Едва они уехали, появились англичане. Дженни Соломон, представитель Си-би-эс — Новости, молодая энергичная женщина. Она должна была создать мой кинопортрет для популярной в США телепередачи «60 минут». Моим собеседником стал Дэн Раттер, известный в Америке ведущий, которого побаивались из-за его острого языка. Он прибыл из США вместе с женой. Как ни милы они были, я боялась интервью еще и потому, что нужно было говорить по-английски, а мои знания оставляли желать лучшего. Хотя мистер Ратер, как и другие журналисты, обещал не задавать вопросов о Гитлере или политике, но слова своего не сдержал. Это меня так сильно взволновало, что мы прервали съемки. Хотя прошло уже четверть века после войны, разговоры о прошлом больно ранили меня. Мистер Ратер с пониманием отнесся к моим чувствам, и мы пришли к компромиссу — на несколько вопросов я все же ответила.
Эта передача в Соединенных Штатах имела исключительный успех. Я получила множество писем. Самое необычное — от богатого американца, который сообщал, что был бы счастлив финансировать любой мой кинопроект. Какая жалость! Именно сейчас, когда я так больна и едва ли есть надежда на выздоровление, пришли заманчивые предложения, которых я ждала десятки лет. «Гео» тоже хотел заключить со мной контракт на фильм о подводном мире. Лучшего невозможно было представить, но серьезно об этом думать я уже не могла.
Именно в это время издатели стали конкурировать между собой за публикацию моих мемуаров. Я впервые рассмотрела эти предложения серьезно. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь у меня нашлось время заняться их написанием. Самое интересное из немецких предложений поступило от Вилли Дремера. Он был готов выплатить мне большие деньги за «немецкоговорящие» права. Книжное издательство «Тайм букс» удвоило сумму, предложив купить международные права, исключая немецкоговорящие страны. Оба издателя были готовы даже к немецко-американскому совместному производству. Но я боялась браться за непривычную работу и все время тянула с ответом. Однако после длительной беседы с шефом «Нью-Йорк тайме», мистером Зульцбергером, страх прошел. Я сначала не могла поверить, что меня примет столь влиятельный бизнесмен. Но он оказался совсем не таким, каким я его себе представляла. Пожилой, очень любезный господин, который не задавал мне провокационных вопросов, а, скорее, по-дружески беседовал. Ни на мгновение я не почувствовала дискомфорта. Эта встреча повлияла на мое решение. И заслуга в этом не только мистера Зульцбергера, но и других американцев, которые меня не критиковали, на меня не нападали, а вселяли мужество.
Если эти договоры будут реализованы, я смогу, наконец, освободиться от долгов, самостоятельно профинансировать фильм о нуба и до конца жизни больше не беспокоиться о деньгах.
Но дело не двигалось. Теперь речь шла о личном секретаре, который бы записывал мои воспоминания. Я не была уверена в своих литературных способностях. То, что ни строчки не будет опубликовано без моего согласия, само собой разумелось. Мне нужно только рассказывать о своей жизни.
В то время как издатели искали подходящего помощника, я полетела в Токио на открытие выставки моих фотографий нуба в музее Сейбу.
[544] Второе путешествие усилило мои японские впечатления. Инициатором этой выставки была Еико Ишиока — художница, график и награжденный премиями артдиректор выставок, посвященных кино и другим видам искусства, не только в Японии, но и в Америке. Там она обратила внимание на мои альбомы нуба, затем навестила в Мюнхене и очень тщательно отобрала более сотни сюжетов для запланированной выставки. Презентация была впечатляющей. При огромном уважении, с которым я всегда относилась к японцам, здесь они буквально сотворили техническое чудо. Из моих снимков через промежуточные негативы изготовили фантастические увеличения в формате 2x5 метров, покрывшие всю стену. От подобного размера просто захватывало дух. Только на лабораторные работы музей затратил 150 000 марок. Как японцы были увлечены искусством, доказывает следующее: за день до открытия выставки Еико решила, что цвет стен, на которых вывешены снимки, будет раздражать посетителей. Ей удалось заполучить рабочих, проработать всю ночь и перекрасить стены. Обессиленная, но сверхсчастливая, она поздравила меня еще до официального открытия. Были приглашены Хорст и Норико, которая опять была в моем распоряжении как переводчица. Это были праздничные дни, прекраснее которых я не знала со времен окончания войны. Я была так счастлива, что почти не чувствовала боли в ноге. Количество посетителей увеличилось в пять раз. В некоторые дни насчитывалось до трех тысяч человек. Все билеты на мои сопровождаемые слайдами доклады, которые переводила Норико, были раскуплены. Кинозал тоже был полон. Японский представитель издательства «Парко» в Токио был ошеломлен успехом. Уже в первую неделю было продано 2000 альбомов нуба. Воодушевление и гостеприимство, которые я увидела у японцев во второй раз, нигде в мире мне не встречались.
До отъезда из Токио со мной произошло еще одно событие. Уже давно меня очаровывало японское искусство татуировки, но я знала, как трудно встретиться с его истинными мастерами. Мне повезло. Знаменитый дизайнер Иссеи Мияке, друг Еико, познакомил меня с ними в Иокогаме. В небольшой комнатке, в которой меня с ликованием встретили несколько молодых японцев, я увидела на стенах большие плакаты со своей фотовыставки с головами украшенных и разрисованных нуба. Так, штурмом я завоевала сердца «татуированных». И мне разрешили сделать с них сколько угодно фотографий, пока позволяло время визита. К счастью, у Хорста была с собой «лейка», и мы смогли сделать множество снимков. Естественно, у меня в мыслях забрезжила надежда сделать фильм и альбом, но для этого нужно было скорее выздороветь.
Когда мои издатели, такие как Лист, Херршер и другие, увидели снимки с татуировкой, они так вдохновились, что предложили немедленно вернуться в Японию, что я с удовольствием и сделала. Теперь на первый план вышли мои мемуары. За время поездки в Японию Дремер и «Тайм букс» нашли писателя, которого я посчитала подходящим. Это был Георг фон Хальбан, чьи романы уже издавались в Германии. Его самая известная книга — «Малик дер Вольф».
И тут произошло событие, поставившее под вопрос весь проект. Только через несколько дней после обсуждения всех деталей договора стало известно, что господин Дремер уволился из издательства — настоящая сенсация в немецком и международном издательском мире.
Мое положение изменилось. Новое руководство издательства было не согласно с договором в том виде, каком мы его подписали с Вилли Дремером. Нужно было проводить новые переговоры. Американцы настаивали на скорейшем решении. Меня пригласили в Нью-Йорк. Я боялась осложнений, потому что прежний руководитель «Тайм букс» ушел из издательства почти в то же время, что и господин Дремер. В связи с неясной ситуацией я попросила Герду Хиллер, мою подругу, несколько лет жившую и работавшую в Америке, поехать со мной.
К счастью, мои опасения были необоснованны. С мистером Чейзом, новым директором «Тайм букс», и его сотрудниками мы быстро пришли к согласию по всем деталям. Мистер Чейз, как и его предшественник, был так убежден в успехе мемуаров, что, очевидно, был готов выпустить книгу и без немецкого партнера.
