– Есть еще одна вероятность, – сказал Гамаш. – У Джеральда Булла могло и не быть никаких чертежей.
Все уставились на него. От супа они перешли к макаронам фетучини с жаренной на открытом огне семгой, приправленной укропом и яблоком.
– Квартиру Булла в Брюсселе несколько раз обыскивали перед его смертью и ничего не нашли, – продолжил Гамаш. – После его убийства поиски продолжались, но чертежи «Проекта „Вавилон“» так никогда и не всплыли. И тогда решили, что Булл, предчувствуя близкий конец, уничтожил их. Но что, если чертежей не нашли, потому что их у него просто не было?
– Потому что он отдал их доктору Кутюру, – сказала Лакост.
– Или потому, что Кутюр их похитил, – сказал Бовуар.
– Или потому, – сказал Гамаш, – что у доктора Булла вообще никогда не было чертежей.
– Вы считаете, что Булл служил витриной проекта, а настоящим гением был доктор Кутюр? – спросила Лакост.
– Я не исключаю, что у доктора Булла не было чертежей, потому что он их не чертил, – сказал Гамаш. – Фотография все еще у тебя, Адам?
Агент Коэн вскочил и несколько секунд спустя вернулся с фотографией, положил ее на кухонный стол, и все склонились над ней.
– Вам не нужно больше света? – спросила Рейн-Мари.
– Нет, этого достаточно, – ответил ее муж.
Свечи и в самом деле оказывали успокоительное действие.
– Я думаю, они могли быть идеальной командой, – сказал Гамаш, разглядывая фотографию. – Булл – общительный, яркий. Доктор Кутюр – человек более спокойный, ученый-холостяк. Преданный работе.
– А его работа – «Проект „Вавилон“», – добавил Бовуар.
– Судя по тому, что ты накопал, – обратился Гамаш к Коэну, – доктор Кутюр начал работать с Джеральдом Буллом в Университете Макгилла на проекте СИП.
– Верно. Но потом финансирование Стратосферного исследовательского проекта урезали, – сказал Коэн. – И доктор Булл ушел из Макгилла.
– Чем он занялся? – спросил Гамаш.
– Создал Корпорацию космических исследований.
– А ККИ фактически разрабатывала дальнобойные артиллерийские орудия, что в конечном счете вылилось в «Проект „Вавилон“», – сказала Лакост. – К тому времени ККИ была частной компанией, которую возглавлял Булл.
– Джеральд Булл стал торговцем оружием, – сказал Гамаш. – Но, судя по всему, не конструктором оружия.
– Вот вам и объяснение, почему «Проект „Вавилон“» был реализован здесь, – произнес Бовуар. – Здесь жил Гийом Кутюр.
– Он собирал орудие близ своего дома, – сказала Лакост. – Тут, вдали от всех, он мог наблюдать за ходом работ. В глуши квебекского леса, где ни иранцы, ни израильтяне, ни наши спецслужбы и не подумали бы искать. Несуществующая пушка в несуществующей деревне.
– Последнее место на земле, где стали бы искать, – кивнул Бовуар. – Три Сосны.
– И никто не догадывался, что творцом «Проекта „Вавилон“» был не Джеральд Булл? – спросил Коэн.
– А кто бы стал подозревать? – ответила вопросом старший инспектор Лакост. – Да и кого это волновало? Он ведь поставлял то, что ему заказывали.
– А когда его убили, Кутюр испугался, – сказал Бовуар. – Он спрятал чертежи. А может, даже уничтожил их. Занялся выращиванием томатов и перца, попытался забыть о пушке в лесу.
– А пушка стояла под камуфляжной сеткой, – сказал Гамаш. – Обнаружить ее было трудно. Спусковой механизм он удалил. Кто еще, кроме создателя, мог это сделать? В доме Антуанетты его не нашли?
– Нет. Хотя, если честно, мы его и не искали, – ответил Бовуар. – Мы вернемся и посмотрим еще.
– Если он там был, то убийца, вероятно, его забрал, – сказал Гамаш. – Но проверить стоит.
– Я усилю охрану пушки, – сказала Лакост и направилась к телефону в кабинете.
Внезапно вспыхнул верхний свет, и Арман увидел, что Рейн-Мари стоит у выключателя. Через миг она вернулась к столу.
– Ну вот, убили атмосферу, – пожаловался Жан Ги.
– Я хотела получше рассмотреть фотографию, – объяснила она, склоняясь над снимком.
– Вы кого-то узнаете, мадам Гамаш? – спросил Адам Коэн.
– Нет, люди мне незнакомы. А вот место… Арман?
Трое мужчин в зернистом увеличении стояли у начала очень длинного туннеля, уходящего вниз. Стены казались металлическими, из потолка и боковин торчали металлические стержни. На потолке были закреплены громадные прожектора.
– Не думаю, что это туннель, – сказала она. – По-моему, они стоят у вершины длинного цилиндра.
– Может быть, пушечного жерла, – сказал Гамаш.
– Если это пушка, то уж очень большая.
– Ну и что? У нас тут есть одна очень большая пушка, – напомнил он.
– Сомневаюсь, что это пушка, – сказал Бовуар, наклоняясь над плечом мадам Гамаш. – Это больше походит на лестничную клетку.
– Или эскалатор, – сказал Арман.
И в самом деле, фотография казалась странно знакомой. Спуск в метро? Аэропорт? Да что угодно.
– Ужасно знакомо, – пробормотала Рейн-Мари.
– Может, мы говорим о пустяках, – сказал Гамаш. – Фотография явно снята много лет назад.
– А что случится, если выяснится, что была создана еще одна такая пушка? – спросила Рейн-Мари.
Гамаш немного подумал, открыл рот, но слов не нашел. Не нашел тех успокаивающих слов, которых ждала она. Слов, которые говорятся при горящих свечах. И к ужасу Рейн-Мари, он просто закрыл рот и посмотрел на нее.
– Ты думаешь, убийца нашел чертежи? – тихо спросила она.
– Не знаю, – ответил Гамаш. – Мэри Фрейзер обвинила меня в том, что я не понимаю, насколько опасен мир торговцев оружием. И она права. Сомневаюсь, что вещи, с которыми мы сталкивались до сих пор, могут сравниться с этим. Масштабы убийств, с которыми они имеют дело, невозможно представить. Они создают и разжигают войны, они поощряют геноцид. Ради прибылей. А какие прибыли! Они исчисляются миллиардами. А чьи-то жизни – да они ничего не стоят, ерунда.
Он говорил обыденным тоном, что только усиливало ужас сказанного.
– Думаю, мы должны исходить из худшего сценария, – сказал Жан Ги. – Будем считать, что чертежи найдены.
Обед вскоре закончился. Темы для разговора были исчерпаны. Договорились с Габри о номере для Адама Коэна, а Жан Ги переехал в дом Гамашей. Молодой человек явно испытал облегчение, узнав, что ему не нужно возвращаться в Монреаль.
Когда Лакост и Коэн ушли, а посуда была вымыта, Арман пошел выгулять Анри.
– Не возражаете, если я к вам присоединюсь? – спросил Жан Ги.
В дружеском молчании они втроем обошли деревенский луг, потом сделали еще один круг. Вечер был ясный и прохладный, дыхание образовывало облачка в воздухе. Небо заполнилось звездами, лунные тени трех сосен протянулись по всему лугу и уткнулись в бистро.
