– Стартуйте ровно через три дня, – в который уже раз сказал предводитель Волчаре. – Доберетесь сюда, – ткнул он в карту, где между Карасовым и Кузиным река Юг делала крутой изгиб вправо, – смотрите на берег, мы разожжем костер. Если костра не будет – дальше не суйтесь! Ждите, сколько сможете. Но я почти уверен, что мы к этому времени тоже туда доберемся. А уж в Устюге – сами знаете: создайте как можно больше шума и видимости вашей опасности.
– Нас убьют? – спросил вдруг Волчара.
Будучи далеко не глупым человеком, он наверняка думал об этом и раньше, но спросить решился почему-то только теперь. Врать Кардану не хотелось. Тем более, раз уж человек и так всё понимает. И он сказал:
– Думаю, да. Вам просто нечем будет отбиваться. Но если кто-то сумеет убежать – я того наказывать не стану. Ваша задача – не умереть и даже не убивать, хотя, разумеется, если получится уничтожить хотя бы одного-двух устюжан, это уже замечательно. Ваша цель – отвлечь на себя неприятеля. Чем больше, тем лучше; чем дольше, тем круче. И если кто-то из вас после этого выживет – честь ему и хвала. Погибшим, конечно же, тоже. Но о смерти ты всё-таки лучше остальным не говори.
Шли колонной по три. По крайней мере, именно так вышли из Лузы. Дальше уже никакой «стройности» не было, да Кардан ее и не требовал. Тем более, вскоре придется идти по лесу, а как там придерживаться правильного строя? Да и зачем – не на параде же. Главное, чтобы двигались быстро.
Сам он колонну не возглавлял, да у него и мысли такой не было. Впереди должны идти те, кто знает дорогу, и кто в принципе умеет ходить по лесу – пусть они и задают темп. Правда, пока дорогу знать не нужно – вот она, проделанная «топтунами» тропа, – но мало ли, что будет дальше. Начнется снегопад, метель – всё равно придется ориентироваться самим. Конечно, этот момент Кардан тоже постарался учесть. Он велел «топтунам» дойти до Усова Починка, там заночевать и смотреть по погоде. Если пойдет снег или начнется ветер, они должны пойти назад, навстречу основной колонне, чтобы расчистить перед ней новую тропу. А если погода не подкачает, пусть движутся дальше, по направлению к Устюгу.
Если бы не генерал-майорский погон, пришитый на правое плечо давно потерявшего изначальный цвет – черный? коричневый? синий? – изъеденного молью зимнего пальто с куцыми ошметками некогда мехового воротника, посторонний человек никогда бы не признал Кардана за предводителя этого войска. Как всегда, в извечном страхе перед стужей, он оделся, подобно капустному кочану. Две рубахи, жилет, пара свитеров – ворот одного из которых, грязно-зеленого, до подбородка закрывает горло, вдобавок к серому – то ли грязному, то ли таковому «от природы» шерстяному шарфу, неряшливо выбивающемуся из-под пальто. На голове, поверх вязаной, натянутой до самых бровей шапочки – невероятно замызганная и засаленная солдатская шапка-ушанка, еще один военный атрибут в одеянии хозяина города монстров, если не считать таковыми также и серые валенки, носимые в былые времена как военными, так и гражданскими. Но валенки почти не видны под натянутыми на их голенища толстыми ватными штанами черного цвета.
Выглядел предводитель, что и говорить, комично. Но вряд ли нашелся бы смельчак, решившийся посмеяться над его нелепым нарядом. А уж самому Кардану на свой внешний вид было тем более наплевать. Тепло – и ладно. Это самое главное. Плюс то, что скрывается под одеждой: небольшой, но исключительно острый тесак, притороченный под пальто в специально приспособленных ножнах, и двадцатисантиметровая выкидная пика в левом рукаве.
Впрочем, что говорить про одежду. Все были одеты, во что попало, во что нашлось. Лишь на паре-тройке десятков человек – в основном, это были командиры подразделений – красовались более-менее приличные зимние куртки, на некоторых даже камуфляжные. А самым популярным «нарядом» среди бойцов были ватники – как правило, латаные-перелатаные, а то и вовсе в дырах, с торчащими из них клочьями набивки. В ходу были и суконные рабочие спецовки. Но виднелись кое на ком также и «цивильные» куртки – засаленные драные пуховики, что-то вроде «алясок». И каждый, помимо оружия – в основном, арбалетов, – нес еще за плечами мешок с провизией. Все, кроме Кардана. Оружие, как уже говорилось, у него имелось свое, а насчет еды и питья командующему «армией» и вовсе не имело смысла забивать голову, любой боец будет рад поделиться. Впрочем, был еще один человек, не имевший при себе ни ружья или арбалета, ни даже котомки с продуктами. Рыбак Валерий Степанов по прозвищу Герасим нес за плечами мешок. Но выглядел тот больше, чем у всех остальных. Да и лежали в нем не репа с сушеными грибами, а выскобленный до белизны череп «птеродактиля». Кардан решил, что это будет у его войска чем-то вроде знамени. Как только они подойдут к Устюгу, Герасим вырубит жердь подлинней, закрепит на ней череп и понесет его впереди на устрашение врагам. Так что оружием Степанов пользоваться всё равно не сможет, а кормить его было приказано всем, к кому бы «черепоносец» не обратился.
Имелась в войске и еще некая троица, что вместо припасов несла другой, особый груз. Кардан возлагал на него большие надежды, хоть и не был уверен, что из этой задумки что-либо получится. А потому, чтобы зря не терзаться, до времени выбросил из головы все мысли на эту тему.
* * *
И опять эта Степаха, чтоб ее, оказалась глазастее! Авдей, как и в тот раз, только в избу погреться зашел – а тут и она следом:
– Идут! Идут! Тьма-тьмущая народищу!
Авдей шапку натянул, латаный ватник застегнул на все пуговицы (опять же, спасибо Степахе – и залатала, и пуговицы пришила, пусть и вырезанные из деревяшек) – как-никак, он тут за главного! – и вышел во двор. Из других изб Матвеевской тоже выходили – и свои, и пришлые. Застегивались, подпоясывались, мешки на плечи вешали…
Пахло горелой резиной. За сутки-то матвейчане к этой вони привыкли, но когда из дому выходишь – шибает в нос. А две черные кучи, вокруг которых проталины – большими закопченными пятнами, всё еще понемногу дымятся, добавляют вонючего аромату. Авдей шмыгнул носом, сплюнул, из-под приставленной ко лбу ладони посмотрел на дорогу.
Лузяне близко уже подошли, только он никак Кардана разглядеть не мог. Степаха, которая стояла рядом, будто услышала:
– Чо-то я главаря ихнего не вижу…
– Не ихнего, а нашего ужо теперича, – поправил мужчина.
– Нашего тож не видать, – хмыкнула Степанида. – А, не!.. Вон, вон, гляди! Тамока, в пальте длинном.
– Где-ка?.. – присмотрелся Авдей. Наконец, тоже увидел, крякнул, двинул навстречу.
Степаха пошла было за ним, но селянин шикнул:
– Домой иди, собирайся!
– Чо мне собираться-то? Репа сложена, коса наточена… – но осталась, не пошла дальше.
Авдей сделал три-четыре шага и тоже встал. Чего идти, когда они сами – тут уже. Толкаться только. Подождал, пока Кардан с ним поравняется, шапку снял, поклонился.
– Это еще что такое? – остановился напротив хозяин Лузы.
– Где-ка? – заоглядывался Авдей. – Ты про народ, али про што ишшо?
