Тайна шестая
ВЛАСТЬ ВИДИМАЯ И НЕВИДИМАЯ
«…Все люди доброй воли с глубокой горечью узнали о кончине Леонида Ильича. Мы, его близкие друзья, работавшие вместе в Политбюро ЦК, видели, каким величайшим обаянием обладал Л.И. Брежнев, какая огромная сила сплачивала нас в Политбюро, каким величайшим авторитетом, любовью и уважением пользовался среди всех коммунистов, советского народа, народов всего мира. Он очаровывал всех нас своей простотой, своей проницательностью, своим исключительным талантом руководителя великой партии и страны. Это был поистине выдающийся руководитель, замечательный друг, советчик, товарищ…».
Какой же «близкий друг» Брежнева и «человек доброй воли» произнес эти слова во второй половине дня 10 ноября 1982 года? Совсем нетрудно догадаться – Андропов. Слушателей пока было немного, двадцать человек, не считая его самого, это были члены Политбюро и Секретари ЦК КПСС, собравшиеся, чтобы решить вопрос о престолонаследии на троне главы величайшей империи мира, когда-либо существовавшей на свете. Все двадцать человек знали прекрасно, что лукавит Юрий Владимирович. Знали, что именно он интриговал против покойного, вытащил на свет грязное белье его дочери, обо многом ином знали. Но молчали, ибо вопрос о наследстве был предрешен.
Теперь уже точно известно, как все это произошло. Подспудная борьба, а точнее уж – толкотня вокруг угасающего Генсека шла давно, и это было всем собравшимся хорошо известно. Брежнев обожал своего друга «Костю» и в последние годы беззастенчиво проталкивал это тусклого человека наверх. То, что он был ничтожен по способностям и не пользовался ни малейшей популярностью у сограждан, тогдашние кремлевские верхи никак не беспокоило, они были такими же или чуть получше (через два с лишним года его-таки и избрали в Генсеки, и ничего, просидел он год, пока сам тихо не помер!). Но наперерез «Косте» твердо двигался Андропов. У него были серьезные возможности для победы, и он их использовал полностью.
Хотя на Лубянке воссел чуждый Андропову Федорчук, вся верхушка там была предана Андропову (во главе с Чебриковым, второй «первый зам» в КГБ Цинев Владимир Карпович, свояк Брежнева, только что тихо справил свое семидесятипятилетие и к делу был уже не пригоден). Партаппарат контролировался Андроповым примерно на одинаковом уровне с Черненко, но эта важнейшая в стране сила в острых обстоятельствах средств для переворота не имеет. Остается еще одна ипостась, от которой теперь зависело многое, – Вооруженные силы. Андропов давно сошелся с Министром обороны Устиновым, и они загодя договорились действовать сообща. Маршал, кстати, в вожди и не рвался. Известно теперь, что Устинов сам пошел к Черненко и «попросил» его выдвинуть Юрия Владимировича в Генеральные. Константин Устинович охотно согласился, тут уж и дураку ясно, в чем дело. (Хотя загодя они проговаривали с Предсовмина Н. Тихоновым, что тот выдвинет на грядущем заседании именно его.)
Собрание партийного ареопага вечером 10 ноября прошло буднично-спокойно и заняло всего около часа. Андропов уверенно занял председательское место за большим столом, хотя никто его в председатели не выдвинул. Молчание всех было согласием. Андропов монотонно продолжал чтение по бумажке: «Курс, выработанный нашей партией на ее последних съездах, это ленинский курс. Именно по этому пути Политбюро во главе с Леонидом Ильичом вело нашу партию и весь советский народ прямой дорогой к коммунизму.
Конечно, наши враги (старый чекист не мог этого не сказать) будут делать все, чтобы нарушить единство и нашу веру в будущее, поколебать наши ряды и стойкость. Они будут делать выводы из факта кончины Леонида Ильича.
