Так чем же ему возразить?
Сказать, что надо передохнуть, попробовать пожить в свое удовольствие? Этого не скажешь. Но кроме этого, и сказать-то в общем нечего.
Большинству членов ЦК оставалось одно — пассивно сопротивляться новшествам и пытаться использовать свое численное превосходство.
Обратим внимание, что на пленуме не было кандидата в члены ЦК маршала Тухачевского. Все остальные военачальники — присутствовали.
Глава сорок вторая
Разгром военных «вождей». «Военно-политический заговор». Провинциальный партаппарат совершает контрреволюцию. Террор на местах. «Вредительская» перепись населения
После февральско-мартовского пленума сталинская группа имела все возможности довести начатую перестройку до конца. Она опиралась на конституцию, решения пленума и к тому же располагала тактическим оружием (необходимостью борьбы с троцкистами и «вредителями»).
Однако история не дала Сталину этого шанса. Попросту говоря, у него не хватило ни кадровых, ни экономических ресурсов для создания демократической системы управления. Для того чтобы отказаться от «диктатуры пролетариата» и перейти к двухпартийной избирательной системе, нужно было располагать хотя бы международным миром и лояльностью образованной части общества. А этого как раз и не наблюдалось.
Историк Ю. Н. Жуков, первым обративший внимание на колоссальный разрыв между замыслами Сталина и их реальным воплощением, завершившимся террором, доказывает, что расправа с «врагами народа» инициировалась снизу как раз партократией, стремившейся очистить подконтрольные территории от политических конкурентов.
Региональные партийные руководители были кадровым каркасом, который держал страну, и на угрозу из Кремля они ответили «конвульсией». К этой реакции добавился провал советской идеи Восточного блока, направленного против германо-итальянского союза.
Шестнадцатого октября 1936 года Сталин обнародовал в телеграмме генеральному секретарю коммунистической партии Испании Хосе Диасу свою точку зрения: «Трудящиеся Советского Союза лишь выполняют свой долг, оказывая посильную помощь революционным массам Испании. Они отдают себе отчет, что освобождение Испании от гнета фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а общее дело всего передового и прогрессивного человечества»314.
Запад, прежде всего Англия, колебался в выборе стратегического решения между двумя угрозами: со стороны СССР в бассейне Средиземного моря и подобным же усилением в этом регионе Германии и Италии. Выбранная им политика «невмешательства» была рассчитана на возвращение статус-кво, что было невозможно. В конце концов, на Даунинг-стрит посчитали более приемлемым искать договоренностей с Берлином и, соответственно, не заключать никакого блока с Москвой. Это означало, что СССР снова входил в зону одиночества.
Обратим внимание на позицию Гитлера в отношении войны в Испании. Он считал, что полная победа генерала Франко не отвечает интересам Германии; война должна продолжаться и отвлекать Англию, Францию и даже Италию от Центральной Европы.
Сталин же не хотел вязнуть в Испании, она в его понимании весила гораздо меньше, чем Восточный пакт.
Но было уже поздно что-либо менять. Европейская система взаимной безопасности не складывалась.
В этой нестабильной обстановке достаточно было одного камешка, чтобы нарушить равновесие. Здесь мы подходим к «военному заговору», который торпедировал всю начинающуюся демократизацию.
До сих пор в историографии главенствует мнение, что в действительности никакого заговора не было, а имели место встречи высокопоставленных военных руководителей, выражавших недовольство политикой сталинской группы, а также конфликт Тухачевского, Уборевича, Якира с одним из членов этой группы — Ворошиловым.
Другие историки базируются на материалах следствия и косвенных уликах и считают, что заговор все же существовал.
В любом случае очевидны тревожное ожидание правящей элиты и соответствующая направленность спецслужб, что вполне можно сопоставить с операциями ФБР во время Второй мировой войны против американцев японского происхождения, деятельностью комиссии сенатора Маккарти во время «холодной войны», жуткими условиями содержания инакомыслящих в Англии в 1945–1948 годах. Тогда подозрения легко превращались в доказательства, а критическое слово в адрес правительства приравнивалось к предательству.
Выступая на пленуме ЦК, Сталин произнес фразу, из которой следовало, что армию ждут потрясения: «В рядах Красной Армии есть шпионы и враги государства». Он имел основание так говорить. 11 февраля 1937 года в Харькове арестовали Енукидзе, крестного отца Светланы Сталиной, и в тот же день кум вождя признался в заговоре против него и назвал соучастниками Тухачевского, Корка, Путну.
Одиннадцатого марта были арестованы командующий Уральским военным округом И. И. Гарькавый (свояк Якира) и его заместитель М. И. Василенко.
Двадцать девятого марта арестовали Ягоду, а также бывшего управляющего делами ОГПУ и НКВД П. П. Буланова и начальника Главного управления пограничных и внутренних войск НКВД Н. К. Кручинкина.
Пятнадцатого апреля — арест M. M. Ольшанского, заместителя начальника Автобронетанкового управления РККА.
Семнадцатого апреля — арест начальника Отдела охраны правительства К. В. Паукера.
Девятнадцатого апреля — арест Г. Н. Кутателадзе, командира 9-го стрелкового корпуса Московского военного округа.
Двадцать второго — двадцать пятого апреля арестованы: бывший начальник Особого отдела НКВД М. И. Гай и бывший заместитель наркома внутренних дел Г. Е. Прокофьев. Они дали показания на Тухачевского, Уборевича, Корка, Шапошникова, Эйдемана и других военачальников, а также указали на их связь с Ягодой.
Двадцать седьмого апреля — арест помощника Якира по материально-техническому снабжению, бывшего коменданта Кремля Р. А. Петерсона. Причем сразу же во время обыска он написал письмо Ежову, добровольно признав участие в заговоре, и назвал соучастниками Енукидзе, Тухачевского, Корка, Путну.
Двадцать восьмого апреля бывший заместитель Паукера З. И. Волович признался в существовании заговора Ягоды — Тухачевского.
В этом списке ключевая фигура — Ягода. Если вспомнить бесспорное свидетельство, о котором нельзя сказать, что оно получено под пыткой, — запись беседы Бухарина с Каменевым в 1928 году, где было сказано, что Ягода «с нами», то становится понятным, почему тормозилось дело «Клубок» о подготовке покушения на Сталина. Теперь, когда в картину заговора были включены маршалы и командармы, можно представить серьезность положения кремлевских вождей. На допросах Ягода показал: «В среде организаций правых зрела мысль о дворцовом перевороте».
В одном из докладов Сталину того времени было сообщено, что Бухарин признался в частном разговоре о готовности к перевороту и указывал на неожиданную робость Ягоды. Тем не менее враждебная позиция Ягоды не вызывала сомнений.
