Саша уже начала мерзнуть – каморка не отапливалась, а на дворе всё же стоял далеко не июль, – когда старуха, отстранившись от нее, наконец-то сказала с явно прозвучавшим в голосе облегчением:
– Вставай, одевайся.
– Так, а что у меня? – встрепенулась девушка. – Со Славиком всё нормально?
– Ну, рази што ненормально девку мужицким именем звать, а так ничо худого нету. Девка как девка. Шибко великой не вырастет, не боись. Сама родишь.
– Какая девка?! – подскочила Саша. – Что вы такое говорите? Там Славик, я же знаю!
– Енто она те сказала, што она – Славик?.. Ну, так и ты всем врала, что Сашок
[14]. В мамку девка пошла, видать.
– А вы не могли ошибиться? – едва не плача, спросила девушка.
– Я ж не дура, чай, ошибаться-то, – явно обиделась старуха. – А вот ты – как есть дура. Тебе радоваться надо, што робеночек здоровый, а ты…
– Ой!.. – села на лежанке Саша. – И правда, чего это я? Может, девочка еще и лучше. Помощницей мне станет, посекретничать будет с кем… Да и Глеб, может, девочке-то еще и больше обрадуется. Вот только я же в честь папы его… ее хотела назвать. А теперь как быть? Хотя… Есть ведь прекрасное русское имя – Ярослава. Ее ведь можно будет, пока она маленькая, Славой звать?
– Да хошь горшком зови, тока в печку не ставь, – всё еще обиженным тоном проскрипела Матрена Ивановна.
– Да вы не сердитесь на меня, – обняла ее Саша, – не сердитесь, пожалуйста! Я ведь и правда дура. Ну, не всегда, но как забеременела, так что-то сразу и поглупела… А вам спасибо большое-пребольшое! Вы такая хорошая, такая славная, лучше вас и нет, наверное, никого. Ну, кроме Глеба. И Ярославы… Я бы ей ваше имя дала, но ведь даже маленькую Матрену будет странно называть Славой, правда?
– Пусти меня, скаженная! – стала вырываться из Сашиных объятий старуха. – У мя ж косточки старые, переломишь все! – А когда девушка, испугавшись, разжала руки, добавила, с трудом пряча улыбку: – Подлиза ты хитрожопая. Ишь, запела как – «хорошая, славная»!.. Ишшо «баская» скажи. Ты мужику свому енто петь будешь да тискать его.
Не успела она это проговорить, как дверь в «хибару» распахнулась, едва не слетев с петель. На пороге стоял взъерошенный, с вытаращенными глазами Глеб.
– Что?! Кто?! Почему?! – завопил он, бросаясь к Саше. – Ты уже рожаешь?!
– Да нет пока, с чего ты взял? – целомудренно прикрыла девушка ладонями груди. – Судя по твоему виду и воплям – это ты рожаешь. Нет?
– А почему ты голая? И почему тут она?!
– А почему такая паника? – передразнила мужа Саша. – Что, нельзя уже Матрене Ивановне в гости прилететь? А то, что я голая, так не с мужиком же! Может, мне жарко стало. Если честно, мне эти твои допросы очень не нравятся. Обидно прям.
– Саша! – едва не снеся потолок, взмахнул руками Глеб. – Это не шутки! Ты беременная, тебе недавно было плохо, я волнуюсь, а тут такое!
– Да какое такое-то? – нахмурилась девушка. – Ладно, если без шуток, то Матрена Ивановна прилетела, чтобы меня осмотреть. Как раз, чтобы ты не волновался. Ну, и я тоже.
– Но мне передали, что прилетели Степан с этим… дозорным. А тут патрульные и еще двое каких-то хмырей целятся из автоматов в Марусю, Степана нигде нет, тебя тоже нигде нет…
– Что?! – забыв о стеснении, подскочила Саша. – Эти паразиты целятся в Марусю? Вот я им сейчас!..
Девушка рванулась к двери, но Глеб успел ее перехватить.
– Ты оденься сначала! Осень на дворе.
– Твою ж кочерыжку! – попыталась вырваться Саша. – Про осень он вспомнил! Скажи лучше, что мужики на дворе. И они там сейчас Марусю убьют!
– Да не убьет ее никто! Это я так сказал, что целятся, для красного словца. Они просто стоят и трясутся, вцепившись в свои автоматы. Почему, кстати, здесь только Маруся? Как она Степана одного-то отпустила?
– Это не она его, а он ее отпустил – Матрену Ивановну Маруся привезла. А ты тоже паразит, как и эти… «Для красного словца!..» А что беременную женщину пугать нельзя, это уже так, мелочи, да? Вот я тебе за это теперь ничего не расскажу, ни для красного словца, ни для зеленого.
– Сань, ну прости, – прижал Глеб к груди мохнатые руки. – Я и правда волновался очень. Сам перепугался, вот и не подумал.
– Ладно, разбирайтеся тутока, голубочки, а я домой полетела, – двинулась к двери Матрена Ивановна. – И, ежели што, – посмотрела она на Сашу, – сразу меня зови. Тока всё у тя ладно будет, не боись шибко-то. Да, и штоб Матреной не удумала называть, не то осерчаю.
– Не стану, Матрена Ивановна, обещаю. И спасибо вам еще раз за всё. До свидания. Счастливого полета!
Когда за старухой закрылась дверь, девушка принялась неторопливо одеваться. И пока она это делала, Глеб стоял с разинутым ртом и моргал так, словно пытался взлететь, надеясь на подъемную силу ресниц. Это ему не удалось, зато он сумел, наконец, выдавить:
– Но почему?.. Почему Матреной?
– Ерунда, – отмахнулась Саша. – Ты же слышал, что я обещала этого не делать. Я придумала другое имя, очень хорошее – Ярослава.
– Но я не понимаю! – взмолился мутант. – С чего ты вообще решила поменять ребенку имя?
Девушка окинула мужа полным искреннего разочарования взглядом.
– А ты догадайся с трех раз.
Глава 11
Размышления и сомнения
После разговора с бородатой Марией хозяин города монстров вернулся к себе, полный противоречивых чувств. Он закрылся в кабинете, велел охране никого к себе не пускать, кроме разведчиков, если кто-то из них вернется, достал блокнот с карандашом и, бродя от стены к стене, принялся размышлять, перечитывая на ходу сделанные ранее заметки и добавляя новые.
Если женщина говорила правду – а в то, что она могла насочинять такое, верилось с трудом, – то дела обстояли куда лучше, чем ожидал до этого Кардан. Первым делом, более-менее стал известен расклад сил. Пока он был не в их пользу, но эта проблема не выглядела нерешаемой. В конце концов, численный перевес не всегда являлся главным козырем в битве, хотя и тут еще Кардан надеялся на улучшения. К тому же, информация Марии о состоянии дел в Устюге не могла быть полностью достоверной. Сама она видела всё очень давно, почти десять лет назад, а то, что теперь долетало до жителей Усова Починка, было слишком уж ненадежным и противоречивым, хотя, если верить той же Марии до конца, и если она поняла всё правильно, там бывала даже невестка самой предводительницы половины населения Устюга… Впрочем, более точная картина сложится, когда вернутся остальные разведчики, а самое главное – когда вернется Цапл. Точнее, если вернется. Но если он всё-таки вернется!.. И если, как понял Кардан, парень догадался о его планах и поведет себя в Устюге правильно… О, тогда на руках у него, Кардана, будут такие козыри, о которых не мечталось даже в самых смелых фантазиях!