Никто из нас не может заменить Леонида Ильича Брежнева на посту Генерального секретаря ЦК КПСС. Мы можем успешно решать вопросы, которые решает партия, только коллективно…
Сегодня на повестке дня Политбюро стоит вопрос о Генеральном секретаре ЦК КПСС. Какие будут предложения, прошу товарищей высказаться».
«Товарищи» дружно молчали, но один из них, не теряя много времени, пожелал высказаться. Разумеется, это был Константин Устинович. Слабым, задыхающимся голосом (у него была застарелая астма) этот невзрачный старичок, которому уже шел семьдесят второй год, произнес заранее затверженные в слабой памяти слова.
«Я вношу предложение, – продолжал самый приближенный в последние годы к Брежневу человек, – избрать Генеральным секретарем ЦК тов. Андропова Ю.В. и поручить одному из нас выступить с соответствующей рекомендацией на пленуме ЦК…».
Все члены партийного синклита дружно загалдели, закивали головами: «Правильно», «Верно», «Мы согласны»…
Маршал Д.Ф. Устинов поставил последнюю точку в обсуждении: «Я считаю, что надо поручить Константину Устиновичу Черненко выступить на Пленуме с соответствующей рекомендацией об избрании тов. Андропова Ю.В. Генеральным секретарем ЦК КПСС».
Все вновь дружно заговорили: «Правильно, поддерживаем».
Так вот творилась история в брежневско-андроповскую эпоху. Только и остается сказать: скучно! И действительно, среди двадцати одного человека не обнаружить ни одной яркой личности! В том числе, разумеется, и новоиспеченного Генсека. Интриганом он был великолепным, заговорщиком оказался удачным, окружение незаметно успел создать себе вполне определенное, но… и все. Однако этого оказалось довольно, чтобы выйти вперед среди окружавшей его такой серой толпы. Все произошло легко и быстро. А ведь совсем недавно…
7 ноября Брежнев, несмотря на плохую погоду, отстоял парад и отправился на дачу. Отдохнув, 9-го вышел на охоту, вернулся в хорошей форме и бодром настроении. Рано лег спать и велел дежурному разбудить его в восемь утра и приготовить документы к предстоящему Пленуму ЦК по науке. Лег, а под утро, тихо, не приходя в сознание, скончался. «Отошел», – как говорили в таких случаях в старину. И еще говорили: как жил, так и помер. Он, проживя в жуткое время, всегда оставался в душе добрым человеком, заслужив у Господа милость легкой кончины. Увы, его преемник скончался совсем иначе…
Смерть Брежнева наиболее достоверно и подробно описана в воспоминаниях Юрия Чурбанова:
«9 ноября Леонид Ильич приехал из Завидова на свою дачу в Заречье. Он был в хорошем настроении, хорошо себя чувствовал. Вечером посмотрел программу «Время» – он никогда ее не пропускал. А до программы «Время» один или два документальных фильма. После этого сказал начальнику охраны:
– Разбуди меня завтра в 8 часов, поедем в ЦК, надо поработать над документами к Пленуму.
Врача и медсестру, которые дежурили на даче, Леонид Ильич всегда на ночь отпускал домой. По складу характера он не любил, чтобы медики его чрезмерно опекали.
Леонид Ильич поднялся к себе в спальню и лег, принял традиционные таблетки, которые ему постоянно подсовывала медсестра Коровякова. Комитетский человек. Там, начиная с кухарки, все были комитетчики.
Ночью, как говорила потом Виктория Петровна, около 4 часов Леонид Ильич вставал в туалет, затем снова лег в постель. Спал он на двух подушках: внизу большая плоская, сверху маленькая. Утром Виктория Петровна встала, как обычно, раньше всех. Это было связано с приемом лекарств. Шторы на ночь опускались, в спальне было темно, она ничего не заметила; приняв лекарства, выпив кофе, позвонила начальнику охраны: пора будить Леонида Ильича.
