– Вы хотите сказать, что кто-то на протяжении тридцати лет искал «Проект „Вавилон“»? – спросила Клара.
Изабель Лакост подалась вперед, и все остальные в кругу тоже. Они внимательно слушали захватывающую историю.
– На что люди готовы ради власти и ради богатства? – спросила она. – Люди тратят жизнь на поиски, веря, что найдут золотую жилу. Некоторые все свободное время проводят в подвале, стучат молотком, пытаясь довести до совершенства свое изобретение. Некоторые дни и ночи проводят перед «одноруким бандитом», думая, что в любой момент могут сорвать джекпот. Люди всю жизнь пишут книгу или ищут средство от рака. – Она посмотрела на Гамаша и Бовуара. – У нас есть коллеги, которые все свободное время отдают расследованию преступлений, совершенных не одно десятилетие назад. Рациональные люди становятся одержимыми. И «Проект „Вавилон“» имеет все свойства, способные захватить и удерживать человека. Власть и богатство, какими не владел никто. Стоит ли на это тратить годы работы? Десятилетия? Возможно, ни вы, ни я на это не пойдем. Но некоторые – идут. Награда может изменить вашу судьбу.
– И всего-то надо быть готовым уничтожить на своем пути две-три жизни, – закончил Бовуар.
Если раньше все поглядывали на месье Беливо, то теперь центр внимания сместился. Таковым стал единственный человек в зале, который сам признался, что провел долгие годы за поиском сведений о Джеральде Булле. Он знал Булла. И Гийома Кутюра. И вероятно, понимал, что Кутюр был отцом «Проекта „Вавилон“». А еще, видимо, знал, что Антуанетта – племянница Кутюра.
И жил неподалеку.
Майклу Розенблатту хватало ума понять, что означают эти взгляды. Понять, что факты выстраивают стену вокруг него.
– Но профессор грудью встал перед Арманом, – возразила Рейн-Мари, беря мужа за руку. – Защитил его от пули. Он бы никогда так не поступил, будь он убийцей Лорана и Антуанетты.
– Merci, madam, – сказал пожилой профессор.
Однако Арман сомневался, хотя и не произнес ни слова. Он был рад, что Делорм не выстрелил, хотя и должен был. Как только огонь охватил чертежи, Делорм должен был стрелять.
Но он не стрелял.
– Так кто же убил Лорана и Антуанетту? – спросила Рейн-Мари. – Вы знаете?
– Я жду подтверждения, – сказала Лакост. – Подозрения у нас есть.
– У меня тоже есть подозрения, – заявила Рут. – Я подозреваю, что вы ни черта не знаете.
– Мы найдем преступника, – заверила Брайана Лакост. – Поверьте мне. Это вопрос времени.
Брайан встал, усталый и разочарованный.
– Я думаю, виноваты агенты КСРБ. А вы их отпустили. Я возвращаюсь в гостиницу. Мне нужно побыть одному.
Поднялся и профессор Розенблатт:
– Я пойду с вами, если не возражаете. Если мне позволено.
Лакост кивнула.
– Я не убивал Антуанетту Леметр, – сказал профессор Розенблатт, оглядывая собравшихся и задерживая взгляд на каждом. – И ребенка я не убивал.
Арман пошел проводить Брайана и профессора до двери.
– Вы идете с нами? – спросил Брайан.
– Non, – ответил Гамаш. – Мы еще часа два побудем здесь, подождем агента Коэна.
Брайан обернулся к залу бистро, и на краткий миг на его лице появилось знакомое Бовуару выражение. Еще один уставший человек, выброшенный на берег.
Брайан ушел, опережая Розенблатта, который остался на террасе поговорить с Арманом. В окно бистро было видно, как эти двое говорят о чем-то, наклонив друг к другу головы. Арман прикасался пальцами к руке Розенблатта.
– Он благодарит его, – сказала Мирна. – За то, что защитил от пули.
– Ты так думаешь? – спросила Рут.
Потом профессор Розенблатт взял направление на огни гостиницы.
– Дал ему фору на старте? – спросила Рут, когда Арман вернулся на свое место.
– Вы о чем?
– Он спас твою жизнь. Обоих вас спас. – Она перевела взгляд с Гамаша на Бовуара. – А вы теперь, вероятно, даете ему шанс бежать.
– Вы думаете, мы бы отпустили убийцу? – спросила Лакост.
– Но агентов КСРБ, или кто уж они там, вы отпустили, – упрекнула их Рут. – Какие-то новые подходы в Квебекской полиции.
– Если бы я помог убийце бежать, мне бы пришлось жить с этим, верно? – Арман уставился в пронзительные глаза старой поэтессы.
– Вряд ли ты бы смог, – сказала она, вставая. – Уже поздно, а я устала.
Она посмотрела на месье Беливо и протянула к нему руку:
– Ты проводишь меня до дома?
Это было публичное заявление о дружбе и преданности. И возможно, о безумии. Ведь месье Беливо все еще оставался подозреваемым.
– Конечно, – сказал владелец магазина.
Он посмотрел на Изабель Лакост, которая, помедлив, кивнула.
Предложив руку Рут, месье Беливо вышел с нею из бистро.
Арман провожал их взглядом, пока они не скрылись за тремя высокими соснами.
Несколько минут спустя в темноте деревни появилась фигура потемнее. Она быстро передвигалась, и ее можно было и не заметить, если бы Гамаш не ждал ее.
– Excusez-moi, – сказал он и кивнул Лакост и Бовуару, которые тоже увидели фигуру. – Пожалуйста, оставайся здесь, – попросил он Рейн-Мари, потом скользнул взглядом по Мирне, Кларе, Оливье и Габри.
– А что? – спросил Габри, вставая.
Но, увидев выражение их лиц, тяжело опустился на прежнее место.
Глава сорок третья
Вперед и вперед, спотыкаясь на бегу.
С поднятой рукой, чтобы ветки не хлестали по лицу. Было темно, и корня он не заметил. Рухнул на землю, ладони впечатались в мох и слякоть. Его оружие упало, подпрыгнуло и куда-то откатилось. Лоран Лепаж лихорадочно обшарил руками слой мертвых гниющих листьев.
У него за спиной раздавались шаги. Топот ботинок. Он почти чувствовал, как содрогается земля под чьей-то тяжелой поступью. Пока он на четвереньках разгребал листья, они неумолимо приближались.
– Ну же, ну! – взмолился Лоран.
Наконец он нащупал свое оружие исцарапанными грязными пальцами, вскочил и побежал. Пригнувшись. Хватая ртом воздух.
В темноте от них можно было оторваться. Он знал этот лес лучше, чем другие. Лучше, чем они.
Он сунул руку в карман порванной и грязной куртки. Его пальцы с расцарапанными и кровоточащими костяшками забрались внутрь. Нащупали то, что там лежало. В целости и сохранности.
В отличие от него. Преследователи догоняли его, приближались. Он никак не мог от них оторваться.
Он остановился, развернулся. Прицелился из своего оружия в двоих мужчин и женщину, преследующих его. И когда они приблизились настолько, что промахнуться было невозможно, нажал на спусковой крючок.
