Душно, как же здесь душно… Я схватила с ближайшего стола какой-то буклет и принялась обмахиваться. Буклет оказался программой выставки, устраиваемой Эльзой Санкёр на следующей неделе в Париже. Ах да, мэр ведь один из спонсоров сегодняшнего вечера, грех при таком стечении народа не прорекламировать супругу.
Палец машинально переворачивал страницы, а глаза почти невидяще скользили по разворотам, нигде подолгу не задерживаясь. Всё ожидаемо: браслеты, ожерелья, диадемы. О, какое симпатичное колечко! Просто шикарное! К любому платьишку подойдёт… ЧТО?! Семьдесят миллионов фунтов за какое-то жалкое кольцо?! И не настолько уж оно красивое. Под таким углом – и вовсе невзрачное. Вот ведь людям деньги девать некуда… И вообще мошенник этот самый Пьер Лаваль, изготовивший его два года назад для коллекционера из N-ска, пожелавшего остаться неизвестным!
Я бросила программку на стол и едва не вскрикнула от радости, заметив в дверях Цирцею и госпожу Гримсен. Бабули и госпожи Кранах с ними, как и условились, не было. В ту же секунду пришла эсэмэска от Нетты, что они с Касом тоже здесь.
Ну, теперь глубокий вдох и снова в бушующее море гостей. Напитки, локти, лица, тела, подносы. Простите-извините, можно тут протиснуться? Правда? Вам нравится платье? Как это мило, мне оно тоже очень нравится.
Когда из мешанины вынырнуло очередное лицо, я даже не сразу его узнала.
– Виски, неужели это правда ты? – Восхищённый взгляд. – Ты сегодня просто потря…
– Прости, Арий, – перебила я, глядя поверх его плеча на своих, – сейчас очень спешу. Потом поговорим, хорошо?
И, даже не обернувшись, продолжила путь.
* * *
– Кто вы такой?
С порога коллекционного зала на Антонио изумлённо взирала смуглая женщина в голубой униформе с передником. Взгляд её перебежал на сидящих в углу и блаженно улыбающихся охранников, от них к выключенным камерам… и она начала медленно пятиться.
– Всё в порядке, Клара, – слегка заплетающимся языком произнёс один из охранников. – Это мы пустили…
– Всё в по-о-о-олном порядке, – заверил второй и показал большой палец. – Он во такой мужик! Просто мировой!
Антонио уже оправился от неожиданности и двинулся к служанке с чарующей улыбкой.
– Разве мэр Санкёр не предупреждал, что придёт слесарь сменить замки на витринах?
– Н-нет, – ещё один шажок назад. – Он вообще не велит пускать посторонних к драгоценностям, тем более в его отсутствие.
– Драгоценностям? – Антонио с деланым удивлением огляделся вокруг и снова обрушил на Клару всю мощь своего магнетического взгляда. Одним прыжком очутился рядом, сгрёб её в объятия и хрипловато сообщил: – Единственная драгоценность только что вошла в эту комнату!
* * *
– Ты не мог ещё на пару лет дольше за ним ходить?
Регина выхватила у подошедшего Ария один из двух бокалов с шампанским, осушила гигантским глотком и очаровательно улыбнулась очередной вспышке камеры.
Так, надо успокоиться. Она прекрасна. Вдох-выдох… Она самая прекрасная девушка на этом вечере. А рядом – самый завидный парень города, достойная оправа для её блеска. Всё идёт прекрасно. НЕТ, ЧЁРТ ПОБЕРИ! Всё ШЛО прекрасно, пока не появилась эта выскочка! Глаза б её не видели, будто с неба упала. И украла у Регины заслуженные минуты славы. А они принадлежат ей, все до последнего мгновения! Она ведь так старалась: столько месяцев готовилась, продумывала. Нет уж, эта официантка не отнимет у неё триумф. И как она наскребла на такое платье? Подписала продажу себя на органы? Не иначе. Надо будет потом выяснить имя модельера и сделать так, чтобы он шил только для Регины. А перед этой выскочкой закрылись двери не то что всех мастерских и ателье, но даже барахолок! Да, так она и сделает.
После принятого решения и ещё нескольких комплиментов настроение немного улучшилось. Всё равно она королева этого вечера. И никому не позволит перетянуть внимание с неё на кого-то другого. Но что самое обидное, девица, кажется, и не старается вовсе… А, нет, ещё как старается – просто из кожи вон лезет, чтобы насолить Регине: вон, фотографируется с каждым плебеем. И улыбается направо и налево. Зарабатывает дешёвую популярность. Ну так Регине не нужно выпрыгивать из платья, окружающие и так восхищённо замирают при виде её.
Регина гордо выпрямилась и поправила кольцо, вызвавшее сегодня столько восторгов у гостей и репортёров. Папочка, конечно, рассердится, когда увидит снимки в газетах, но всё это будет завтра. Главное, не приближаться к нему до конца вечера, а тут как раз трудностей не возникнет. Его и без того рвут на части. Так что сегодня она насладится собственным великолепием и заслуженным обожанием сполна.
– Идём, поздороваемся с коллегами твоего отца. – Регина забрала у Ария недопитый бокал и отставила на поднос. – Связи нужно поддерживать и укреплять.
Её брови приподнялись и оставались в таком положении до тех пор, пока он не догадался подставить локоть.
И снова перед ними расступаются, а Регина величественно плывёт, раздавая сердечные улыбки и милостивые кивки – теперь уже не только полезным знакомым и высокопоставленным гостям, а каждому жаждущему её внимания. Пусть радуются, её сияния хватит на всех.
Только какой-то сногсшибательный парень в тёмно-красной старинной куртке прошёл мимо, даже не взглянув. Ещё и плечом толкнул. Высокомерный наглец!
В тот же миг грудь неприятно кольнуло, и Регина застыла, прижав к ней руку.
– Что с тобой? – обеспокоенно склонился к ней Арий. – Плохо себя чувствуешь?
Регина раскрыла рот, но вместо ответа вдруг, к собственному неописуемому ужасу, рыгнула. Арий отшатнулся, однако больше, кажется, никто не слышал.
Во всех неловких ситуациях нужно делать вид, что ничего особенного не произошло.
– Я в порядке, идём, – выдавила она, возобновляя путь.
– Мама, мама, смотри, живая Барби! – махала в её сторону какая-то малышка с аквагримом в виде бабочки на лице, дёргая за подол безвкусно одетую блондинку.
Регина убрала руку с локтя Ария, подошла, с нежной улыбкой присела перед девочкой, позаботившись о том, чтобы платье красиво расправилось вокруг, и, понизив голос и не переставая улыбаться, произнесла:
– Ещё раз сравнишь меня с этой пластиковой дешёвкой, маленькая засранка, нос откушу.
Игриво коснулась кончика упомянутого носа под умилённые вздохи окружающих, так же грациозно поднялась и продолжила путь, не заметив, как нарисованная бабочка шевельнула крыльями и вспорхнула с лица девочки, поднимаясь широкими кругами к потолку. Остальные тоже не заметили, потому что очарованно смотрели Регине вслед.
– Мама-мама, – задёргала малышка многострадальный подол. – Барби – злая колдунья!
Женщина опустила глаза и нахмурилась.
– Когда ты успела стереть грим, Дженна?
– Я не стирала, бабочка сама улетела!
