Александр Евгеньевич, конечно, не запил, но и отказаться от такого рецепта не посмел. А при очередном сеансе связи доложил о положительных результатах, хотя интенсивность госпитальной терапии при этом не сократилась.
В каком иногда он был состоянии, можно почувствовать хотя бы из этой записки:
...
«Товарищ Сталин!
В течение нескольких дней я уже выхожу на работу, но работаю еще не с полной отдачей (всего по 8 часов). При свободном у Вас времени прошу принять меня по вопросам работы АДД, а также дальнейшего базирования соединений.
Сердечно поздравляю Вас по поводу награждения военным орденом „Победа“ и желаю Вам еще больших успехов в Вашей огромной работе.
4.8.44. Голованов».
Нетрудно представить, с каким переживанием, чуть ли не с чувством вины за состояние своего здоровья, дались Александру Евгеньевичу те несколько строк первого абзаца.
Но Сталин как бы и не замечал госпитальных отлучек, был к Голованову благосклонен и даже участлив. К тому же АДД и в отсутствие командующего вела боевые действия в присущем ей режиме высокого напряжения и ни малейших тревог Сталину не доставляла, поскольку все боевые дела, наряду с командующим, твердо держал в своих руках и его заместитель Николай Семенович Скрипко – опытнейший и по-военному строгий кадровый генерал, командовавший еще в довоенное время дальнебомбардировочным корпусом. Да и сам Александр Евгеньевич, пребывая на больничных койках, в меру своих возможностей от управления действиями АДД не отрывался.
В общем, какие-либо признаки охлаждения в отношении Сталина к Голованову ни с какой стороны не просматривались. Более того, в августе 1944 года А. Е. Голованов (как чуть раньше А. А. Новиков) получил звание Главного маршала авиации. Не обойден он был к тому времени и новыми высшими наградами. Тогда же звание маршала авиации было присвоено и Н. С. Скрипко.
На таком триумфальном подъеме можно ли было ожидать прорыва шальных разрушительных вихрей, способных мгновенно разметать саму суть и плоть структуры АДД?
АДД уплывает в историю
Однако же – случилось: в начале декабря 1944 года Авиация дальнего действия неожиданно была преобразована в 18-ю воздушную армию и подчинена командующему ВВС. Количество полков оставалось прежним, но сократилось число дивизий, вобравших в себя по три-четыре полка, меньше стало и корпусов – пять вместо восьми: четыре на фронте и один на востоке. Хотя боевой состав в новой структуре не претерпел существенных изменений – статус Воздушной армии выглядел заметно пониженным по сравнению с прежним, «королевским» положением АДД.
Для такой реорганизации на этом этапе войны нетрудно было найти, если чуть поразмыслить, вполне объяснимые аргументы: самые дальние цели уже приближались к радиусу досягаемости фронтовых бомбардировщиков, стратегические наступательные операции фронтов шли с неотвратимой планомерностью, и, значит, необходимость в максимальной централизации применения сил Авиации дальнего действия, когда она подчинялась непосредственно Верховному Главнокомандующему, отпадала. Хотя, с другой стороны, дальним бомбардировщикам ничто не мешало решать, как и прежде, фронтовые задачи, оставаясь в состоянии авиации Ставки. Нет, тут случилось что-то другое. Чувствовалось, – это внезапное преображение было вызвано еще какими-то неведомыми обстоятельствами.
Не дано мне было знать в то время о тех почти драматических коллизиях, что тихо и внешне вполне благовидно разыгрывались между двумя самыми крупными авиационными начальниками нашей страны – командующим ВВС Красной Армии Александром Александровичем Новиковым и командующим АДД Александром Евгеньевичем Головановым. Только спустя многие годы, когда судьба позволила мне приблизиться к ним и подвела к доверительным беседам, я немало интересного услышал впервые и многое понял. Но самые крутые откровения, уже в 90-е годы, ожидали меня в архивных залежах высших эшелонов власти. Там, в поисках причин и истоков некоторых структурных сотрясений, сопровождавших развитие дальнебомбардировочной авиации, предо мной раскрывались поразительные документы, в сущности, расчеловеченных нравов во взаимоотношениях немалой части партийно-государственных и военных деятелей того парадоксального времени – нераспаханное поле, поросшее чертополохом интриг, коварства, холопства, самоунижений, наглости, подлости и страха. К предмету моих поисков те попавшие мне на глаза документы прямого отношения не имели, и все же…
Что касается Александра Евгеньевича, то на мой вопрос о причинах преобразования АДД в 18-ю ВА, он назвал единственную, меня прямо-таки поразившую:
– В то время я был болен.
Из этого можно было заключить, что, если бы не болезнь, мучительной для Голованова реорганизации не случилось бы, а что касается обоснования обстоятельств оперативной целесообразности этих перемен, с чем я не раз выступал на страницах военной печати, то они, выходит, тут вообще ни при чем.
Кто знает – может, и так. Личностные, субъективные факторы, особенно в то сталинское время, были порою куда весомее объективных. Одному Верховный Главнокомандующий по каким-то, только ему ведомым пристрастиям и критериям доверял больше, другому – меньше. Потом «полюса» могли поменяться.
Голованов был настолько уверен, что ему удалось бы отстоять АДД от неоправданных разрушений, не случись с ним, не ко времени, очередного приступа болезни, что все аргументы, которые могли противостоять его логике, он отвергал начисто. И все же подоплека была в другом, и Голованов знал о ней прекрасно. Сведущие люди, хоть и невысоких чинов, но близко и постоянно толкавшиеся возле сильных мира сего, поведали о ней и мне, а позже (это было в том же Иркутске), когда я еще раз затронул эту тонкую струну, к которой Александр Евгеньевич не любил прикасаться, он, не вдаваясь в подробности и чуть затянув молчание, произнес:
– Что вам сказать на это? Ну, в общем, как говорят, событие имело место.
Командующий ВВС А. А. Новиков уже давно тяготел к тому, чтобы АДД – эту мощную ударную силу – не только подчинить себе, но и привлечь для боевых действий днем, поскольку Воздушные армии фронтов не так уж были сильны ударными средствами, зато располагали несметными массами истребительной авиации, способными прикрыть боевые действия дальних бомбардировщиков с максимальной надежностью, исключающей боевые потери от атак истребителей противника. Командующий ВВС понимал, что дневные удары будут значительно эффективнее ночных не только из-за лучших условий прицеливания и более плотного массирования сил над объектами действий, но и за счет переключения значительной части бомбардировщиков из групп обеспечения ночных действий в ударный эшелон.
Правда, дальность истребительного сопровождения не превышала глубины тактической зоны обороны противника, но к тому времени и удаленность большей части наших целей почти не выходила за ее пределы.
О поползновениях Новикова Голованов знал хорошо, был начеку и всячески препятствовал развитию этой идеи, грозившей АДД не только очередной организационной перестройкой, но и непредсказуемыми последствиями, вплоть до потери ее целостности и самостоятельности. Шла скрытая позиционная борьба. Новиков прекрасно осознавал, под каким непробиваемым покровительством у Сталина был Голованов – факт в высших кругах власти общеизвестный. Не обошел эту особенность своим вниманием и Георгий Константинович Жуков. Перечисляя в своей книге «Воспоминания и размышления» тех немногих крупнейших государственных и военных деятелей, к которым Сталин относился с особым доверием («мы вам доверяем»), он отдельной строкой выделил и единственного авиационного командующего – Голованова.
