он в обязательном порядке должен уплатить недостающую сумму в четырёхкратном размере и подвергнуться примерному наказанию.
Названные офицеры должны служить только по временному патенту, ибо разнообразный опыт научил нас, что ничто так не губит людей на королевской службе, а в особенности в том, что касается военного дела, как возведение должности в ранг постоянной, что, собственно говоря, есть не что иное, как ранг, дающий право на воровство и безнаказанность.
Командующие войсками будут ставить солдат в строй
[572] всякий раз, когда этого потребуют комиссары.
Чтобы те, кто займёт подобные временные должности, могли верно и преданно исполнять свои обязанности, комиссар будет получать 200 ливров в месяц, контролёр – 150 ливров, прево – 100 ливров, его помощник – 50 ливров, а каждый из приписанных к нему лучников – 30 ливров
[573].
Но никакого успеха в наведении порядка среди солдат и младших офицеров невозможно добиться, если не будут предписаны правила для главных командиров. Полковники, капитаны, сержанты, майоры, поручики и прапорщики не должны отлучаться со своих постов, не получив увольнения у высших генералов и командующих войсками или у Вашего Величества, а коль скоро кто-то нарушит устав, то его следует разжаловать, лишить дворянства и чинов, ежели он дворянин, или только разжаловать, ежели не дворянин, а может быть, подвергнуть и более тяжкому наказанию.
Если Вам будет угодно, то Ваше Величество и для себя установит тот же закон – не давать во время войны увольнительных без законных причин, а только когда войска будут стоять на квартирах. Вы также проявите милость, ежели отпустите треть офицеров в отпуск на четыре месяца, дабы за год все они по очереди смогли в нём побывать.
Если одновременно с этим прекрасным распорядком, который не может быть признан чересчур суровым даже теми, кто может от него пострадать, также уделять особое внимание солдатам, если в течение всего года выдавать им хлеб, раз в год – мундир, а каждые два месяца – жалованье, если продолжить осуществлявшиеся в 1639 году мероприятия по предотвращению среди них заболеваний, если для больных устроить госпитали, постоянно следующие за армией
[574], как это делалось в том же году, а тех, кто получил увечье на королевской службе, обеспечивать на всю жизнь, поселив в командорстве Святого Людовика
[575], выбранном для этой цели, то, смею уверить, пехота королевства будет впредь в надлежащем порядке.
Кавалерия
То же произойдёт и с кавалерией, если, набирая её согласно тому же порядку, который я не стану здесь снова приводить, дабы избежать навязчивого повторения, каждого кавалериста обяжут сверх того иметь две лошади верховых и одну для повозки, если больше оных ему не будет позволено иметь, если всех их заставят строго соблюдать приказы, обязывающие постоянно быть при оружии, и если в мирное время их разместят по квартирам в закрытых поселениях, дабы избежать безобразий, от коих невозможно оградить народ, когда армия расквартирована по деревням.
Кавалерия проявила такую беспомощность во время последних войн, что если она и дальше останется в своём теперешнем состоянии, то её просто придётся перестать принимать в расчёт.
Истинная причина её развала – это стремительное наращивание её численности, к чему нужда в последнее время заставила прибегнуть для оказания сопротивления вражеской коннице, в которой на лошадь сажают без разбора кого попало.
Именно поэтому кавалерию, в прошлом состоявшую из ловких и мужественных дворян, приходилось набирать не только из старых солдат, но и из молодых людей всех сословий, которым никогда раньше не доводилось испытывать ни своего мужества, ни своей силы.
Если бы по примеру иностранцев, что принимают в свою кавалерию всех подряд, наша научилась так же стойко, как та, выносить все тяготы, пусть и утратив при этом в какой-то степени свою прежнюю доблесть, которая делала её достойной уважения, то мы имели бы повод утешиться; но легкомыслие и изнеженность, коими отличаются почти все сословия нашей нации, возродили в ней прежние пороки, и она потеряла то лучшее, что имела, не приобретя ничего взамен.
Врачи полагают, что лечение больного можно существенно ускорить, ежели знать истинную причину его недомогания; однако же признаюсь, что хотя мне известно происхождение и источник недуга, о котором идёт речь, всё-таки излечение оного мне представляется весьма непростым.
Если кавалерию набирать только из дворян, то нельзя будет располагать числом, способным противостоять вражеской коннице, а если принимать в неё кого угодно, то будет невозможно иметь такую кавалерию, которую история представляет как французскую.
На мой взгляд, единственное средство, которым можно воспользоваться в этой крайности, – призвать капитанов набирать в свои роты как можно больше дворян и издать приказ о том, чтобы никакой роте не выплачивать жалованья, если дворяне не составляют в ней хотя бы половину.
Надобно обязать всех лиц дворянского происхождения, достигших 20 лет, служить в армии
[576], объявив о том, что они никогда не будут произведены ни в какие чины и звания, не пройдя по меньшей мере трёхгодичной службы в войсках Вашего Величества.
