– Не секрет, что Саддам хотел уничтожить Израиль, – начал Розенблатт. – И начать полномасштабную войну. Он хотел контролировать весь регион.
Гамаш кивнул, вспоминая конец восьмидесятых – начало девяностых годов ушедшего века. Для Бовуара и Лакост то время принадлежало истории. Для него и Розенблатта – собственным воспоминаниям.
– Вообще-то, существует множество гипотез касательно «Проекта „Вавилон“», – продолжил Розенблатт. – Одни нелепее других.
Никто не смотрел на Бовуара, который изо всех сил пытался скрыть зевоту.
– Некоторые даже считали, что доктор Булл строит свою пушку для израильтян. Для упреждающего удара по Ираку. Они прагматики. Они верят в Бога. Но как сражаться с дьяволом? Молитвами? Так вот, Джеральд Булл стал ответом на такую молитву.
– Но у израильтян есть самое современное оружие, – сказала Лакост. – Зачем им такая суперпушка?
– Им она ни к чему, – ответил Гамаш. – А вот Саддаму Хусейну была бы кстати.
Бовуар нахмурил брови. Наконец-то логика пробила брешь в его скептицизме.
– Да, – сказал ученый. – Оружие массового поражения, которое может быть собрано где угодно. Например, в сердце пустыни. Для него не требуется никакой электроники, никаких особых навыков.
– А как предполагалось производить нацеливание? – спросил Гамаш, вспоминая фотографии израильтян в противогазах, прячущихся в своих домах под вой сирен во время Войны в заливе.
– Там есть система наведения, но без электроники добиться точности невозможно. В особенности при больших расстояниях. Единственный изъян в творении Булла.
– Изъян? – переспросил Гамаш. – Вам не кажется, что это слишком мягкое слово?
Профессор покраснел, чувствуя на себе проницательный взгляд Гамаша.
– И это значит… – напирал Гамаш.
– Это значит, что при больших расстояниях суперпушка не гарантировала поражения только военных целей.
– Это значит нечто большее, – сказал Гамаш. – Она и не строилась для поражения военных целей, верно?
– Тогда для чего она строилась? – спросила Лакост.
– Для городов, – сказал Гамаш. – Город – самая крупная и доступная мишень. Пушка предназначалась для разрушения Тель-Авива и Иерусалима. Для убийства мужчин, женщин, детей. Учителей, барменов, водителей автобусов. Ее назначение состояло в том, чтобы стереть их с лица земли. Привести Израиль к состоянию каменного века.
– Или Багдад, – заметила Лакост. – Если покупателем был Израиль. Не забывайте, что надпись рядом с гравировкой сделана на иврите.
Бовуар все это время молчал, только негромко хмыкал, пресекая собственные поползновения вставить язвительный комментарий.
– А ты что думаешь? – спросил его Арман.
– Я думаю об Армагеддоне, – ответил он.
– О кинофильме? – осведомилась Лакост и получила от него улыбку.
– Non. Если та штуковина в лесу действует, то Булл создал пушку, которая может выводить снаряд на орбиту с намерением и надеждой стирать с лица земли целые города. В любой точке земли.
Профессор Розенблатт кивнул:
– В любой.
Теперь стало ясно, кто был настоящим монстром. Не Вавилонская блудница. И даже не суперпушка. А человек, который их создал.
Гамаш и Бовуар вышли из дома, следуя в нескольких шагах за Лакост и профессором.
Розенблатт собирался домой – взять кое-какие вещи и вернуться в гостиницу на тот случай, если понадобится его помощь. Лакост и Бовуар должны были заглянуть в оперативный штаб и узнать, не пришли ли отчеты криминалистов. А Гамаш шел к Рейн-Мари в бистро.
Бовуар шагал рядом с Гамашем.
– Вы ему верите? – спросил Бовуар. – Насчет Ирака?
Он шел в ногу с Гамашем и подсознательно подражал ему, сцепив пальцы за спиной.
– Не уверен, – ответил Гамаш.
– Даже если и так, теперь это не имеет значения. Предполагаемая цель – или покупатель – давно исчезла с лица земли. Саддама Хусейна казнили много лет назад. Опасность миновала.
– Гм, – промычал Гамаш.
– Что?
– Кто-то убил Лорана, чтобы сохранить тайну суперпушки, – напомнил ему Гамаш. – Я думаю, опасность не миновала, а пребывает в спящем состоянии.
Они сделали несколько шагов молча.
– Но теперь она проснулась, – сказал Жан Ги.
– Гм, – опять промычал Гамаш. И еще через несколько шагов: – Ты обратил внимание, куда направлен ствол?
Бовуар остановился и посмотрел в сторону каменного моста и леса:
– Уж точно не на Багдад.
– Верно. Он направлен на юг. В сторону Штатов.
Бовуар уставился на Гамаша, который проводил взглядом пожилого ученого, садившегося в свою машину.
– Не могу понять, какова истинная цель «Проекта „Вавилон“», – сказал Гамаш. – И действительно ли его реализация стала невозможна со смертью Джеральда Булла.
Глава тринадцатая
Подойдя к старому вокзалу, старший инспектор Лакост увидела неприметную машину, припаркованную рядом со зданием.
На переднем сиденье сидели мужчина и женщина, и, когда двери машины открылись, у Лакост упало сердце.
«Журналисты», – подумала она. Так, наверно, врач может подумать: «Чума». Но мысль о журналистах улетучилась, развеялась, как только она пригляделась к этим людям.
– Старший инспектор Лакост? – спросила женщина, резким движением забросив матерчатую сумку себе на плечо.
– Oui.
– Замечательно. А то мы уже думали, что не туда заехали.
Она смотрела с таким облегчением, что его почувствовала и Лакост.
– Я же тебе говорил, что знаю дорогу, – проворчал мужчина. – За весь путь ни разу не сбились.
– Ну так ты же штурман, – сказала женщина.
– Нет. Я штурман, потому что ты не хотела пускать меня за руль.
– Только после… – Женщина подняла руки и прошептала, впрочем достаточно громко, чтобы слышала Лакост: – Поговорим об этом позже.
Изабель Лакост спрятала улыбку, не собираясь вмешиваться в их разборки. Мужчина и женщина напомнили ей о родителях, да и по возрасту они подходили. Лет пятидесяти пяти. Одеты строго, если не сказать без всякого воображения. Женщина в матерчатой куртке хорошего покроя, хотя и чуть мешковатой, мужчина – в плаще, на лацканах которого едва заметный след сахарной пудры от пышки.
Волосы женщина явно красила в домашних условиях и в последний раз делала это довольно давно. Волосы мужчины были зачесаны с одной стороны на другую в тщетной попытке скрыть то, что скрыть было невозможно.
– Меня зовут Мэри Фрейзер. – (Лак на ногтях ее протянутой для пожатия руки частично отшелушился.) – А это мой коллега Шон Делорм.
