– Почему вы не сказали нам про Хайуотер? – спросила Лакост.
– Почему мы не сказали вам о том, что при нашем попустительстве на границе со Штатами тридцать пять лет назад построили гигантскую пушку? – спросила Мэри Фрейзер. – Неподходящая тема для разговора за обеденным столом.
– У нас здесь не обеденный стол, – отрезала Лакост. – Мы расследуем убийство. Два убийства, а вы утаиваете от нас важную информацию.
– Ничего мы не утаиваем, – огрызнулась Мэри Фрейзер. – Каким образом знание о неудачном и давно оставленном эксперименте могло ускорить обнаружение вашего убийцы?
Жан Ги вытащил из коробки настольный письменный прибор и подставки для книг и положил их на стол перед собой, а Изабель Лакост, не говоря ни слова, принялась что-то делать с ними.
Агенты КСРБ наблюдали за ней с легким любопытством, перешедшим в изумление, когда они поняли, что она делает.
Последняя деталь встала на место, и Изабель поставила конструкцию перед Мэри Фрейзер. Шон Делорм взял собранное устройство, осмотрел.
– Спусковой механизм? – спросил он наконец.
– Oui, – ответила Лакост. – На тот случай, если вы не знали: вот это, – она ткнула пальцем в конструкцию, – прекрасная демонстрация того, как мы ведем следствие. Всевозможные вроде бы не связанные и не имеющие значения части соединяются, образуя нечто смертоносное. Но мы не можем раскрывать преступления, если люди утаивают от нас информацию.
– Вроде информации о громадной пушке на холме, черт бы ее подрал, – сказал Бовуар. – Младшей сестренки той пушки, что мы нашли в лесу.
Мэри Фрейзер выслушала упрек, не дрогнув, и Лакост подумала, что для Фрейзер тайны не менее ценны, чем информация. Она не была склонна делиться ни тем ни другим.
– Где вы это нашли? – Делорм поднял спусковой механизм.
Лакост не ответила, и он снова посмотрел на механизм в своих руках:
– Ну, где бы он ни находился, я рад, что вы его нашли. Иначе нас могли ждать большие неприятности.
– Большие неприятности, – повторил за ним Бовуар. – Может быть, поэтому вторую пушку и назвали «Большой Вавилон».
– Вы думаете, что сказали что-то смешное? – спросила Мэри Фрейзер таким же отрывистым голосом, каким говорила его учительница, когда он шарахнул в нос Гастону Деверо баскетбольным мячом. Отсутствовало только обращение «молодой человек». – Вы знаете, как называлась бомба, уничтожившая Хиросиму? – спросила она, подтверждая то представление о ней, которое сложилось у Бовуара. – «Большой мальчик»
[63].
Мэри Фрейзер сделала паузу, чтобы до всех дошло.
– «Большой мальчик» убил сотни тысяч. «Большой Вавилон» произвел бы гораздо больше разрушений. В отличие от вас, Джеральд Булл знал историю и знал, что она известна его клиентам. А еще он знал великую силу символики. Он следовал старинной и гордой традиции, которая делает оружие еще более устрашающим, если ему дают название, которое вроде бы преуменьшает его возможности.
– Гордая традиция? – переспросила Лакост.
– Ну, старинная.
Лакост подошла к окну.
– Если пушка такая опасная, то почему вы не вызвали сюда армию? ВВС? – Она посмотрела на небо. – Здесь должны быть вертолеты, а на земле – войска, охраняющие пушку. – Она повернулась к агентам КСРБ. – Почему здесь никого нет?
Шон Делорм улыбнулся:
– Вам не кажется, что лучше обойтись без рекламы? Чем мощнее оружие, тем выше необходимость секретности.
– Чем выше секретность, тем больше опасность, – возразила Лакост – Вы так не считаете?
Арман выслушал Клару и Мирну, и на его лице появилось недоумение.
– Вы уверены?
– Не на все сто, – ответила Клара. – Я бы хотела увидеть их еще раз. Я собиралась туда.
– Вам нужно поделиться со старшим инспектором Лакост, – сказал Гамаш. – Они с инспектором Бовуаром сейчас в здании старого вокзала. Что бы ни случилось, больше никому ни слова. Профессор Розенблатт знает?
– Нет. Меня совсем недавно осенило.
– Хорошо.
Клара встала:
– Пойдете с нами?
Они вместе направились к двери бистро.
– Нет, я хочу увидеться кое с кем.
– Хотите? – спросила Мирна, прослеживая направление его взгляда.
– Должен, – признался Арман.
Они разделились. Клара и Мирна пошли через мост в оперативный штаб, встретив по дороге агентов КСРБ, идущих в обратном направлении. А Гамаш сделал несколько шагов к скамье на деревенском лугу и сел рядом с Рут и Розой.
– Тебе чего? – спросила Рут, а Роза посмотрела на него с удивлением.
– Я хочу узнать, почему вы, узнав, что убили Антуанетту, написали те строчки из Йейтса.
Дождь уже прекратился, и вода собиралась в бусинки на ветвях. А теперь пропитывала куртку и брюки Гамаша.
– Так получилось, что я знаю стихотворение, и оно мне нравится, – сказала Рут. – Я слышала, ты его частенько цитировал. О том, как разваливается мир.
– Верно. Но вы записали другие строки.
– Фак, фак, фак, – пробормотала Роза или Рут.
Определить кто, было невозможно. Они начинали сливаться в одно существо, хотя Рут взъерошивалась гораздо быстрее.
– Вы знаете больше, чем говорите, – сказал Гамаш.
– Верно, я знаю все стихотворение. «Все шире – круг за кругом – ходит сокол, / Не слыша, как его сокольник кличет». Кто такой сокольник?
– Понятия не имею, – ответил Гамаш. – Как-то смотрел в словаре, но потом забыл.
Рут уставилась в предвечернее небо. Тучи разорвались, и в просвет проглянуло солнце. Ласточки, снегири и вороны спустились на деревенский луг.
– Хищных птиц нет, – сказала Рут. – Всегда хороший знак.
Гамаш улыбнулся:
– Вам нечего беспокоиться. Вы будете жить вечно.
– Надеюсь, что нет. – Она отломила кусочек хлеба и бросила его в голову ласточке. – Бедняга Лоран. У кого поднимется рука на ребенка?
– Кто ползет к Вифлеему? – спросил Гамаш. – Что за чудище?
Она не ответила, и он легко, но твердо ухватил ее за руку, не позволив кинуть очередной кусочек хлеба. Ей пришлось посмотреть на него.
– Йейтс назвал стихотворение «Второе пришествие», – сказал он, отпуская ее запястье. – Оно о надежде, о возвращении. Но возродиться можно только после смерти, после Апокалипсиса, после того, как Вавилонская блудница прибудет в Армагеддон.
– Ты понимаешь, какие глупости говоришь? Ведь ты же не веришь в этот миф!
– Я верю в силу воображения. В символику. – Он пристально взглянул на нее. – Вы ведь слышали про гравировку? Про Вавилонскую блудницу на лафете пушки. Поэтому вы и процитировали строки о чудовище, ползущем в Вифлеем, чтобы там родиться вновь. Эти строки намекают на Вавилонскую блудницу.
