– Она уже гостит, скорее, в подвалах Мастера Хина, – спокойно ответил Кик. – Я повторюсь – всему свое время. И не забывай, дорогая, что это моя работа. А я не могу тебе рассказывать многое из того, что с ней связано.
Я с прищуром смотрела на Кика, осознавала, что мы, по сути, поссорились и в итоге я так ничего и не выяснила. А еще меня в очередной раз выставили дурой-женщиной. Манипулятор чертов. Как же с ним тяжело!
Мы играем в эту игру с момента моего появления в этом мире! У меня есть вопросы, а он дает ответ… но это ничего не проясняет!
Как там? «Стою на асфальте я в лыжи обутый, то ли лыжи не едут, то ли я…» В общем, все поняли.
Так вот, я, по ощущениям, стою на лыжне, а один пронырливый тип убеждает меня в том, что вокруг лето и вообще пора пересаживаться на велики.
И так как тип авторитетный, не верить ему вроде как нет оснований. Но и себя дурой считать не хочется.
– Как скажешь, Кик, – мило улыбнулась я и все же потянулась к молочнику.
– Обиделась, – констатировал болотник.
– Разве у меня есть повод?
Так как повода и правда не было, я постаралась сказать это как можно более беззаботно и легко.
А белая струя молока лилась в чай. Янтарь мутнел, растворяясь в белесой жидкости с коричневым оттенком.
Феликс изучающе посмотрел на меня и потянулся к корреспонденции, отдав свое внимание ей.
Почему-то стало неприятно.
И почему-то сладкий чай вдруг начал горчить.
Невкусно…
Если честно, я ощущала себя странно.
С одной стороны, объективно – я себя накручиваю, а вот субъективно… не покидало ощущение, что мне не говорят и части правды. Касающейся меня правды, что важно.
И сейчас… он же видел, что мне нехорошо, но полез в свои бумаги, а не обнял, не прижал к себе, не сказал, что нет повода для беспокойства… Эх.
– Забавно… – протянул Кик, обрывая мои мысли.
– Что именно?
– Алзар Золотой прислал тебе приглашение, Юленька, – задумчиво протянул Феликс, хмуро глядя на послание. Он отложил в сторону бумагу, вытряхнул из конверта небольшой прямоугольник и, несколько секунд покрутив его в пальцах, протянул мне.
– А почему он прислал мое приглашение тебе?
– Я твой риалан.
Приняла из его рук плотную синюю бумагу с трехцветным тиснением. Золото переходило в латунные переливы, а после наполнялось оттенками меди, которая в свою очередь тускнела и выцветала.
Красиво. На бумаге каллиграфическими буквами значилось, что Юлия Аристова Ла-Шавоир приглашена на Бал Хранителей Стихий.
– То самое грандиознейшее событие пятилетки? – полюбопытствовала я, рассеянно проводя подушечкой пальца по граням приглашения. Углы были неожиданно острые и чувствительно кольнули кожу.
– Верно.
– А почему на него зовут меня? Да еще и Хозяин Золотой Горы.
– А вот это мне сегодня и предстоит выяснить.
– Знаешь, Кик… я считаю, что поговорить с ним нужно мне, – мило улыбнулась в ответ.
Он несколько секунд смотрел мне в глаза, а после пожал плечами и неожиданно согласился:
– Раз ты хочешь, то разумеется, тем более вы уже знакомы.
Пока я приходила в себя от удивления, Кик встал, одернул жилет и сообщил:
– Нам скоро надо выезжать, Юль. Жду тебя в холле через десять минут.
И вышел. Вот так вот взял, порвал все шаблоны и ожидания и вышел как ни в чем не бывало.
А я притянула ближе чашку с чаем и отпила еще глоток, задумчиво глядя на лежащее на столе приглашение.
Есть у меня ощущение, что начинается большая игра. Мне в данный момент в ней отведена роль пешки, но это не умаляет интереса от участия в партии. Главное, не выбыть слишком рано, а там… у такой фигуры, как пешка, есть одна замечательная и уникальная черта. Только она в финале может стать королевой.
Это хорошо.
Наконец почувствовав, что чай сладкий, я облизнулась и засмеялась.
И это тоже хорошо.
Я шла по коридору легкой походкой и ощущала, как с души упала половина обосновавшегося там груза проблем. Когда появилась в холле и увидела Кика, то широко улыбнулась и, ускорив шаг, почти подбежала к любимому. Встала на цыпочки, коснулась губ поцелуем и с наслаждением запустила пальцы одной руки в волосы на его затылке.
Да, риалан у меня больно… хитроумный. Назовем это так. Но у всех свои недостатки, верно? Ему вот тоже не повезло, вместо сдержанной и флегматичной девушки досталась порывистая и любопытная кошка, которая регулярно лезет не в свое дело.
– Что с тобой? – шепнул Кик, когда оторвался от моих губ. Чуть отстранил, нежно улыбнулся, потянул за кудрявый локон и, взяв мое лицо в ладони, поцеловал еще раз, но на этот раз едва ощутимо и трепетно.
Глупое сердце от этого взлетело под горло, а после стремительно обвалилось в живот.
– Все хорошо, – прошептала в ответ, касаясь губами его губ. – Просто… просто ты для меня все.
– А ты для меня. – Феликс крепко обнял меня за плечи и притянул к себе, сжимая почти до боли. – Якорь, опора, путевой светлячок. Верь мне, Юлька. Хорошо?
– Хорошо, – одними губами прошептала я, глядя в его такие близкие сейчас глаза и безнадежно теряясь в серо-голубом цвете.
Он еще раз крепко меня обнял и, проведя ладонью по волосам, с сожалением сказал:
– Надо ехать. Хотя моя бы воля – из дома целый день не вылезал бы.
– Из дома? – лукаво прищурилась я и, прикусив нижнюю губу, иронично посмотрела на жабниха.
– Ладно, из постели, – «сдался» Кик. – А то сама не понимаешь. И не кусай так губки.
Он наклонился и поцеловал меня еще раз, теперь крепко, уже сам прикусывая их.
После чмокнул в лоб, нацепил на нос очки, захватил цилиндр и трость и направился к выходу. Я достала из ридикюля свои очки и поспешила за ним. Феликс придержал мне дверь, подал руку, помогая спуститься по ступенькам, и спросил:
– Какие планы на сегодня?
– Сегодня я вникаю в прежние дела, плюс надо о многом поразмыслить. – Я не делала секрета из задуманного. – А у тебя?
– А у меня сегодня все очень суматошно. Возможно, придется днем уехать из резиденции, потому обедать моей леди придется без жениха.
– Жаль, – даже немного огорчилась я.
– Ничего, тебя развлекут и без моей помощи, – хмыкнул Кик. Мы как раз дошли до машины, и он галантно распахнул передо мной дверцу.
Я сначала не отказала себе в удовольствии осмотреть это чудо благородного бронзового цвета, сверкающее в лучах ядовитого солнца болотного мира, а после уже села. Бежевый салон привычно пах кожей и хвоей.
