Я сказала:
— Нет, Диа, я не могу тебя взять, так дело не пойдет.
Он просил так настойчиво, что мне пришло в голову — этот человек действительно может оказаться полезным: не придется ехать одной, да и помощь при погрузке ящиков не помешала бы. Пока я раздумывала, объявились и другие нуба, возжелавшие поехать вместе со мной. Брать одного Диа я ни в коем случае не могла. Это послужило бы поводом для нешуточной ревности, а Диа позже не поздоровилось бы. Я решила взять двоих нуба. Вторым ехал Нату. Арабский шофер торопил, но разрешил Нату попрощаться с женой. Наконец мы вновь покинули Тадоро, немного позже, чем следовало.
До сих пор до меня не доходит, как я решилась на ту поездку с неодетыми нуба. На Нату одежда вовсе отсутствовала. Показаться в таком виде в Кадугли было невозможно.
Машину привели в порядок еще не полностью. Мы ехали очень медленно и находились в большом напряжении, опасаясь, что пропустим поезд. Обычно на африканские станции приезжают накануне, чтобы заранее зарезервировать места в железнодорожном составе.
Было очень холодно, мы продрогли. По дороге все время происходили поломки. Я все больше и больше боялась опоздать. Недалеко от Семейха машина остановилась. Опять дефект в генераторе. Было темно, прошло несколько часов, пока Мухаммад починил машину. Я поклялась себе, что никогда больше не буду действовать так необдуманно и эмоционально.
В два часа ночи мы наконец добрались до Семейха, голодные, усталые и продрогшие. К поезду мы успели, он прибывал рано утром. Мы попытались поспать в машине. Особенно мерзли оба моих провожатых. Покопавшись в своих вещах, я дала Диа тренировочные брюки, правда, слишком короткие, но при нешироких бедрах нуба они пришлись ему впору. Нату получил куртку, слишком узкую, но все же немного оберегавшую от холода. Кроме того, у меня обнаружились еще платья и шарфы, в которые Диа и Нату облачились. Выглядели они теперь так, как будто собрались на карнавал.
Незадолго до восхода солнца меня разбудил Мухаммад. Нам следовало освободить машину — ведь он точно к определенному времени должен был добраться до Эль-Обейда. Нату и Диа потащили ящики на платформу, и, еще до того как я сумела объяснить, что в таком одеянии не смогу их взять с собой в Хартум, подошел поезд. Как я и подозревала, он оказался переполнен. Растерявшиеся нуба уставились на прибывший состав. Мои попутчики ни разу в жизни еще не видели подобного «большого дома на колесах». С их стороны посыпались многочисленные вопросы, в то время как я пыталась протиснуться в поезд. Для того чтобы разместить багаж понадобились определенная сноровка и даже искусство. Нату и Диа взяли каждый по ящику и мчались за мной, пока я искала подходящий вагон. Благополучно решив эту трудную задачу, я ощутила, что поезд уже набирает ход. Оказавшись в «доме на колесах», нуба уже не могли, да и не хотели выпрыгивать. Прижавшись плечом к плечу, мы застыли в коридоре под гогот арабов. Я — единственная во всем поезде белая женщина, и со мной эти двое — чудно одетые крупные парни нуба. Состав мчался вперед. Теперь у меня не оставалось другого выбора, как везти их в Хартум. Тем не менее от сердца отлегло — все-таки успели на поезд.
Наша поездка по железной дороге должна была продлиться 24 часа, может, и больше. Само собой разумеется, что нуба не имели ни малейшего представления о канализации и водопроводе. Протиснувшись по коридору к двери туалета, я продемонстрировала, как открывать и закрывать кран, мыть руки, наливать воду для питья и что еще можно делать в этом маленьком помещении. Для наглядности использовала пантомиму. Они поняли и долго смеялись.
