Двадцать первого ноября 1951 года в Риме состоялось блестящее гала-представление нового варианта фильма «Голубой свет». Профессор Грамацио пригласил на него именитых деятелей искусства и политиков. Взволнованно принимала я поздравления и цветы, дождавшись своего первого звездного часа после окончания войны. Но только и это счастье длилось недолго. Как бы восторженно ни звучали отзывы публики и прессы, продажа фильма в Италии оказалась сопряжена с определенными трудностями. Условия, предлагаемые некоторыми прокатчиками, не удовлетворяли синьора Грамацио: он ожидал, по крайней мере, покрытия расходов. Но никто не хотел давать гарантии. Рынок оказался забит новыми кинолентами. Тогда пришлось вновь обратить взор в сторону своего отечества, где «Голубой свет» до войны имел грандиозный успех.
Фотография вымогателя
За два дня до премьеры в Мюнхене фирма «Националь-фильм-прокат» устроила напротив руин национального театра в «Негасимой лампе» прием для прессы. Гюнтер Гроль, известнейший мюнхенский кинокритик, настойчиво ратовал за повторную премьеру и возобновление демонстрации моего фильма, назвав его «вехой в истории немецкого кино». И вот спустя двадцать лет со дня премьеры в Германии я выступала перед общественностью и пыталась скрыть от засыпающих меня вопросами журналистов внутреннее волнение.
Отзывы прессы оказались на удивление доброжелательными. Но тут журнал «Ревю» проявил себя во второй раз. Под заголовком «Перед новым стартом Лени Рифеншталь» 19 апреля 1952 года там опубликовали сообщение, которое по своей подлости превзошло первое — о цыганах в фильме «Долина». Это был акт мести Гельмута Киндлера, а точнее, как позднее утверждал мой друг журналист и писатель Гарри Шульце-Вильде, жены Киндлера, малоизвестной актрисы.
В материале, снабженном фотографиями и опубликованном в журнале «Ревю», под заголовком «Об этом молчит Лени Рифеншталь» говорилось, что я через несколько дней после начала войны в Польше оказалась свидетельницей преступления против евреев, совершенного немецкими солдатами. В статье подчеркивалось: «Лени Рифеншталь — одна из немногих немецких женщин, которая не только знала о чудовищных преступлениях, из-за которых страдает и сегодня во всем мире репутация Германии, но и видела все собственными глазами».
В качестве мнимого доказательства этого обвинения журнал опубликовал крупным планом фотоизображение моего искаженного от ужаса лица. На другой фотографии — лежащие у стены расстрелянные люди. Обобщая увиденное на снимках, любой читатель мог представить меня присутствовавшей на этих экзекуциях.
Как я уже подробно описывала в главе «Война в Польше», в действительности все происходило совсем по-другому. Мое «изобличающее» фото было сделано в тот момент, когда немецкий солдат с криком «Пристрелю бабу!» прицелился в меня. Затем неподалеку послышались выстрелы, и солдаты, окружившие нас, бросились в том направлении. Со мной остались только мои сотрудники. Позже от генерал-полковника фон Рейхенау, которому я намеревалась пожаловаться на вопиющую недисциплинированность солдат, я узнала об ужасном событии. Во время бессмысленной стрельбы было убито свыше тридцати поляков, четверо немецких солдат ранено. Ни я, ни мои коллеги ничего этого не видели. Тот случай настолько меня потряс, что уже в тот же самый день я отказалась работать военным корреспондентом и покинула поле боя. Но в материале журнала «Ревю» умалчивалось об этом факте, так же как и о том, что поляки первыми начали стрелять в немецких солдат. Фотографию, «доказывавшую», что я якобы присутствовала при расстреле польских евреев, за год до этого мне предложил выкупить некто Фрейтаг, вымогатель. Я отказалась — и фото поступило в редакцию «Ревю».
Последствия публикации в «Ревю»
Очередная клевета разрушила все вновь созданное. «Националь-фильм-прокат» сообщил, что большинство владельцев кинотеатров в Германии приняли решение расторгнуть договоры на показ «Голубого света». Хуже, чем бойкот восстановленного фильма, оказалось то, что эти события негативно повлияли на мое будущее начинание. Господин Тишендорф, владелец одной из крупнейших немецких кинофирм, «Герцог-фильм», писал мне: «К сожалению, вынуждены сообщить, что недавно опубликованное сообщение в „Ревю“ дало нам повод отказаться от всех выдвинутых ранее предложений по поводу будущего фильма „Красные дьяволы“. Очень жаль».
Публикация в «Ревю» вызвала резонанс и в Париже. Французская газета «Самди суар» в марте 1952 года скопировала статью из «Ревю», дополнив ее все теми же «подлинными» фотографиями. Господин Вюртеле, прибывший в Париж, чтобы забрать мой освобожденный из-под ареста киноматериал сообщил: «Передача вашего материала австрийскому посольству, официально запланированная на девятое мая тысяча девятьсот пятьдесят второго года, час назад сорвана из-за публикации в „Самди суар“ — взятых из мюнхенской еженедельной газеты разоблачений, воспроизведенных дословно».
Это было слишком — я обессилела.
И в Риме статья из «Ревю» не осталась незамеченной. Как только профессор Грамацио узнал, что в Париже опять арестован материал «Долины», от его энтузиазма и готовности помочь не осталось и следа. Он осыпал меня упреками и потребовал возместить, не имея, кстати говоря, на это законного права, все потраченное его фирмой на восстановление «Голубого света», включая стоимость его поездок в Париж и обратно. Я и так была полностью в долгах, поэтому не смогла ничего заплатить, что привело к длившемуся годами юридическому спору.
Все мои надежды рухнули в одночасье. Однако мне хотелось избежать нового судебного процесса против «Ревю». Я чувствовала себя слишком слабой, чтобы публично сражаться со столь агрессивным противником. Меня хватило лишь на то, чтобы в телеграмме обратиться с просьбой к Берлинской аттестационной комиссии, которая вскоре должна была повторно рассматривать вопрос о моей денацификации, назначить по возможности быстрее дату слушания, чтобы разъяснить в суде также и военные события в Коньске. Скоро пришел ответ с назначенной датой. Просьбу удовлетворили.
Денацификация в Берлине
Господин Левинсон, председатель Берлинской аттестационной комиссии, 21 апреля 1952 года после рассмотрения доказательств публично подтвердил, что обвинения «Ревю» могут быть полностью опровергнуты. В обосновании, в частности, говорилось: «Аттестационная комиссия утверждает однозначно как доказанное, что Лени Рифеншталь не подлежит обвинению из-за представленных фотографий». По истечении восьмичасового заседания председатель Левинсон объявил, что решение аттестационной комиссии Фрайбурга от 16.12.1949 года теперь действительно и для Берлина, то есть я являюсь «не нарушившей закон».
Берлинская аттестационная комиссия подготовилась к рассмотрению моего дела очень тщательно. Так, я узнала, что председатель Левинсон и заседатели Шуберт и Виль за день до специального слушания просмотрели фильм «Триумф воли» и пригласили из Восточной зоны не известного мне свидетеля. Макс Штризе из Лейпцига являлся во время войны солдатом и присутствовал при событиях в польском городе Коньске. Его показания полностью совпали с заявлениями, сделанными под присягой свидетелями с моей стороны.
