– Может быть, Антуанетта именно по этой причине пригласила гостей на такое время. Чтобы никто не видел их прихода, – предположил вернувшийся Бовуар.
– Но с какой стати делать тайну из визита членов труппы? – спросил Гамаш.
– Потому что речь шла не о членах труппы, – ответил Бовуар. – Я сейчас звонил им. После отказа участвовать в постановке они Антуанетту не видели и не слышали. Так что либо Антуанетта солгала Брайану, либо Брайан солгал нам.
– Но он не мог не понимать, что мы это выясним, – возразила Лакост. – Скорее уж Антуанетта солгала ему о том, кого ждет.
– А почему солгала? – спросил Гамаш. – Что за люди должны были к ней прийти?
– И они ли ее убили? – продолжил Бовуар. – По-моему, это вполне вероятно. Но они рисковали. Что, если бы Антуанетта сообщила Брайану, кого она ждет на самом деле?
– Вероятно, они знали, что правды она не скажет, – заметила Лакост. – А значит, хотела сохранить их приход в тайне.
– Что-то постыдное? – предположил Бовуар, генерируя идеи. – Что-нибудь незаконное или неэтичное? Любовный роман?
Они переглянулись. Тут взгляд Гамаша упал на экземпляр пьесы. Казалось, жизнь все время возвращает их к ней. К этой треклятой пьесе.
Бовуар проследил за его взглядом:
– Да, мы думали о том же. Не может ли убийство Антуанетты каким-то боком быть связано с оригиналом пьесы Флеминга? Может быть, его-то и искали? Не этим ли объясняется разгром в ее доме? Брайан брал оригинал с собой в Монреаль, но они не могли об этом знать.
Гамаш поднялся:
– Я почти что закончил ее читать. В сюжете нет никаких скрытых смыслов. Я вам нужен? Мне хотелось съездить в Хайуотер, но уже поздновато, а после вашей новости я, пожалуй, останусь здесь. Вы не возражаете, если я расскажу Рейн-Мари?
– Никаких возражений. Напротив, нужно всем рассказать, – сказала Лакост, присоединяясь к нему. – Пойду с вами, начну расспрашивать людей.
– Есть еще кое-что, о чем тебе следует знать, Изабель.
Он остановился, и она повернулась к нему.
– Я спросил Мэри Фрейзер про Хайуотер. Им известно, что мы знаем об их поездке туда.
– И как она прореагировала?
– Спросила, не угрожаю ли я ей.
– Ого! – воскликнула Лакост. – Странно. Интересно, что она имела в виду.
– Интересно, что такого есть в Хайуотере.
– Попробую полазить по Интернету, когда вернусь в штаб.
– У тебя есть другие дела, – возразил Гамаш. – А поискать я и сам могу. У меня остались пароли.
– Сколько же вреда вы можете принести, patron, – с улыбкой сказала Лакост.
– Как это ни забавно, такого же мнения придерживается и Мэри Фрейзер. Она практически обвинила меня в смерти Лорана и участии в поисках суперорудия Джеральда Булла.
– Она сумасшедшая, если так думает.
– Она непростая штучка, – сказал Гамаш. – Неделю назад я разговаривал с приятельницей из КСРБ. Позвоню ей еще раз и попрошу скрытно провести служебную проверку Мэри Фрейзер и Шона Делорма. Но есть и еще кое-что. Они знают, что именно ты сделала утечку о «Проекте „Вавилон“».
Глаза Изабель Лакост расширились, и она вздохнула:
– Я понимала, что так и будет. Меня это не волнует.
Но вид у нее был взволнованный. И для этого были основания, подумал Арман, когда они расстались, войдя в тихую деревню. Ему пришла в голову мысль, что иметь Мэри Фрейзер в качестве противника опасно. Но вот вопрос: можно ли быть ее союзником?
Глава двадцать пятая
Клара Морроу почти упала в кресло. Она выпивала в бистро с несколькими друзьями, включая Мирну, когда появилась Изабель Лакост.
По ее лицу сразу же стало ясно, что она пришла с новостями, которые им не понравятся. Но ни Клара и никто другой и представить себе не могли, насколько плохи будут новости Лакост.
Антуанетта мертва. Убита.
Как и все в зале, Клара вскочила на ноги, услышав новость. Потом снова опустилась в кресло и посмотрела на Мирну, которая тоже села.
– Что тут у нас происходит? – спросила Клара.
– Это все та треклятая пьеса, – сказала Рут, сидевшая от них через два-три столика. – Не нужно было ее ставить.
Они снова погрузились в молчание, думая о пьесе и ее авторе.
Возникло ощущение, словно длинная, вытянутая тень проникла через решетки тюремной камеры Флеминга и потянулась к ним. Будто палец. Тонкий, нелепый палец.
И вчера дотянулась.
Клара и Мирна пересели за столик Рут, которая что-то писала в своем блокноте. Клара увидела стихотворные строки, но не смогла разобрать слов. Габри и Оливье тут же подсели к ним.
Профессор Розенблатт сидел за угловым столиком и наблюдал за ними с другого конца их вселенной. Клара пригласила его жестом, и он присоединился к ним. Казалось, что чем больше народа, тем безопаснее, хотя они и понимали, что это ощущение всего лишь иллюзия.
Старший инспектор Лакост подтащила стул к их столику.
– Что случилось? – спросил Оливье.
Лакост рассказала им все, что могла.
– У вас есть предположения, кто мог сделать это с Антуанеттой? – спросила Мирна вполголоса, как и остальные.
– Пока нет.
– Или почему? – спросила Клара.
И опять Лакост покачала головой.
– Когда Антуанетта звонила вчера вечером и сообщила, что не сможет прийти на обед, она больше ничего не добавила?
Клара задумалась:
– Она говорила, что устала и хочет провести тихий вечер в одиночестве.
– Какое у вас создалось впечатление? – спросила Лакост.
Клара помотала головой:
– К сожалению, никаких впечатлений, я просто приняла ее слова как данность. Ну захотела она побыть одна, когда Брайан уехал, что тут такого?
– А как вы узнали, что он не будет ночевать дома?
– Она мне сказала днем, когда я звонила, чтобы пригласить ее на обед.
– Больше никто не знал, что он будет отсутствовать? – Лакост оглядела собравшихся.
Все только отрицательно качали головой.
– Вам было известно, что Брайан регулярно ездит на совещания в Монреаль?
– Мы знали, что он время от времени ездит туда, – ответил Оливье, – и что у них есть маленькая квартирка в городе, вот, собственно, и все.
– Боже мой, бедняга Брайан, – проговорил Габри. – Ему сообщили?
– Он ее и нашел, – ответила Лакост. – Сегодня утром.
– Я ему позвоню, – сказал Габри, направляясь к телефону. – Может быть, он захочет приехать, побыть у нас несколько дней.