Потом я их оставила одних и стала пробиваться к вагонам первого и второго класса, чтобы разыскать что-нибудь съедобное. Это мне удалось, арабы ведь по натуре своей всегда готовы помочь. Пассажиры, разложившие в купе съестные припасы, увидев мой жадный взгляд, дали мне немного хлеба и бараньих котлеток. Конечно, они подумали, что это для меня, но я быстро исчезла, чтобы отнести добычу моим голодным нуба. Позже я пошла в другое купе, снова сделала «голодные» глаза и опять кое-что получила, меня даже пригласили остаться. Но я и тут улизнула, чтобы доставить Нату и Диа вторую порцию еды, которую мы уже разделили на троих. Сидячих мест при ближайшем рассмотрении уже не оказалось, но мы с нуба вполне вольготно расположились на ящиках. Просто счастье, что у меня под рукой в тот момент не было зеркала. Ведь выглядела я ужасно, что мне потом охотно подтвердили и мои друзья в Хартуме: в волосах песок, вся пропыленная и изможденная. И все-таки мне было хорошо: на самолет я успевала, к тому же один араб уступил мне свое место.
На полпути я обнаружила пропажу двух своих «леек», и на первой же станции — это была Кости — обратилась в полицию. Но полицейские говорили только по-арабски, а ехавшие вместе с нами суданцы вообще обиделись, что их подозревают в воровстве. В итоге арабы подумали на моих нуба, поэтому при каждой остановке нашего поезда я опасалась, что полиция арестует Нату и Диа. Приходилось как львице, бороться за то, чтобы моих нуба не трогали. От усталости у меня все время закрывались глаза, и в конце пути я уже едва различала лица окружающих людей.
В шесть часов утра мы прибыли в Хартум. Мои дорогие друзья, супруги Плечке, стояли у вокзала. Там же ждала и машина, которую прислал Ахмад Абу Бакр. Начиная с 29 декабря Рут и Ганнес Плечке ежедневно приходили ранним утром на вокзал, чтобы встретить меня. У них был очень озабоченный вид. Какое счастье, что они здесь — к нам уже приблизились полицейские и требовали, чтобы я и нуба проследовали в участок. Речь шла о воровстве. Мои друзья смогли все объяснить полицейским, и тревоги остались позади.
Я расстраивалась, видя опечаленные лица моих чернокожих друзей. Как тут не вспомнить, какими гордыми, полными чувства собственного достоинства выглядели Диа и Нату в серибе и во время ринговых боев. Напуганными и опустошенными они предстали передо мной теперь. Я очень раскаивалась, что взяла их с собой. К счастью, все скоро уладилось. Мы поехали в дом Вайстрофферов. Там нуба в садовом душе смогли основательно отмыться, все время с восторгом протягивая руки под струи. Для туземцев обнаружить такое большое количество воды было еще удивительнее, чем в первый раз увидеть поезд. Если вспомнить, какую грязную жидкость им зачастую приходилось пить из луж, то понятно, что эта чистая, прозрачная вода для них — драгоценность. Все относились к Нату и Диа очень хорошо, вскоре они перестали робеть. Мне было интересно, что же, кроме воды, им здесь больше всего понравится. Может, красиво ухоженные газоны или цветы? Нет, что-то другое. Восхищенные, они рассматривали в огромной гостиной великолепные трофеи хозяина дома: впечатляющие рога буйвола и огромные бивни слона. Это зрелище захватило нуба, и в них проснулся охотничий инстинкт. Ведь в их родных горах из-за недостатка воды водится чрезвычайно мало дичи.
Теперь мы насладились едой: хлебом, фруктами, сливочным маслом и медом, нуба выпили несколько литров молока. Для них подобное изобилие выглядело как чудо, так как даже небольшая миска молока в Тадоро — почти роскошь. Потом подали чай и то, что им нравится больше всего — много-много сахара. Сразу после завтрака я поехала с Нату и Диа на базар, чтобы наконец их приодеть. Самым практичным мне показалось купить им по галабии — распространенной в Судане одежде, больше всего похожей на длинное, неприталенное платье. Галабия защищает от пыли и солнца, и в то же время пристойно выглядит. Нату выбрал бирюзовую галабию, Диа моментально захотел точно такую же. Торговец искал довольно долго, но в конце концов вынес светло-зеленую. Тут Диа раскапризничался: такую он не желал, затем чуть не расплакался как ребенок. Только когда я ему сказала, что из-за такого упрямства можно вообще остаться с носом, он, надувшись, накинул на себя галабию, предложенную торговцем. Вскоре это огорчение было забыто. Они не переставали удивляться: такое изобилие ботинок, платков и других вещей выглядело для них как чудо.
