Правда, эта поддержка заметно уступала силе стоявших за Сталиным руководителей промышленных предприятий всего СССР, для которых курс на индустриализацию был близок и понятен.
Шестого мая, выступая на съезде комсомола, Бухарин завуалированно критиковал Сталина за чрезмерные темпы индустриализации.
На пленуме ЦК (4–12 июля) они снова столкнулись.
[13]
Сталин прямо сказал о «добавочном налоге на крестьянство в интересах подъема индустрии, обслуживающей всю страну, в том числе крестьянство». Он назвал этот налог «нечто вроде дани» и считал, что крестьянство может выдержать эту тяжесть.
И вот что интересно: Сталин противопоставил «смычку» с середняком на основе «текстиля» и «смычку» на основе «металла», то есть речь шла о расширении производственной базы сельского хозяйства, а не только об удовлетворении личных потребностей крестьян.
Бухаринской группе образ «текстиля» был очень понятен.
Далее Сталин сказал, что чрезвычайные меры по ликвидации хлебозаготовительного кризиса применялись правильно, но превращать чрезвычайные меры в постоянный курс — это игра с огнем. И тут же добавил, сославшись на Ленина, что «комбедовские методы», то есть насильственные, могут быть снова использованы в новых чрезвычайных ситуациях.
Однако при обсуждении резолюции пленума группа Бухарина добилась компромисса. Сам Бухарин, по его словам, «пришедший в ужас», считал, что идеи Сталина вызовут новую гражданскую войну.
Компромисс вскоре выразился в решениях госорганов: 16 июля заместитель наркома юстиции Крыленко запретил применение чрезвычайных мер (обходы дворов в поисках хлеба, незаконные обыски и аресты, закрытие базаров и т. д.). Прекращались все дела в отношении середняков и бедняков по ст. 107 УК. Впрочем, Крыленко предупредил, что применение 107-й статьи будет возобновлено при новой попытке срыва хлебозаготовок.
Девятнадцатого июля Совнарком запретил чрезвычайные меры. Закупочные цены на зерно были повышены на 20 процентов в надежде, что это привлечет крестьян на рынок.
Тогда Сталин не знал, что 11 июля Бухарин встречался с Каменевым и зондировал почву для союза против генерального секретаря.
[14]
«Каменев: Серьезна ли эта борьба?
Бухарин: Именно об этом я хочу сказать. Мы считаем, что линия поведения Сталина ставит под опасность всю Революцию.
Мы можем погибнуть вместе с ней. Существующие расхождения между нами и им неизмеримо серьезнее всех тех, какие мы имели в прошлом с вами. Рыков, Томский и я единодушно формулируем положение так „Лучше иметь теперь в П/б (Политбюро) Зиновьева и Каменева, чем Сталина“. Я откровенно говорил об этом с Рыковым и Томским. Вот уже несколько недель, как я не разговариваю со Сталиным. Это — беспринципный интриган, ни перед чем не останавливающийся, чтобы удержаться у власти.
Он меняет теорию в зависимости от того, кто должен быть удален в настоящий момент. В «септумвирате» (семерке. — Сост.) мы дошли до того, что кричали друг другу: „лжец“, „блэфер“ и т. п. Он сейчас уступил, но чтобы лучше нас задушить. Мы это понимаем; он маневрирует с целью изобразить нас виновниками раскола. Резолюция (принятая на пленуме. — Сост.) была принята единогласно, потому что он дезавуировал Молотова, заявив, — что принимает на 9/10 декларацию, которую я прочел, не выпуская из рук в „септумвирате“ (ему нельзя давать в руки ни одной бумажки). Теперь он хочет отнять у нас Москву и Ленинград, „Правду“ и заменить Угланова, который полностью с нами, Кагановичем. Что касается его политической линии, то она такая (судя по тому, что говорил на пленуме):
1) капитализм рос либо за счет колоний, либо при помощи займов, либо в силу эксплуатации рабочего класса. Колоний у нас нет, займов нам не дают, стало быть, наша база: дань с крестьянства (это то же, ты понимаешь, что теория Преображенского);
2) чем больше развивается социализм, тем сильнее крепнет сопротивление (см. эту фразу в резолюции. Это — дурацкий анальфабетизм (безграмотность. — Сост.)).
3) если надо взять дань и сопротивление будет возрастать, нужна твердая власть… Он задушит нас.
Каменев: Каковы ваши силы?
Бухарин: Я, затем Рыков, затем Томский, потом Угланов (абсолютно). Ленинград вообще с нами, но там испугались, когда речь зашла о том, чтобы убрать Сталина… Сталин купил теперь украинцев тем, что убрал Кагановича с Украины. Наши возможности огромны… Томский в последней речи на пленуме дал понять, что Сталин ведет к расколу. Ягода и Трилиссер с нами… Ворошилов и Калинин предали нас в последний момент. Думаю, что Сталин держит их какими-то особыми цепями. Наша задача постепенно объяснить опасную роль Сталина и заставить средних членов ЦИКа (ЦК. — Сост.) убрать его с поста. Оргбюро в этом смысле с нами.
Каменев: А тем временем он вас уберет… Политика Сталина ведет к гражданской войне. Он вынужден будет топить восстания в крови»197.
Тридцатого сентября Бухарин перенес разногласия на публичный уровень в надежде обеспечить себе поддержку на следующем партийном пленуме, он опубликовал в «Правде» «Заметки экономиста», в которых критиковал сталинскую линию. Он вскрывал ущербность планирования, ошибки в ценообразовании, неэффективность аграрной политики и, самое главное, наметившийся разрыв с крестьянством. Он считал, что достигнут максимум возможного напряжения сил, далее наращивать темпы нельзя и следует отказаться от «безумного напряжения», которое диктовали создаваемые тогда проекты пятилетнего плана. Он предлагал исправить ошибки за счет экономических уступок крестьянству, за возвращение к политике НЭПа.
Сталин все понял.
Он ответил кампанией против «правого уклона» в партии, конечная цель которого — реставрировать капитализм.
Это была принципиальная постановка вопроса, но в данном случае — скорее теоретическая, так как в ближайшем будущем никакой реставрации не предвиделось.
Глава тридцать четвертая
Сталин лавирует. Начало коллективизации. Военный инцидент на озере Ханка. Пятидесятилетний юбилей. Гражданская война в деревне
Доводы Кондратьева и Бухарина, которые в наше время, то есть в начале XXI века, воспринимаются наиболее гуманными, поддерживались и эмигрантскими интеллектуалами. Так, бывший посол Временного правительства в США Бахметьев в письме бывшему послу во Франции Маклакову от 16 августа 1928 года писал, что у Сталина «хватило марксистской логики» осознать, что советская власть должна быть «господином положения» в сфере сельскохозяйственного производства и вместо кулака иметь «фабрики хлеба», чтобы обеспечить независимость власти «от капризов и настроений крестьянских масс». Бахметьев предполагал, что года через два эта политика провалится, так как крестьяне ответят на нее сокращением посевов (что, собственно, и произошло, но эту политику не отменило). Логика Бахметьева опиралась на европейский опыт198.
